— Его песня уже меняет Равнину, — хитиновое существо указало на песочные часы. — Уже влияет на все стихии! Если оно обернётся против нас, против тебя, — у кого хватит сил его убить?
Гедимин вздрогнул всем телом. Линза вздулась, зеленея изнутри. Дозиметры заверещали. Из колодца, упираясь в распухающий диск, бил ослепительный холодно-зелёный свет. Хитиновое существо, коротко вскрикнув, отлетело к стене и осталось там лежать. Стражи отшатнулись, закрывая глаза.
— Дим-мин! — услышал сармат стон откуда-то сверху. — Пламя… ярость… не сдержать!
«Hasu!» — он взглянул на генератор защитного поля. «Без толку! Если только ипрон… Но куда⁈»
Чужая рука — или даже две, с двух сторон — сбили со шлема височные щитки. Острая боль пронзила череп. Теперь Гедимин не видел ничего, кроме света. Серебристо-зелёная плазма клубилась со всех сторон, пронизываемая лучами. Он зажмурился, но свет проходил и сквозь веки.
— Идиоты, — прохрипел сармат, цепляясь за что-то невидимое. — Никто не посмеет… не дотронется до него. Никто ему не навредит. Оно никогда… ничего плохого… Скажи им, ты-то знаешь!
«Ипрон,» — пульсировало в мозгу. «Если внести в активную зону… один слой — мало, но… расплав — он упадёт… упадёт, куда нужно. На ипрон ничто не влияет, только внести…»
…Влажная ткань коснулась его лба. Гедимин вскинулся, ошалело мигая. Сквозняк на мокрой коже казался обжигающе ледяным. Красный свет опалил глаза, и сармат зажмурился.
— Лежи, атомщик, — Айзек осторожно провёл пальцем по его виску. — Тебе крепко досталось.
Кто-то сбоку то ли усмехнулся, то ли всхлипнул.
— И, что хуже всего, напрасно, — услышал Гедимин угрюмый голос Руниена. — Если череп твёрже скалы — само Пламя не переубедит.
— Угрожать Пламени в самом его сердце! — пропищал кто-то очень возмущённый. — До такого сам Нийсу не додумался бы.
— Нийсу — бог мысли, а не безумия, — пробормотал, щёлкнув жвалами, Гор. — Я подумать не смел, что до такого дойдёт. Много странного, но угрожать Пламени…
Гедимин поморщился. «Подстрекатель, мать моя колба…» — он собрался с силами и сел, прикрывая ладонью глаза. В комнате, куда его притащили, еле-еле тлели три светильника, но из-под век всё равно сочилось, и сармат ничего не видел. «Ожог слизистой,» — он невесело ухмыльнулся. Неосторожно поднятую руку всё сильнее жгло, во рту пересохло. «Флоний всё-таки ввели. Не сдохну. И реактор не взорвался. Руниен… Так. Флоний… Надо сказать Айзеку…»
— Пей, — Вепуат протянул сармату флягу и придержал его за плечи. — Ты пока не прыгай. Тебя всё-таки сильно приложило. Мы уже боялись…
— Флоний, — прохрипел Гедимин, глядя в мерцающий туман. — Стражи… излучение… там такая доза… Айзек, им надо флоний…
Кто-то за плечом сдержанно хмыкнул.
— Это он готов сжечь Равнину? Тахушсу поистине безумен.
— Не беспокойся, атомщик, — отозвался Айзек, протягивая вторую флягу взамен опустевшей. — Тут не нужна наша помощь.
Жидкость во второй фляге кончилась так же незаметно, как и в первой. Гедимин со вздохом отложил её. В глазах наконец прояснилось. Он покосился на себя — скафандра не было, комбинезон, недавно разрезанный на груди, постепенно срастался. Место инъекции ещё жгло, но дышать стало легче. Сармат вытер глаза и кое-как сполз с непривычно высокой лежанки. «Кровать,» — мелькнуло в мозгу. «Как у Маккензи. Где только нашли трёхметровую…»
— Держись, — Вепуат подставил пернатую руку. — Ну как?
— Скафандр, — буркнул Гедимин, ёжась от непривычного холода. Кожу покалывало. Сармат дотронулся до зудящего виска и поморщился — фантомный ожог выступил на теле вполне реальным и болезненным рубцом. «Мозг, чтоб ему… Такую бы энергию да в мирных целях…»
— Значит, это мнение большинства, — задумчиво проговорил за его спиной Айзек. Гедимин нырнул в броню, растянутую на белых шипах, и прислушался. Щитки смыкались на его теле, и в мозгу постепенно прояснялось.
— Это так, — подтвердил угрюмый Руниен. Из полумрака донеслись громкие щелчки.
— Нам вы не враги, — выступил из тени Хассинельг. — Даже Гору. Я тысячу раз говорил…
— Да их не убедило само Пламя! — Руниен невесело усмехнулся. — Я тоже говорил. Бесполезно. Кайшу их сдерживает, но…
Потускневший посох в его руке качнулся от стены к стене. Гедимин поморщился — даже тусклый белый свет сейчас неприятно жёг глаза.
— Айзек, — буркнул он, стараясь не смотреть на костяные шесты — их было слишком много в этой комнате. — Так чем кончилось? Меня с рудой пустят в город? Или расстреляют на подходе?
Кто-то хрюкнул — судя по звуку, в респиратор, зажатый для верности ладонью.
— Рад, что тебе полегчало, — отозвался командир. — Мозг, как вижу, уцелел. Собирай руду и готовь животное. Завтра шестое число… Между шестым и семнадцатым обещают безопасный просвет. Скогны пригонят десяток волокуш. На разгрузке вы вдвоём управитесь?
Гедимин широко ухмыльнулся.
— Ну, хоть что-то разум… — он осёкся. — Я и один могу. Переносную лебёдку собрать несложно.
— Шесек захочет его встретить, — пробормотал в углу кто-то бесформенный. Гор, устроившийся рядом, качнул лапами-лезвиями.
— Наверняка.
— Печи, — Гедимин оглянулся в поисках двери. — Я обещал Шесеку…
Айзек крепко взял его за плечо и прислонил к стене.
— Одного раза тебе не хватило? Сегодня Шесек точно обойдётся. Нам тебя надо живым вернуть на базу.
— Я живой, — прохрипел Гедимин, нашаривая под бронёй флягу — от навалившейся слабости во рту снова пересохло. — Металл… нельзя металл. Скажи Кайшу — пусть уберёт часы от реактора. Заражение… будут фонить — не притронешься.
Айзек хмыкнул. Гедимин вяло удивился, с какой лёгкостью сармат отодвигает его от стены и усаживает на кровать, — обмякшие мышцы не оказывали ни малейшего сопротивления.
— Ничего страшного, атомщик. Там нет никого, кто мог бы облучиться.
…Из седла ему выбраться не дали — едва Гедимин приподнялся на локте, как нависший над ним Вепуат протянул руку.
— Что-то нас сегодня не любят, — криво ухмыльнулся он. — Хоть на обратном пути не пытались подбить. Ты идти-то можешь? Айзек велел дать тебе лечь и до вечера не трогать.
— Айзек… — Гедимин досадливо сощурился. На большее сил не хватило. «Надо бы в бункер…» — он сделал пару шагов и почувствовал, что оседает. Ноги подогнулись.
— Ядро Сатурна! — Вепуат грохнул ладонью о ладонь. — Айзек! Гони сюда бронеход! Или хоть волокушу, — я-то его не дотащу!
…Собирать скафандр лёжа было неудобно. Вепуат сердито щурился, но помогал.
— Раздавит оно тебя, — проворчал он, глядя, как Гедимин смыкает на груди последние пластины.
— Так мне легче, — отозвался тот, разглядывая палубу. — Хранитель… Надо бы поговорить с ним.
Вепуат толкнул его в грудь.
— Лежи! Ночью наговоришься.
— Надо предупредить… — Гедимин потянулся к переборке, но рука не вовремя дрогнула.
— О чём? — Вепуат, фыркнув, прижал его ладонь к матрасу. — Что всяким лезущим надо дать по башке? А то он без тебя не знает. Думаю, Пламя его уже предупредило. Оно тут самое разумное. Ядро Сатурна! Знать бы, чего они все взбесились…
Гедимин вяло шевельнул плечом.
— Может, узнали про наши войны. Мы ведь… наследили там, на Земле. И в Найе тоже…
Вепуат фыркнул.
— Раньше надо было справки наводить. Теперь тут полстанции построено. Как думаешь, соберутся нас высылать? Не хотелось бы. Кайшу вроде за нас. Может, Пламя объяснит им…
— А если и вышлют? — Гедимин перевернулся на спину, подсунул руки под голову и уставился в потолок. — Я отбиваться не стану. Их дело.
Вепуат еле слышно выругался.
— Ты в себе? — он пощупал локоть сармата. — Из-за кучки полоумков срывать проект⁈ Они даже не местные. Такие же чужаки, как мы. Чего их слушать⁈ А палки… палки у нас свои найдутся.
…Проснувшийся Гедимин попытался было встать, но успел только сесть на матрасе — в отсек вошёл Альгот.
— Ага, — сказал он, смерив сармата угрюмым взглядом. — Значит, нужно защитное поле. Генератор не одолжишь?
Из-под стола и так было неудобно заглядывать в колбы, а сквозь защитный купол Гедимин вовсе перестал что-то различать. Он, недовольно щурясь, улёгся обратно и достал ещё не исчирканный листок. «Протяжка под неподвижным прессом… Протяжной механизм. Ещё понадобится для чесания, так что — делаем.»
…Вепуат встретил сармата довольной ухмылкой и кивнул на сдвинутую заслонку. В «холодном» отсеке печи остывали шесть зеркальных полусфер.
— Двойные, всё как надо, — Вепуат тронул кованым штырём блестящую кромку. — Даже кейек туда клали. Всё работает. Завтра будем делать термосы. Всем надо, ни у кого нет.
Гедимин поморщился.
— Ну, пусть делают, — он покосился на стенку полусферы, неровно растянутую изнутри; металл натёк в неё и остался лежать комком, и внутренняя стенка, уже ровная, прикрыла его сверху. — А это что было?
Вепуат развёл руками.
— Оттянуло при заливке. Металл перегрелся, что ли… Думал, порвёт, но ничего, застыло.
— В другой раз такое переплавляй, — буркнул Гедимин, глядя на перекошенный пузырь. «Ещё одна мелкая авария. Ерунда ерундой, но что-то их много. Правда, что ли, влияет это… атмосферное явление?»
— Ты чего? — удивился Вепуат, глядя, как сармат сыпет шихту в плавильный конус. — Сами загрузили бы… Или это для дела?
— Часы, — пояснил Гедимин, кивнув в сторону барака. — Одних не хватает. Надо сделать.
Вепуат покачал головой.
— Сейчас? До завтра не ждёт? У тебя ещё Джагулы, забыл?
Гедимин пожал плечами.
— Не помешают.
…Джагулы входили в цех, оглядываясь, принюхиваясь и шумно фыркая. Посмотрев на Гедимина, каждый прижал уши.
— Тебя били? Стражи? — спросила самка и сердито оскалилась. — Зачем к ним летал? Здесь не решились бы.
Урджен рявкнул и щёлкнул клыками на соседа. Тот подвинулся, прижимая уши и утробно рыча. Джегех, показав им растопыренные когти, кивнул на Гедимина.
— Чего там? Опять что-то не поделили? — досадливо сощурился тот. — Грызитесь за дверью. В цеху держаться тихо!