— У Корней Огня всегда много руд, — сказал командир Сэта, выходя в коридор. — Но не всегда везёт найти их. Чёрное волокно было в расколотой скале? Глубоко оно лежало?
— Метров пятна… — Вепуат осёкся. — Шесть раз мой рост. Без Гедимина долго бы мы копали. Там сверху лава на лаве.
— Шесть раз… — Сэта смерил сармата недоверчивым взглядом. — И вы увидели asa’antha на такой глубине? Такой глубокой была трещина? Редко бывает, чтобы лава так ломалась.
— Не было там трещин, — сказал Вепуат. — Пламя помогло. Для него это не глубина.
«Какое ещё… А, да. Сигма-сканер…» — Гедимин покосился на запястье. «А ведь придётся делать какой-то аналог. Сканеры с Земли здесь долго не проживут…»
Вдалеке заклекотала «гражданская сирена».
… — Хорош дудеть! Лучше бы бурдюк подобрали.
Филк, отползающий спиной вперёд от ангара душевой, перевернулся набок и поднялся на ноги. Смотрел он по-прежнему на закрытые ворота. Они были заложены единственным засовом; второй, снятый и брошенный, валялся рядом. Тут же лежал зелёный бурдюк.
— Не-е, — протянул один из патрульных, остановившихся поодаль. — Это уж ты сам.
Он опустил дудку-ракушку и сделал шаг назад. Филк, поднявшийся с земли, закончил отряхиваться и сердито фыркнул.
— Сам! Ты-то, небось, с бластером…
Патрульный, и правда, вцепился в снятый с пояса бластер и настороженно сощурился на те же ворота душевой. Озадаченный Гедимин проследил за его взглядом и еле слышно хмыкнул — фонари у дверей погасли. Весь ангар посреди освещённого коридора будто накрыло тенью.
— Бурдюк! — напомнил о себе филк. — И как его теперь…
Он сделал маленький шаг к душевой и остановился, вздрогнув всем телом. Патрульные следили за ним с нехорошим любопытством. Филк двинулся было дальше, но тут же выругался и шарахнулся назад, с трудом удержавшись на ногах. Гедимин почувствовал виском холодное дуновение — оно, не затронув пальцы, прошло прицельно сквозь шлем.
— Эй! Что там у вас? — он, шурша гравием, двинулся вперёд. Филки, вздрогнув, оглянулись. Тот, кто пытался достать бурдюк, шумно выдохнул.
— Хоть кто-то услышал этот дурацкий вой! Альгот послал долить воды в испаритель. А эти… — филк указал на душевую и выразительно поморщился. Гедимин кивнул.
— Попал под отпугиватель? Сам в порядке?
Филк, быстро закивав, отступил к бронеходу. За дверью душевой что-то зашелестело, шум воды стал громче.
— Давно они тут? — спросил Гедимин у патрульных. Те пожали плечами.
— Часов у нас нет, сам знаешь.
— Ну и как мне теперь туда пройти? — лаборант Альгота сердито сощурился.
— Чего ты прыгаешь? Уйдут — пройдёшь, — отозвался патрульный. Лаборант фыркнул.
— Мне велено долить раствор. Велено сейчас — значит, надо сейчас.
Гедимин шагнул к душевой, прислушиваясь к шорохам и плеску. Холода не почувствовал — «отпугиватель» отключили.
— Жди тут, — велел он лаборанту, подбирая бурдюк, и провёл костяшками пальцев по двери. На скрип и шорох изнутри донёсся протяжный шелест.
— Ты ссам поссва-ал насс. Мы пришшли.
— Помню, — буркнул Гедимин. — Ещё я просил не включать пугалку. Почему напали на лаборанта?
— Ссвет, — донеслось из душевой. Гедимин оглянулся на филка, посмотрел под ноги, — там лежал оброненный погасший фонарь.
— М-да… — он посмотрел на бурдюк. — Пропусти меня. Я пройду без света.
В ангаре было холодно и сыро. Сверху моросила вода. Воздух на пути то и дело уплотнялся, чтобы снова раствориться. Из-под сканирующего луча уползали полосы ряби. Гедимин, переведя пучок из-под ног на дальний торец ангара, успел различить очертания то ли ящера, то ли птицы с гривой из длинных перьев, лежащей на плечах. Силуэт тут же размыло, экран заволокло рябью.
Из загородки в углу тянуло теплом. Раствора осталось на дне. Гедимин отодвинул защитное поле, пощупал мокрое волокно и склонился над ёмкостью. Раскалённый металл зашипел. Что-то плотное коснулось плеча, с тихим шорохом потянуло за свисающие волокна.
— Шшто тут виссит?
— Асаан, — ответил Гедимин, сворачивая опустевший бурдюк. Капли с решёток стали падать реже, журчание водостока затихло — раствор, залитый в ёмкость, ещё не закипел, выпаривание на время остановилось.
— Ссэтсская шшерссть… — прошелестело за плечом. — Как шше, ссна-аем… И шшто сскасса-али Ссэта?
Гедимин хмыкнул.
— Много шипели. А вы откуда… — он вспомнил «проникающую способность» Икси и осёкся.
— Этот камень многих увёл сса воротта, — донеслось из темноты. — Кто-то исс вашших сскоро уйдёт туда шше? Сса кем мы придём на этот расс?
— Никто никуда не уйдёт, — буркнул Гедимин, недовольно щурясь. Вокруг зашелестело.
— Как вссегда. Нам редко радуютсся…
Гедимин двинулся к выходу. Уплотнившийся воздух расступился. Быстро подняв взгляд от сканера, сармат различил в темноте белесые точки, собранные по три пары. Стоило посмотреть на них внимательнее, они растворились.
— У вас-то есть асаан? — спросил Гедимин, доставая из кармана стеклянную ракушку. — К вам же… должно много чего попадать.
— Хсссс… — прокатилось по ангару. — Не вссё. Ссэтсскую шшерссть нам не приноссят. А исстлевшшая не годитсся.
Гедимин подставил ладонь под кулак и сжал ракушку в бронированной рукавице.
— Эта вещь уходит за ворота, — пробормотал он, слушая хруст осколков. — Для Ук-хеммайи.
Почти секунду вокруг было тихо. Потом Гедимин услышал тихий звон — металлический шарик перекатывался внутри стекла. Что-то зашелестело у самого наушника.
— Чего ты хочешшь?
«Сработало,» — Гедимин криво ухмыльнулся. Светящийся экран сканера был прикрыт, но он надеялся, что не все «снимки» потонут в ряби.
— Мира, — ответил он.
— Мир — это хорошшо, — отозвались из темноты. — Нам меньшше работы. Сскашши ссвоим — пуссть приходят бесс сстраха.
— Но в гласса пусскай не ссветтят, — прошелестело с другой стороны. — Лишшнее бесспокойсство.
На дальнем конце ангара зашумела закипающая вода. Гедимин уже без сканера нащупал дверь и выбрался в предбанник. Что-то плотное попало под руку и тут же растворилось.
— Ну? — лаборант выглянул из-за бронехода. Патрульные успели уйти. На пороге барака стоял, сложив руки на груди, угрюмый комендант.
— Пока нельзя, — сказал ему Гедимин, кивнув на душевую. Филк поморщился.
— Расписание бы вывешивали, что ли…
Гедимин протянул лаборанту свёрнутый бурдюк.
— Ты заходи, если надо по работе, — сармат оглянулся на душевую. — Только без света.
— Без света? Это что — на ощупь? — филк смерил его угрюмым взглядом. — Среди тварей с вот такими когтями? Это ты сам ходи. У тебя скафандр.
— Обещали пропустить, — Гедимин пожал плечами. Убедительности в голос добавить не получилось. «Это к лучшему, что филки опасаются,» — думал он, глядя на ангар, накрытый тенью. «Мне-то не по себе от этой формы жизни. А ведь я, и правда, в скафандре.»
5 день Льда, месяц Пустоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сердце Пламени
Кейек разгорался медленно. Обычно ему для «розжига» хватало пары секунд. Сейчас — Гедимин считал — шла уже девятая, а камни на ладони только-только потеплели. Выждав ещё немного, он переложил накалившийся кейек в чашку и потянулся к корпусу «облучателя». «Мощность упала. Что у большого реактора, что у этого. И с обоими, похоже, ничего не сделаешь,» — думал он, глядя на неприметное табло. «Может, заглушить?»
— Минус тридцать за бортом, — доложил, спустившись в бункер, Айзек. — Проверь скафандр. И свой, и Вепуата. Посветлеет — вылетаем.
Гедимин хмыкнул.
— Сегодня? Специально ждали морозов?
…Откуда-то снаружи, из-за купола, доносились приглушённые звуки ударов. Колотили костью по камню сквозь толстую смягчающую прослойку. Гедимин повертел головой, пытаясь определить источник. Из-за душевой выглянул Вепуат и с ухмылкой поманил к себе.
— Стирка, — прошептал он, подбираясь к обрыву. — Всегда было интересно, как они это делают.
Внизу, на дне узкой долины, лежал сааг-туул, и его тело с изогнутым хвостом образовывало длинную дугу. Внутри неё в свете пары жаровен копошились Джагулы. Поверх тонкого слоя снега были растянуты накидки и подстилки. Кочевники, раздевшиеся почти догола, лупили их колотушками, переворачивали и снова кидали на снег. Гедимин слышал, как они шумно дышат; над долиной от их дыхания стоял пар.
— Стирка? — недоверчиво переспросил сармат. — И что, помогает? Становится чище?
Вепуат пожал плечами.
— До некоторой степени. Вместе с прожаркой.
Гедимин оглянулся на душевую. Из вентиляционного окна доносился гул стирального агрегата.
— Ну, если до сих пор не вымерли…
…Рёв над холмом на секунду заглушил грохот «камнедробилок». Гедимин обернулся — и увидел в небе длинный инверсионный след. Потом на окраине громыхнуло, и, не успело стихнуть эхо первого взрыва, прогремел ещё один. «Двойной,» — подумал Гедимин, глядя, как защитное поле идёт волнами, почти растворяясь, и вновь уплотняется. На окраине вспыхнул яркий белый свет. Сармат пересчитал его источники и еле слышно хмыкнул. «Двое стражей. Один улетит с нами. Останется один. М-да, защита — надежнее некуда.»
…Из семи слоёв брони сармат оставил на себе три — и они казались ему лёгкими, как фольга, и такими же хрупкими. Вепуат гладил безжизненные крылья и угрюмо щурился — ему тоже было не по себе.
— Эта штука могла бы тут остаться, — вполголоса сказал Гедимин, тронув оперение. — Хватило бы веса на лишний слой обшивки. Защиты от перьев всё равно никакой.
Вепуат недовольно покосился на него и плотнее завернулся в оперение.
На окраине горели термочаши, собранные со всей округи. Кейланны, подставив под их свет развёрнутые крылья, отогревались после полёта. Над ними, опираясь на посох, стоял Руниен. Хассинельг, тоже с посохом наперевес, держался чуть поодаль; Гедимин видел выпавшие из-под его рукава искристые бусы.
— Плохо, что мы должны говорить за других, — сказал Айзек. Он пришёл сюда первым, обогнав даже Гварзу — и задолго до Гедимина и Вепуата. С чего начался разговор, ремонтник не слышал, но, пока он пришёл, все успели помрачнеть. Хассинельг разглядывал гравий под сапогами и вычерчивал что-то наконечником посоха.