— Будет тихо, — мрачно пообещал Урджен и провёл тыльной стороной ладони по глазам. — Плохой сон. Хуже некуда.
— Что видел? — насторожился Гедимин и быстро оглянулся на Вепуата. В кольце учеников-Сэта разведчик вряд ли что-то слышал. «Потом скажу. Если оно того стоит.»
Урджен оскалился.
— Не знаю! Не запомнил. Лезет, будит… — он зарычал, поднимая гриву. Аджах щёлкнул зубами в ответ.
— Сон! У меня тоже сон. Тоже плохой. Пришёл рассказать, а он в драку.
— Сколько раз говорил — не будить⁈ — Урджен двинулся к нему. Гедимин поднял руку, разделяя Джагулов защитным полем. «А ему, и правда, нехорошо,» — вяло удивился он, глядя на Урджена, трущего глаза. «И не первый день.»
— Мешают спать — ложись тут, в цеху, — предложил он. — Шкур сюда натаскай и спи. Кут’тайри присмотрит, чтоб не будили.
Джагулы удивлённо переглянулись. Урджен нахмурился.
— Здесь? — он шумно втянул воздух. — Это твой дом. Все сны будут твои. Другим не пролезть. Меня там-то цепляет. А здесь — вообще не отделаешься.
Он потянулся за мешком с шихтой. Аджах подошёл чуть ближе и недовольно ощерился.
— Геджер! Мой сон рассказать?
Урджен, едва не выронив мешок, развернулся и глухо зарычал.
— Не трать время. Видит чушь. Дара нет и не будет. Зато ко всем лезет.
— А я расскажу, — отозвался Аджах. — У тебя всё чушь! Пусть Геджер сам решит.
Джагзуу со звоном скрестила два кованых штыря.
— Заткнётесь вы или нет⁈ Геджер, давай их побьём?
Гедимин провёл ладонью по шлему. «Вепуат был прав. Часы подождут. Займусь чертежами — их, если что, переделать проще.»
6 день Пустоты, месяц Пустоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген
Третий слой защитного поля накрыл ущелье, поглотив разворошённый курган из гравия и «коридор», присыпанный песком. Всё, что Текк’ты не загнали на склад, теперь хрустело у Гедимина под ногами. Он косился на края купола, упирающиеся в неглубокую насечку на каменной плите, и задумчиво щурился. «Просочится? Не просочится? Обычно течёт понизу — воздуховоды не зацепит. Не было бы тут жилого здания — закрыл бы всё намертво…»
Купол над холмом оставался прозрачным; отдельные строения сарматы прикрыли, но оставили проёмы напротив ворот. Гедимин видел горящие фонари по периметру — патрульные напряжённо вглядывались в темноту за краем плато. Отсюда, сверху, долины ещё просматривались на экране сигма-сканера, — тонкий слой снега, рябящие разломы, протоптанная огромным зверем колея… «Газа не видно,» — сармат убрал «щупы». По экрану дозиметра под мигающими табло показателей ползла кривая интенсивности, то и дело проваливаясь ниже нуля. «Пока не видно,» — поправил себя Гедимин, угрюмо щурясь на нелепые, невозможные показатели. «Дозиметр уже что-то чует.»
— Икси! — Вепуат, высматривающий что-то на экране, помахал Гедимину включённым сканером. — Видел? Один уже на периметре, ещё двое на подходе!
Сармат едва заметно ухмыльнулся.
— Прикроют? — он вспомнил, как светящийся «газ» разъедал защитные поля, не успевающие уплотниться, и невольно поёжился. — Ну, хорошо. Ещё бы кто заткнул трубу, из которой оно сочится…
Вепуат развёл руками.
— Даже не знаю, где она могла бы быть. В Сфене Пустоты? От местных ничего внятного не услышишь.
Он замолчал и повернулся на «восток» — там под тяжёлыми шагами хрустел гравий. Сааг-туул медленно взбирался на холм. Сперва в световом пятне показалась часть морды, потом потянулся длинный бок с плотно сомкнутыми щитками. Никаких погонщиков на загривке не было. Существо остановилось, принюхиваясь к ветру, и растянулось вдоль прозрачной стены, уложив морду на лапы.
— Видел? — Вепуат оглянулся на Гедимина. — Он сам пришёл. А я думал, он нас опасается…
Оттуда, где лежал зверь, сарматов было отлично видно — он и следил за ними, приоткрыв пару глаз. Остальные были спрятаны под бронёй вместе с дыхальцами. Гедимин прошёл вдоль стены — зрачки сдвинулись за ним, но животное не шелохнулось.
— Газ в низинах, — сказал сармат, вглядываясь в экран; если откуда-то из долин и наплывал тяжёлый туман, все его сгустки терялись в полосах ряби. — Пока не видно, но зверь, наверное, чует. На холме всё-таки безопаснее.
Вепуат хмыкнул.
— Ясное дело. Вот только — холмов тут много. А пришёл он на наш.
Гедимин пожал плечами.
— Я бы накрыл его защитным полем. Но Джагулы говорят — он этого не любит. Пусть лежит. Может, газ сюда, и правда, не поднимется. Прилив обещают так себе, вполсилы…
Вепуат взглянул на сканер и растерянно мигнул.
— Икси! Вот только что были…
— Ушли? — Гедимин взялся за прибор. Ряби вокруг было много, но характерные подвижные полосы исчезли.
— Видишь? — Вепуат потыкал в экран. — Вот тут он стоял. Ушёл…
Гедимин снова пожал плечами.
— Значит, справимся без них. Я в цех. Если что — сигналь.
…Ульсена разбрызгивалась мелкой пылью и падала на поддон, застывая в холодном воздухе. Пылинки были слишком мелкими, чтобы стучать, даже по звонкому металлу, — Гедимин слышал только прерывистый шорох. Стеклянная колба с перетяжкой остывала в «холодном» отсеке, заготовки для корпуса — костяные обломки и рэссеновый прут — лежали под печью, дожидаясь своей очереди. Гедимин думал, что до первых проблесков света доделает все детали — а потом, когда пройдёт газовая атака, достанет остывшую колбу и соберёт часы. «Нужен им звуковой сигнал, или обойдутся?» — думал он, глядя на распыляемую ульсену. «У старых был. А новых указаний не поступало. Сделаю. Не нужен — Гварза его уберёт.»
— Ух-ху, — выдохнул Вепуат, заглянув за белесую «стенку». — Гедимин, ты бы хоть защитным полем прикрылся.
— А это что? — сармат кивнул на ту же «стенку». — Специально же накрыл, так ты влез.
— Я-то вылезу, — отозвался Вепуат, с опаской глядя на руку сармата, занесённую над плазменным шаром. — А вот ты без защиты. Обернись полем! Будет авария — опять на полдня заляжешь, а мне возиться.
— Уйди, — буркнул Гедимин, выпуская из пальцев остатки ульсенового прута. Разбрызганные и застывшие пылинки посыпались на поддон. Сармат отключил плазморез и осмотрел нагревшуюся ладонь. Чёрные щитки на ней заблестели от жара, но не деформировались — температуру и расстояние Гедимин рассчитал правильно. «Самые опасные этапы закончены,» — подумал он, машинально проверяя состояние реактора. «Теперь — работа с костью. Тут, конечно, можно оцарапать броню. Но взрываться уже нечему.»
…Гедимин отпустил рычаг, и подвес подтянуло к потолку. Сармат пристально следил за ним — пару раз камень всё-таки качнулся. «Ход вперёд-назад,» — Гедимин одобрительно хмыкнул. «Вбок не тянет. Хорошо.»
Снизу камень прикрыло защитным полем. Вепуат склонился над желобком, из которого только что подняли подвес, и потянул за тросик.
— Зацепило, — он указал на конец верёвки, привязанный к «асбестовой» пряди. Её размозжило, дно желобка засыпало игольчатыми сколами и микроскопическим волокном, но и тросик, придавленный подвесом, заметно сплющился. Гедимин подёргал волокно и бросил на дно жёлоба.
— Выдержит, — сказал он, растягивая минеральную «прядь» вдоль углубления. — Один-два случайных удара ему не повредят. Но надо будет поставить метки…
Он отметил «опасный» участок насечками по краям жёлоба и протянул тросик за них вместе с парой миллиметров пряди.
— Убирай поле, — скомандовал он, выпрямляясь. — Ещё пара прогонов — тогда посмотрим.
…На складе, наполовину засыпанном песком, примитивные механизмы никому не мешали — дробильщиков камня до завтра можно было не ждать, посторонние внутрь не лезли. Гедимин прислушивался к гулу поршневой машины, смотрел, как волокно, растянутое на огромном костяном «луке», продёргивается сквозь гребни, и как сыплются на огороженный пол остатки игольчатых кристаллов.
— А хороший выход из этой руды, — вслух подумал он. Вепуат хмыкнул.
— Одна десятая — хороший выход?
— Практически чистое волокно, — Гедимин кивнул на пучок, торчащий из частых зубцов. — На Земле такого ещё поискать.
Он отцепил привод и снял с замершей установки лишние, недостаточно частые гребни. «Чистовая обработка…» — добавив ещё два, сармат запустил машину. «Надо будет над испарителем пристроить вторую решётку. И пометить, когда заложена новая партия. Пусть мокнет, не валяться же ей без дела.»
Мысли о переработке асаана занимали только часть мозга. Сармат напряжённо вслушивался — не завоет ли сирена? Сквозь три слоя защитного поля даже сигма-сканер ничего не различал. «Тихо,» — озадаченно думал Гедимин, глядя на часы. «А ведь уже светает.»
— Да хватит, — Вепуат наклонился над растрёпанной прядью. — Она уже как пух. Вынимай — и пойдём покажем Альготу.
— Ладно, — Гедимин опустил рычаг. — Интересно, что цвет почти не поменялся. Чёрный минерал — тёмно-бурое волокно.
— Тёмно-зелёное, — поправил его Вепуат. — Посмотри на отсвет.
Гедимин хмыкнул. «Верно. Зеленоватый отблеск. Чёрное с прозеленью. Посмотрим, что будет после пропаривания.»
…Вепуат вертел головой, разглядывая прозрачный купол над лагерем. Гедимин осмотрелся. Снаружи посветлело — стали видны соседние холмы. Туман сармат разглядел, только подойдя к краю, — тёмная дымка лежала в низине, распластавшись на снегу. Она не двигалась — висела на одном месте, как ей и полагалось при полном штиле.
— М-да, — сказал Вепуат, подходя к краю. — Что-то сегодня слабо. Как думаешь, поднимется к рассвету?
Гедимин покосился на дозиметр. Самые глубокие провалы кривой ещё падали ниже нуля, но сама линия уверенно держалась на два микрокьюгена выше.
— Непохоже. Фон почти в норме. Или… или после рассвета нам ждать внезапного шквала.
Он оглянулся на сааг-туула. Зверь дремал, закрыв все проёмы в броне. «Джагулы наружу не лезут. Значит, успокаиваться рано.»
…Альгот, кивнув сарматам на бегу, нырнул в соседний отсек и вернулся, обхватив двумя руками стеклянную бутыль.
— Вот. Ёмкость пусть вернут, — сказал он, поставив бутылку на стол. Внутри темнел насыпанный под самую затычку фиолетовый порошок. Вепуат присвистнул.