— Лучше бы всем говорить за себя. Кто-то из их вождей может…
— Не может, — отозвался Руниен. — Джагулы в Сердце уже были. Больше их там не надо.
Ближайший Кейланн шевельнул хвостом.
— О Джагулах уговора не было, — услышал Гедимин его недовольное ворчание. — Если всё по тринадцать раз будет меняться…
Айзек тяжело вздохнул.
— Что ж, отправляемся. Гедимин, ты облегчил броню?
— Почему Вепуата не спросил? — ремонтник тронул опустевшее плечо и недовольно встряхнулся. Он бы не удивился, если бы броня задребезжала — пластины, не подпираемые со всех сторон ещё несколькими слоями, болтались как попало. Сфалт остался лежать в бараке — в комнате Вепуата, на его матрасе, рядом с местом зимовки «трилобитов». Реактор Гедимин заглушил, но всё равно ему было не по себе. Издалека, от ворот горячего цеха, за пришельцами наблюдал угрюмый патруль. По особому случаю его удвоили, но филкам, даже собравшимся вчетвером, было неспокойно. За ними над крышей цеха поднимались четыре дымовых столба — уже с утра печи загрузили чёрнопесочной рудой.
— Есть кому нас там встретить? — спросил Айзек, помогая Вепуату улечься в седло. Хассинельг, воткнув посох в гравий, в его свете затягивал ремешки и закутывал крылья в стёганый войлок. Гедимин криво ухмылялся, глядя на такую заботу. «Будто скафандр способен замёрзнуть…»
— Мы вас обгоним, — отозвался Руниен. — Встретимся в гнёздах. Хассинельг всё-таки быстрее лучшего летуна…
— Вот на него бы всё это и нагрузили, — отозвался недовольный Кейланн. Гедимин, застегнув ремешки, улёгся в войлок на его спине, зарылся в мягкое наушником и взялся за скобы. Страж, наклонившись, накрыл сверху его руки и подоткнул подстилку.
— Не люблю летать по холоду, — слышал сармат его бормотание. — Но ходить — ещё хуже.
…Гедимин очнулся от резкого рывка. Доля секунды — и ему выломало бы скобами запястья, — то, на чём он летел, опрокинулось через крыло. Ремни затрещали. Сверху донёсся пронзительный визг, а за ним — грохот и звон. Гедимина бросило назад, потом — вбок. От рёва и грохота заложило уши. Поверхность под ним закрутилась волчком. Он вцепился когтями, куда пришлось. Ногу обожгло холодом, и сармат дёрнулся, едва не порвав ремни. Ещё кувырок — и его наконец развернуло спиной кверху. Воздух ещё ревел вокруг, но посторонние звуки стихли.
«Что было? Нападение?» — он дёрнул рукой, пытаясь включить сигма-сканер. Что-то громко хлопнуло по прикрывающим его кошмам.
— Лежи! — донеслось снаружи. — Тихо!
Кейланн летел ровно, не снижая скорости. Гедимин пошевелил обожжённой ступнёй. Пальцы постепенно «оттаивали». Боли он не чувствовал, и, похоже, все суставы остались рабочими. «Чем-то зацепило, но вскользь,» — думал он, разминая ступню. «Или реакция на холод. На такой скорости — вполне возможно.»
…Сверху заверещали. Гедимин зашевелился, и вовремя — двое Скогнов, сдёрнув с него кошму, расстёгивали ремни на руках и поперёк спины. Сармат извернулся и сел, подтянув под себя слегка онемевшую ступню. Чёрных щитков на ней не было. Бортик, который недавно её прикрывал, свисал с седла лохмотьями кожи. Из-под них торчал обломок костяного каркаса.
— Элоси, — услышал Гедимин знакомый голос и сухой щелчок жвал. — Редко, но случается.
Он перелез через остатки бортика, едва не наступив на Бронна — тот, ничего не замечая вокруг, разглядывал вмятину на панцире Кейланна. Ещё двое, растянув его крылья, изучали их по миллиметру, взволнованно попискивая.
— Зацепило? — спросил Айзек, поймав сармата за плечо. — Ты был замыкающим. Нас пропустили вперёд, а последнего накрыли. Думали, что вернуться не успеем. Успели.
— Угу, — буркнул Вепуат, огибая снующих под ногами Броннов. — И, главное, даже выстрелить не из чего.
Гедимин угрюмо кивнул.
— Висишь, как мешок… — он покосился на пустое плечо и недовольно сощурился. «А если бы не висел — что бы сделал? Термобластером только себя подорвал бы.»
— Небо всегда небезопасно, — отозвался Гор. Он стоял рядом с Кейланном, приложив навершие посоха к помятому боку. Летучее существо недовольно дёргало хвостом и пыталось высвободить крылья — Бронны все ещё изучали их, теперь — на просвет.
— Не стоило так спешить и сворачивать к горам, — сказал Гор. Кейланн дёрнул хвостом.
— С таким грузом да по холоду — ещё не туда свернёшь! Хватит уже меня теребить. Были бы раны — я бы давно сказал!
— Хватит так хватит, — Гор убрал посох и дал отмашку Броннам. Кейланн, неуклюже переваливаясь на восьми лапах, упрыгал в гнездо. Гедимин пошевелил пальцами в остатках чёрных щитков и запоздало вспомнил, что не собрал с седла крошево — а там наверняка что-то осталось. Вепуат взглянул на его ногу и присвистнул.
— Айзек! Чего молчите⁈ Сильно болит? Надо осмотреть…
— Онемело. Уже прошло, — буркнул Гедимин. Теперь все, даже Бронны, не успевшие разбежаться, уставились на него, и он недовольно сощурился.
— У Дим-мина прочная броня, — Гор сухо щёлкнул жвалами. — Если все готовы — идём. Хранимое Сердце ждёт.
Вепуат, нагнав Гедимина, сжал его запястье.
— По-моему, кто-то не рад, что мы уцелели, — прошептал он в наушник.
…Светильники на древнем заводе стали ещё тусклее. Стоило удалиться от стража со светящимся посохом, и передвигаться стало впору наощупь. Через пару минут Гедимин притерпелся, и каждый встреченный на пути кристалл казался ему всё более ярким — но все они уступали последнему элидгенскому фонарю. Сармат покосился на дозиметр и кивнул собственным мыслям. «Излучение ослабло. Даже здесь.»
Он едва не снёс плечом выступ — остатки Куэннских коммуникаций, — Гор резко свернул, и сармат не успел отреагировать. «Проведёшь тут дозиметрию!» — он, недовольно щурясь, ускорил шаг. Гор, оглянувшись через плечо, свернул ещё раз. Кто-то, вынырнув из-под завесы, возмущённо заверещал. Посох в сжавшейся клешне инсектоида мигнул, и он нехотя остановился.
— Страж Гор! — сердитый карлик шагнул к сарматам, и Гедимин радостно хмыкнул, узнав Шесека. — Ты бы ещё в скалу нырнул!
— А я удивился, не услышав шагов, — из арки выглянул седой Бронн. Гор медленно развернулся и положил клешню на навершие посоха.
— Старейшина Кайри…
— Он самый. Как уже много лет, — Бронн сморщил нос. — И другие, кто с нетерпением ждал гостей. Что за прятки, страж Гор?
Гедимин посмотрел на Шесека. Тот приподнялся на пальцах, и его уши развернулись и встали торчком. Чуть поодаль от него навострил уши другой Скогн. Гедимин пригляделся и едва заметно ухмыльнулся — все его пуговицы и бляшки на поясе были сделаны из цветного стекла.
…Неустойчивая опора под сарматом пружинила и норовила перекоситься. Кое-как найдя равновесие, он огляделся по сторонам. На стены добавили пару лишних кристаллов… да нет — присмотревшись, Гедимин опознал в «минерале» церитовое стекло. Его окрасили «базовым» волосяниковым пигментом — тёмно-красным, почти бордовым, и от его света в помещении становилось только мрачнее. «Икси бы тут понравилось,» — он криво ухмыльнулся собственным мыслям. «Прошли бы, не щурясь.»
— В месяце Льда⁈ — изумлённый старейшина чуть повысил голос. В кресле рядом с Гедимином что-то заворочалось и приглушённо фыркнуло.
— Дался им месяц Льда! — Шесек придвинулся ближе. — Реку такой ерундой не разбудишь. Сломали лёд, сломали лёд… Лучше скажи — чем вы это сделали?
— Этим, — Гедимин приподнял на ладони «термобластер». Шесек издал хриплый смешок. За его спиной завозился молчаливый Скогн со стеклянными пуговицами. В одном из его карманов что-то светилось. Гедимин покосился было на сигма-сканер, но увидел только белую рябь по всему экрану. «Фонит,» — он взглянул на дозиметр и ошалело мигнул. Когда показания интенсивности развернулись в кривую, стали заметны её пики и провалы — и сложный ритм, один-в-один совпадающий с тем, что пульсировал над Элидгеном. «Только фон на порядки выше,» — машинально отметил Гедимин. «Значит, и здесь…»
— Глаза Ку-унну? — Шесек тронул «термобластер» когтем. — В Тоготе с ними долго возились. Но всё же осилили. Вон, Иррик знает. Что там у вас, Иррик? Управляете огнём и льдом?
Скогн-сосед недовольно пискнул.
— Мы-то осилим. А ты даже и не пробовал!
Шесек фыркнул.
— Твои две печки — ещё не Куэннская литейня. Ты их тут поставил — ну, такова воля Сердца. Куэннские печи ещё заработают. Тогда и посмотрим, кто что осилил.
Теперь фыркнул Иррик.
— Кто дважды облил тебя расплавом? Не твои ли хвалёные печи? Сарматский камень не по зубам даже Куэннам! Это мы, мастера из Тогота…
Гедимин мигнул.
— Кого облило расплавом? — он впился взглядом в помрачневшего Шесека. — Что было? Авария?
Скогн приподнял губу, показывая Иррику острые зубы.
— Много болтаешь — смотри, сам не облейся! А я скажу… — он досадливо поморщился. — Мало мы знаем о Куэннских печах. Я пытался трижды — но твоё стекло, и правда, не поддалось. Не стекается в шар и не растягивается в пузыри, хоть ты кому молись. Может, для таких дел нужна особая печь? Где бы её, интересно, найти…
Гедимин задумчиво сощурился.
— Вообще — маловероятно. Если уж у наших литейных станций есть такой режим… Они ведь на порядок примитивнее. Какие-то настройки должны быть, просто вам их не оставили.
Иррик коротко взвизгнул, но под озадаченным взглядом Гедимина тут же зажал себе рот. Шесек торжествующе ухмыльнулся.
— Мои мысли, мастер Дим-мин. Как закроются ненаши ворота, я попробую снова. Что-то должно быть — может, шип, может, вмятина, может, мысль или слово…
Гедимин потянулся к височной пластине.
— Если кто и знает, то хранитель, — подумал он вслух, подавляя невольную дрожь; тело помнило боль от пронизывающих сигма-лучей, но любопытство было сильнее. — Надо бы спуститься в литейню. И там уже, на месте, проверить…
Комнату залило белым светом. Шесек (и не он один) сердито взвизгнул и развернулся к поднявшемуся Гору.
— И зачем мешать беседе⁈
— Да простят меня мастера и старейшины, — голос инсектоида был бесстрастен, но жвалы часто пощёлкивали. — Хранящее Сердце ждёт, и я выполняю его волю. Мастер Айсиек…