— В ядерный могильник такие преобразования, — пробормотал Гедимин, стараясь не думать о выделении частиц и квантов, неизменно сопровождающем ядерные трансмутации. «Может, поэтому Равнина и фонит, как проклятая… А, hasu! Куда ни ткнёшь — везде какой-то бред…»
… — На занятия — в обычное время! — крикнул Вепуат, хватая связку волокна за трос и разворачиваясь к Джагулам. Погонщик что-то буркнул и огрел животное трещоткой. После третьего удара сааг-туул нехотя начал разворачиваться. Массивный хвост просвистел над зданием цеха, разминувшись с крышей на пару метров.
— Я донесу, — буркнул Гедимин, отбирая у Вепуата трос. — Иди к Альготу. Предупреди насчёт экранов… хотя — он, наверное, уже в курсе.
Руда, хоть и была обёрнута защитным полем, по дороге растрепалась; внутри кокона россыпью лежали игольчатые обломки и обрывки волокна. Гедимин с вязанкой на плече кивнул на ходу озадаченному жрецу и огляделся, высматривая удобное место. «Здесь,» — он расстелил волокно вдоль стены. «Пусть лежит. Я пока продумаю молот и протяжное устройство. И чесало… гребни лучше сделать из рэссены.»
— Asa’antha⁈ — потрясённо выдохнули за спиной. Сэта, просунув раскалённую руку сквозь остатки защитного поля, щупал тёмное волокно.
— Чёрный камень… Чьи это копи? В трёх городах я такого не видел.
— Наши, — буркнул Гедимин. — Нашли в соседнем Сфене. Пригодятся.
Сэта зашипел. Его грива поднялась языками пламени. По пальцам Гедимина хлестнул жар, и сармат недовольно сощурился.
— Равные Куэннам… Да, кто может быть доссстойнее? — жрец склонил горящую голову. Его пальцы судорожно сжались на зеркальной подвеске.
— И вы будете его добывать… вы сами сделаете волокно, и нити, и ткань? — его взгляд стал неприятно цепким. Гедимин пожал плечами.
— Будем. Может, с кем-нибудь поделимся. У нас ведь есть союзники. Те же Джагулы…
Огненная грива побагровела.
— Джагулы⁈ Кочевники — не безумцы. Asa’antha убьёт их. Они знают. Только мы, Сэта, можем, но даже нас…
— Да он не убивал бы, — Гедимин досадливо сощурился, — если бы с ним обращались с умом. Зачем столько пылить⁈ Если бы пыль не гнали вверх мимо рабочих, а сбивали и смывали, а чистый воздух…
Не договорив, он махнул рукой и вышел за дверь. Что-то с той стороны ударилось о закрытую створку, обдав пальцы сармата жаром. Гедимин поморщился, но оборачиваться не стал. «Монополисты, has— sulesh… Зря я с ним заговорил. Пусть бы общался Вепуат, он в традициях разбирается…»
…Двое филков, поделив между собой молотки, колотили по растянутым на болванках листкам металла. Остальные, доделав заготовки для миниатюрных ёмкостей, припаивали к ним ушки и крутили ручки из толстой мягкой проволоки. Гедимин думал, кому и зачем могла бы понадобиться такая ёмкость из легко окисляющейся ульсены, но решил, что тренировочным изделиям смысл и назначение, в общем-то, не нужны.
Вепуат, обойдя филков и убедившись, что все заняты делом, остановился рядом с Гедимином и оглянулся на закрытую дверь склада.
— Что сегодня с Кут’тайри? Кто-то сильно его разозлил.
Гедимин досадливо поморщился.
— Я сказал, что асбест могут добывать не только Сэта.
Вепуат мигнул. Сказать он ничего не успел — один из филков громко выругался. Сдёрнув заготовку с болванки, он смотрел на порванный посередине лист металла.
— Ерунда, — сказал ему Вепуат, повертев дырявый котелок в руках. — Твоё дело — потренироваться. Доравнивай края, а это запаяешь.
Гедимин, подобрав молоток, провёл пальцем по округлому бойку и недоумённо хмыкнул. «Думал, тут зубец, или кожа содралась. Да нет, непохоже…»
— Чего ты? — удивился Вепуат. — Что-то не так?
Гедимин вернул инструмент филку и пожал плечами.
— Нет. Вот это и странно. С чего бы металлу рваться?
Вепуат хмыкнул.
— Ударил сильнее, чем надо. Обычное дело, пока не приспособишься.
— Сильнее? — Гедимин смерил филка выразительным взглядом и качнул головой. — Маловероятно…
Он покосился на дозиметр. Стрелка-указатель замерла, направив острие на реакторный купол далеко за стенами цеха. Кривая интенсивности изгибалась, вычерчивая зубцы — те же, что и вчера. Гедимин выкрутил чувствительность до предела, развернул «щупы» к филку, пытающемуся запаять порванное дно котелка. «Не фонит,» — теперь он был в этом уверен. «И не фонило. Облако вероятностей ни при чём. Но что-то тут не так…»
…Стеклянный шар, пропущенный через щипцы, вытянулся в длинную трубку. На её боках осталось множество вмятин, но Джагулам не было до них дела. Собравшись вокруг заготовки, они рявкали друг на друга и махали когтями. Гедимин уже думал вмешаться, когда двое отступили, а третий сунул трубку в печь. Едва она пожелтела, другой Джагул перехватил её за конец и принялся сворачивать в спираль. Плохо прогретое стекло поддалось было, но пережатые стенки тут же сплющились. Джагул, удерживающий заготовку на весу, сердито рявкнул.
— Ты сначала смотри, потом делай! Что, не видно, — там другие витки! — он кивнул на выступ печи, где лежала горелка. Другой недовольно ощерился.
— Вот ты сам и делай! — он отобрал стеклодувную трубку и сунул смятую заготовку в расплав.
Гедимин покосился на соседнюю печь. Там подвешивали на кованых штырях раскалённый стеклянный лист. Вепуат, держа в руке лезвие, что-то объяснял. В плошке у его локтя блестели осколки охлаждённого стекла.
— Уррх! — раздалось за плечом. Джагулы столпились вокруг дымящейся трубки, свёрнутой в спираль. У конца её всё-таки пережали — остались насечки.
— Неплохо, — сдержанно признал Гедимин. — Осталось сделать напыление. Но лучше бы начали с зеркальных шаров — это проще.
— Шар? — Джагзуу, отложив инструмент, потрогала когтем капсулу горелки. — Тут полшара! Как резать? Покажешь?
…Остывающий зеркальный шар развалился надвое. Срез ещё светился рыжеватым, и было видно, как внутри, вдоль кромки надреза, вскипает серебристый металл. Джагулы, не обращая внимания на горячий воздух, толпились вокруг и пытались заглянуть в зеркало одновременно. Оно, ещё не остывшее, было очень мутным, да и металл лёг неровно, — но кочевники смотрели на него широкими глазами.
— Огненная чаша! — Джагзуу, опомнившись первой, потянулась за щипцами и выдернула из печи мелкий осколок кейека. — Это сюда кладут?
— Нет, — Гедимин отобрал камешек и вернул в печь. — Тут нужен второй слой стекла. Без него напыление быстро отвалится. Однослойный шар можно только подвесить, как украшение. Будет блестеть.
Джагул развернул шар вогнутой поверхностью к себе, заглянул в него и коротко рявкнул. Все четверо снова сгрудились у поддона, пытаясь заглянуть в кривое зеркало.
— Остынет — будет отражать лучше, — сказал Гедимин, потянув за край поддона. — Складывай всё в холодный отсек. И полусферы, и спираль…
Сбоку раздался звон стекла. Вепуат изумлённо вскрикнул. Развернувшись, Гедимин увидел, как Сэта склоняется над расколотым круглым зеркалом. Стеклянный лист успели обрезать по краям и залить отражающим слоем; растерянный Вепуат держал в руке осколки «смальты», но прикрепить их уже было не к чему. Заготовка, упавшая на каменный пол, раскололась, но не разбрызгалась — все фрагменты, как видел Гедимин, лежали у ног Сэта. Он, опустившись рядом, оборачивал место «аварии» длинными бусами из мелких-мелких позвонков. Такие были на поясе у каждого из Сэта, — только теперь Гедимин вспомнил, что раньше таких «цацек» не видел.
— Эта вещь в руках Ук-Хеммайи, — прошелестел Сэта, сидящий на полу; он припал на одно колено и склонил голову на грудь. — Его воля не нарушена.
Гедимин ошалело мигнул, двинулся к печи, но тут за спиной зазвенело. Обернувшись, он увидел поддон, засыпанный осколками, и Урджена, закатавшего рукав и царапающего стеклом предплечье. Капли крови брызнули на ещё не остывшие обломки. Пошёл пар.
— Ушло за ворота, — Урджен бросил окровавленный осколок. Трое молча дотронулись до порезанного предплечья и облизали пальцы.
— Вы в себе? — Гедимин двинулся к ним, и они попятились, прижимая уши и нервно скалясь. — Зачем разбили заготовки? Урджен! Что это за бред⁈
— Дни Пустоты, — отозвался Джагул, прикрывая порез рукавом. — Не время, чтобы делать. Время, чтобы разрушать. Всё сделанное — вещи Ук-кута. Всё равно уйдут. Проще отдать.
— Хорошие вещи теперь за воротами, — сказала Джагзуу, оглядываясь на осколки. — Тем, кто там, не на что злиться.
Гедимин встряхнул головой. Он слышал, как за спиной Сэта объясняют Вепуату то же самое, — про мир мёртвых и волю его богов. «Он тоже не знал,» — сармат невесело ухмыльнулся. «Традиции, чтоб им всем…»
— И что, — он угрюмо сузил глаза, — всё, что вы сделаете до конца месяца — так же будете бить? Мертвецам нужны стекляшки? Икси, вон, брать их отказались…
Джагулы переглянулись.
— Вещи живых не пронести за ворота, — Урджен нахмурился. — Там только вещи мёртвых. Мы сделали, как надо. Теперь уйдём. Завтра нас пустишь?
Гедимин пожал плечами.
— Приходите. Нарабатывайте навыки. Самим не жалко уничтожать?
Джагул неуверенно оскалился.
— Это для тех, кто за воротами. Пусть будет и у них. Сами ведь не сделают.
…Ульсена, собранная «магнитом» в серебристый комок, остывала на поддоне. Гедимин бросил отмытые осколки в тигель и растерянно покачал головой.
— На редкость идиотские обычаи. И что, Сэта тоже их соблюдают?
Вепуат развёл руками.
— Я думаю — все соблюдают. Богов смерти тут опасаются.
Гедимин криво ухмыльнулся.
— Значит, подарки для Икси надо ломать у них на глазах? Иначе они их не могут забрать? Сказали бы сразу. Значит, обмен всё-таки возмо…
— Погоди, — сказал Вепуат. — Так отправляют вещи туда, ладно. А оттуда в мир живых? Об этом речи не было.
— Чтоб их всех с их традициями… — Гедимин безнадёжно покачал головой. «Что я вообще несу? Какой ещё мир мёртвых⁈»
3 день Кислоты, месяц Пустоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Воды, острова Туви