Айзек усмехнулся.
— Думаю, они уже видели.
У открытого люка раздались голоса — двое филков и Старший спускались в туннель. Гедимин подался к стене. Айзек, оглянувшись на него, махнул рукой.
— Иди, атомщик. Там холодает. Кенен строит коридоры. От помощи не откажется.
…В воздухе кружились снежинки. Ветра не было, и они опускались почти вертикально. Там, где Гварза не успел поднять защитный купол, гравий уже слегка побелел. Гедимин растянул «крышу» над горой ещё не раздробленных камешков и опустил до земли, достраивая стену. Под куполом было чуть выше нуля — даже одной термочаши хватало, чтобы держать температуру. Гедимин положил вторую между ангарами, задумчиво посмотрел на прозрачную крышу и поднял генератор поля, достраивая воздуховоды. «Лучше бы поставить чашку там, но — песком засыпет.»
— Видел? — Вепуат протянул сармату передатчик с развёрнутым голографическим экраном. — Иглица уже вся в проростках. Завтра день Льда — и, думаю, они все прорежутся. Минус пятнадцать — минус двадцать, где-то так. А может, и холоднее.
…Двери душевой были закрыты снаружи на два засова. Фонарь у входа горел ярко, из продухов сочился красный свет, — существа, любящие темноту, ещё не прибыли. Гедимин остановился у душевой, глядя на приборы. Он хотел проверить, как размягчается волокно, подвешенное над пропаривателем, но отвлёкся на дозиметр. По экрану ползла кривая интенсивности — и её верхние зубцы стали выше на два микрокьюгена.
— Усилилось? — Вепуат заглянул в прибор и покосился на своё запястье. — А если прикрыть с этой сторо… Ага, и с часами то же самое. Фон растёт. Обычно он в день Земли… Хотя — сегодня как раз тридцать девять дней. Три раза по тринадцать.
Гедимин досадливо сощурился. «Бред какой-то,» — он с тоской оглянулся на бронеход. «Часы не должны быть даже стабильным источником. Не то что пульсирующим. Но тут всё портится.»
Вепуат посмотрел на фонарь.
— Не думаю, что Икси придут с утра, — сказал он, оглядываясь на ущелье. — Слишком шумно.
Защитные экраны протянулись вдоль всего склона, но звук огибал их — и грохот, хоть и приглушённый, разносился над плато. Гедимин неохотно кивнул и разжал кулак, стряхивая стеклянную ракушку в карман. Внутри неё звенел, перекатываясь, ульсеновый шарик. Вепуат повернулся на звон и удивлённо хмыкнул.
— Что это? Твоё?
Гедимин поморщился.
— Думал проверить гипотезу. Насчёт передачи вещей мертвецам. Эта штука любопытная на звук и на ощупь…
— Ага, красивая, — кивнул Вепуат. — Ты ведь помнишь, что мало просто разбить? Надо ещё сказать… ну, упомянуть имя?
Он отчего-то смутился. Гедимин слегка сузил глаза, но кивнул.
— Упомяну. Есть алгоритм — надо соблюдать. Интересно, кого упоминают, когда передают в обратном направлении?
Вепуат покачал головой.
— Я вот не уверен, что такое возможно…
…Вепуат протянул Гедимину четыре желтовато-зелёных свёртка, перевязанных шнурком.
— Альгот передал. Ага, четыре бурдюка, — Вепуат ухмыльнулся. — Просил набрать побольше, пока набирается. А то скоро воду придётся резать плазмой.
Гедимин хмыкнул.
— Те пятьдесят литров уже извёл?
Вепуат развёл руками.
— У него там синтез идёт полным ходом. В отсек не войдёшь. Запасается.
— На десять лет вперёд? — Гедимин невесело усмехнулся. — И что, ничего не взрывается? Никаких аварий? Что там было про дни Пустоты?
Вепуат помрачнел.
— А тебе надо, чтоб взорвалось?.. Наверное, лабораторные экраны работают. Или это считается не изготовлением, а разрушением. Металл же растворяется в этом… веществе. А порошок, даже цветной, вещью не считается.
— Ну-ну, — пробормотал Гедимин. «Хорошо, когда есть объяснение. Вот только за какое место оно притянуто…»
…За разломом было ветрено, и сармат быстро перестал понимать, откуда летит снег — то ли понемногу падает сверху, то ли его сдувает с поверхности. Сааг-туул, повертев головой, шумно стравил воздух через дыхальца и уверенно затрусил направо. Гедимин покосился на сигма-сканер. Внизу, по материковой плите, бежала вода, и сааг-туул шёл за ней. Температурное табло мигнуло — минус на нём сменился плюсом.
— Пусть ложится, где захочет, — сказал Вепуат погонщикам. — Там мы наберём воды. К руднику пойдём, как напьётся.
Джагул с шестом буркнул что-то неразборчивое и отвернулся. Его напарник потёр глаза. Вид у обоих был угрюмый. Гедимин оглянулся на бока зверя — все щитки были плотно уложены, никто из-под них не выглядывал.
…Ручей, всё утро вбиравший в себя тающий снег, стал немного шире. Гедимин, набирая воду, слышал, как чуть в стороне звенят металлические трубки и обручи, а потом — стеклянные бусины. Ветер усилился. Гедимин покосился на небо — тонкие белесые линии на чёрном фоне здесь не лежали прямо, а плавно закручивались, будто увлекаемые воздушным течением. Он выпрямился, огляделся по сторонам, — если кто-то живой тут и был, общаться он не стремился.
— Помочь? — Вепуат наклонился над водой. Гедимин, качнув головой, поднял последний наполненный бурдюк.
— Двести литров. Надеюсь, ему хватит до следующей оттепели.
Вепуат едва заметно ухмыльнулся.
— Теперь поедем за асааном. Тоже надо будет набрать с запасом. Может, даже десяток тонн.
— Четыре куба? — Гедимин машинально начал пересчитывать в связки и прикидывать, как разложить их по складу горячего цеха. — Не так уж много.
Вепуат фыркнул.
— Хорошо, что филки не слышали! Им эти тонны запомнятся…
Гедимин закрепил последний бурдюк на броне сааг-туула и помахал погонщикам. Сегодня они не слезали с загривка, а на подвешенные по бокам ёмкости даже не взглянули. «Тем лучше,» — решил Гедимин. «Меньше всюду лезут — ничего не испортят.»
— Я налажу механизацию, — пообещал он. — Там ничего сложного, только нужно место. Душевая не подходит.
Вепуат крепко взял его за плечо и развернул к себе. Его радужка потемнела.
— Ты ведь свою механизацию… не сейчас собрался налаживать? — с опаской спросил он. — Новые механизмы, всё это…
— Сейчас, — отозвался Гедимин. — Пока есть время. А что?
Вепуат дёрнул плечом. Обвисшее крыло ударилось о броню и замерло.
— Лучше не надо. Рискованно. Подожди, пока месяц…
Гедимин тяжело вздохнул.
— Местные верят во всякую чушь — это ладно. Ты-то куда⁈
…Асаановая руда выламывалась легко, разделяясь на длинные пряди; два-три десятка — и связку уже становилось тяжело нести. Вепуат связывал их по десять и свистел Джагулам — они ждали наверху с щупальцами-захватами. Двоим было тяжело управляться; они собрались ввосьмером, и ещё кто-то вылез на броню и следил за сарматами.
— Эй! — крикнул Вепуат, когда очередной «жилой отсек» приоткрылся. — Покопать никто не хочет?
Он указал на дно расселины, где Гедимин взвешивал на руке очередную связку. «Ещё две — и будет ровно сто. Этого пока хватит.»
— Копать огненные жилы? — Джагул подался назад. — Чтобы нас сожгли? Сэтские камни — пусть Сэта их и копают!
Вепуат растерянно хмыкнул.
— Никого не сожгут. Это наша жила, — он усмехнулся. — Сэта сами так сказали.
— Вам сказали, — отозвался Джагул, забираясь в «отсек». — Нам не говорили. Пусть ваша. Мы при чём?
«Отсек» захлопнулся. Гедимин, презрительно щурясь, выдрал из пласта последнюю прядь и закинул вязанку на спину. «Полторы тонны. Опять перестарался. Ладно, сейчас разберём по центнеру. А от Джагулов пользы никто и не ждал.»
… — Hasu! Это точно дерево? Да я камни видал мягче!
Филк, бросив резак, потряс растопыренными пальцами. Вепуат подобрал уроненную заготовку и провёл когтем по едва-едва заметной вмятине.
— Зачем пилил поперёк волокон?
— А что делать, если оно длинно? — отозвался филк, потирая запястье сквозь две рукавицы. Вепуат досадливо хмыкнул.
— Ты погоди рассуждать, длинно или коротко. Сказано резать вдоль волокон? Ну вот и режь. Там разберёмся.
За печью затрещала раскалываемая плашка. Филк, выглянув в коридор, положил ещё три заготовки в общую груду. Его напарник, прижав к полу другую плашку, уже наметил вдоль волокон надрез и теперь заколачивал клинья. Гедимин, заметив неправильность, двинулся было к нему, но деревяшку уже порвало. Тонкая длинная щепка, оказавшаяся меж клиньями, подлетела в воздух и скатилась по рукаву, не оставив ни царапины. Филк отложил её к прочим отходам и снова взялся за разметочное лезвие. Гедимин, одобрительно хмыкнув, отступил.
— Ну вот, — донеслось из «отсека», где филки обстругивали заготовки. — Ещё и древесина. Рукоятки эти… или что оно такое. А дальше что?
— Что-что, — отозвался другой «ремесленник». — Пряжа. Видел волокно в душевой?
— Волокно видел, — насупился первый. — А это, на «пры», — что такое?
Второй насмешливо хмыкнул.
— А ты спроси у местных, как из волокон делают нитки. Вот так, понял? Тыщу тыщ метров, только без рукавиц. Пальцами.
— Жёваный крот! — третий филк, до сих пор молчавший, хлопнул себя по бедру. — Ты это сам выдумал? Там же асбест! Он до костей продерёт…
— Не, это что-то не то, — мрачно сказал первый. — Ты чего-то не понял. Должны быть рукавицы.
— А ты спроси, спроси местных, — усмехнулся второй. — Ничего! Продерёт — кровяной камень приложат. Зарастёт — и всё сначала. В рукавицах, говорят, нитки не слипнутся. Вот подожди, волокно отмокнет — и начнём…
— Не начнёте, — Вепуат заглянул в «отсек». — В этом месяце — точно. Как раз накопится побольше волокна…
В «отсеке» раздался строенный стон. Гедимин угрюмо сощурился. «Это ведь тебе упрёк. Думай! Пряжа из естественного волокна, — как её получить и остаться при пальцах?»
…Стеклянный лист при подвешивании сморщился, да так и затвердел. Гедимин, махнув рукой на попытки его разгладить, дал Джагулам горелку и пару ножей. Пока они кромсали стекло, то и дело рыча друг на друга за не так поставленный нож и не туда сунутую горелку, сармат отошёл в сторону и заглянул в соседний «отсек». Четверо Сэта по образцу делали термочашу с прорезями; пятый, их командир, вместе с Вепуатом куда-то исчез. Не успел Гедимин взяться за сигма-сканер, как оба вышли со склада. Наружу выглянул Кут’тайри, но оттуда, где он стоял, увидеть можно было только Гедимина. Жрец, оглядевшись, закрыл за собой дверь.