…Невесомое волокно дотронулось до виска Гедимина и тут же исчезло. Сармат погладил корпус реактора и тяжело вздохнул.
— Стройка идёт, — прошептал он. — Скоро разберёмся с металлом. Если не обманут с золотой глиной, через месяц соберём корпуса. И я добавлю тебе твэлов. Наберёшься сил — всех уроешь. Я уж постараюсь.
Часть 357–14 дни месяца Пустоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня, Корни Огня — Сфен Огня, город Теккех — Сфен Пустоты, ущелье Ук-кут
7 день Воздуха, месяц Пустоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Воздуха, Корни Огня
Текк’т навис над краем обрыва, тронул нижней челюстью ком, слепленный из металлических капель, и негромко загудел. Снизу, из долины, отозвались протяжным гулом. Гедимин чувствовал, как от низкочастотных звуков вибрируют кости, и старался не морщиться. Перевод речи до мозга доходил с запозданием — кость-«переводчик» работала вполсилы, видимо, перегрелась на непрерывных переговорах.
— Руду? В шар? Этот — делить на два? — Текк’т поддел металлический валун клыком. — Ту руду — лепить?
— Да. Вот в такие шары, — Гедимин показал диаметр, разведя ладони в стороны. Текк’ты загудели.
— Сейчас плохо-день. Плохо для лепить, — сказал тот, кто нависал над обрывом. — Хорошо для ломать.
— Знаю, — сказал Гедимин, стараясь не показывать досады. — Будет непрочно?
— Плохо, — подтвердил змей, снова касаясь «валуна» клыком. «Камень», булькнув, развалился надвое.
— Не страшно, — сказал Гедимин. — Делайте. Нужно на десять дней. Потом — пусть разваливается.
В ангаре горячего цеха лежал вынутый из литейной станции ворох — гибкие рэссеновые полосы, крепёжные кольца, анкера. Гедимин смотрел, как Текк’т лёгкими тычками придаёт половинам «валуна» круглую форму, и думал о собранной, но ещё не испытанной лебёдке. «Эта часть руды лежит наверху. Когда скатают то, что внизу, надену оплётку и проверю подъёмник.»
Внизу, у подножия кучи гравия, снова загрохотали «камнедробилки». По другую её сторону Текк’т ворошил разбросанные обломки руды. Чёрнопесочную оттуда уже выбрали — с утра над горячим цехом стояли дымовые столбы, хотя Гедимин ещё и к печам не подходил. Остался металл, и гигантский змей поддевал каменные обломки и перемешивал их с рудой — только так рэссена и поддавалась слепливанию в плотный ком. Гедимин видел много рудных шаров — там, где речь шла о металле, его могли сплющить давлением, но цементировал конгломераты изнутри «расплавленный» камень. «И здесь будет так же,» — думал он, подкладывая под готовый ком руды металлические полосы — будущую оплётку. «Только пустой породы больше. Видимо, для прочности. Ничего, Куэннская печь отфильтрует.»
Остывающий металл шипел в прохладном воздухе. Рудные шары выстраивались в ровную цепь вдоль ангара. Гедимин выложил там узкую «направляющую» — три слоя округлых камешков — и восьмицентнеровые «валуны» скользили по ней легко, как пустотелые. «Или я уже наловчился таскать руду,» — сармат криво ухмыльнулся, толкая очередной шар, закованный в оплётку, к стене. Патрульный, выглянув из-за ангара, схватился за остывшее крепёжное кольцо, попытался приподнять шар, буркнул что-то невнятное и притворился, что его тут нет и не было.
— Э-эй! — из ангара высунулся Вепуат. — Гедимин! Давай я их потаскаю, а ты проверь, как я настроил дробильню!
Гедимин мигнул.
— Какую ещё… — он подумал было о шаровой мельнице, недавно перенесённой с рудных складов в столярную мастерскую, но спохватился. — Ты про пресс? Где ты его настроил?
…Опоры легли на внутренние складки крыши — здесь, в горячем цеху, их было не меньше, чем на рудном складе. Гедимин проверил натяжение тросов, огляделся, не найдя поршневой машины и привода к ней, и недовольно сощурился.
— Мотор уже утащили? Интересно, кому понадобился… — он развернулся к закрытому складу, вспоминая, сколько осталось запасных термочашек, и где они спрятаны от пронырливых поселенцев. «Хоть бы предупреждали, кому что надо! Ищешь потом по углам, как идиот…»
— Да нет, стоит, где вчера стоял, — ответил Вепуат. — Погоди! Не надо ничего искать. Я хотел, чтобы они руками попробовали. Так быстрее доходит, что, почему и зачем.
Гедимин хмыкнул.
— Ну, пусть пробуют. Ты их предупредил про работу с «асбестом»?
«А в вытяжку надо вставить уловитель,» — подумал он, вынимая из ниши в броне пустую «магнитную» катушку. «Волокно растянуто на „магнитах“, но мало ли, что куда отвалится…»
— С такими вещами лучше работать в душевой, — сказал он вслух. Вепуат шумно вздохнул.
— Дасьен меня оттуда выгнал. И ещё Гварзе нажаловался.
Гедимин поморщился.
— А ему что не так? Что, сырьё нам уже не нужно? Ни тросы, ни спецодежда?
Вепуат развёл руками. Крыло, свалившееся с плеча, с треском проехалось по неподвижному оперению. Вепуат подобрал его и уложил обратно.
— В общем, из душевой меня выгнали. А от тебя хотят чертёж. Как разделить пыльный цех и место, где моются. И чтобы в питьевую воду ничего не попало. Сделаешь? А я пойду за филками.
…Гедимин собирал лебёдку на краю обрыва. Внизу, в полуметре от скалы, виднелись четыре рудных шара, аккуратно сложенные в пирамидку. «Четырёх для испытаний хватит,» — думал сармат, досадливо щурясь — Текк’ты предлагали отнести руду наверх «без странных штук», но пришлось отказаться. На шарах блестела тёмно-синяя оплётка, и Гедимин надеялся, что от подъёма и перетаскивания они не развалятся.
Внизу непрерывно грохотал перемалываемый гравий. Из цеха звуки доносились редко. Пару раз Гедимин слышал, как опускается пресс, потом — как трещит немного на другой частоте раскалываемый и раздираемый на волокна «асбест». Потом всё стихло.
…Под обрывом коротко звякнуло — металл ударился о металл. Трос на долю секунды натянулся и снова ослаб. Гедимин выглянул из-за кромки скалы. Филк, продевший крюк в кольцо, отбежал на десяток шагов и с сомнением смотрел на рудные шары.
— Вира? — крикнул ему Гедимин и досадливо сощурился — пара камешков, потревоженных установкой подъёмника, сорвалась с обрыва. Филк отскочил, попятился и уже издалека махнул рукой.
— Вира помалу!
Гедимин налёг на рычаг. Трос выбирался по частям, рывками, наматываясь на строенный ворот и цепляясь за блокираторы. Сармат старался сделать ход плавным, но гравий «плыл» под опорами, и агрегат дёргало из стороны в сторону. Внизу громыхнуло — рудный шар всё-таки врезался в склон. Из долины донеслось что-то про спаривание «макак» и сарматов.
Стрела развернулась. Массивный шар пропахал в гравии борозду и остановился. Гедимин вытолкнул его на проложенную «направляющую», выровнял опоры и заглянул в долину. Филка он нашёл не сразу.
— Майна? — крикнул сармат, указывая на оставшиеся шары. Филк поморщился и тронул шлем.
— Искал бы ты помощника в броне! Мой капюшон от камнепада не спасёт!
— Всё уже стихло, — Гедимин виновато сощурился. — Пока лебёдку не трогаешь, ничего не сыпется. Неудобная поверхность…
За спиной кто-то хмыкнул.
— Гедимин, а дай мне попробовать, — попросил Вепуат, разглядывая конструкцию. — А Экхард пусть отдохнёт. Пока мы его и впрямь не пришибли.
…Стрела с трудом повернулась и снова зарылась в гравий. Гедимин, досадливо хмыкнув, оттащил последний шар к стене.
— Поверхность очень неудобная.
— Само собой, — Вепуат поворошил камешки ступнёй. — Зачем ты эту штуку тут поставил? Надо же проверять там, где будет работать. На живом сааг-тууле.
«И где…» — хотел было спросить Гедимин, но оглянулся через плечо на протяжное шипение и только мигнул. Сааг-туул незаметно зашёл за спину и растянулся вдоль цехового ангара. С его загривка настороженно скалились погонщики. Смотрели они на цех — на рудные шары, уложенные в два ряда вдоль стены.
— И как раз светает, — Вепуат покосился на «восток» и неожиданно усмехнулся. — А знаешь, они оценили.
— Кто и что? — спросил Гедимин, угрюмо щурясь. «Опять я что-то пропустил. И шары уже сложены, а теперь их растаскивать…»
— Филки. Механизацию, — ответил Вепуат с довольной ухмылкой. — Подолбишь руду молотком — начнёшь ценить прогресс! Они даже не против работать. Будет отдельный «асбестовый» отряд. Только вот вентиляция… И всё прочее. Надо будет насесть на Айзека. Переедем в душевую, ближе к воде — и процесс пойдёт.
— После молотка — да, впечатляет, — сдержанно согласился Гедимин. Понял он не всё — мысли Вепуата метались по неожиданным траекториям.
— Я думаю — пора запасаться рудой, — сказал разведчик, вопросительно глядя на него. — Сколько нужно, чтобы спецодежды хватило на всех?
— Тонн пятьдесят, — пробормотал Гедимин, выныривая из расчётов. — Это к тому, что есть.
— Ага! То, что мы привезли… это ещё пять раз по столько? — Вепуат оглянулся на барак. — А ничего… Заодно проверим сааг-туула под полной нагрузкой. Пятнадцать тонн на каждый борт…
Гедимин сердито сощурился.
— Я тебе что, проходчик?
Вепуат отмахнулся.
— В наш карьер толпа не влезет, но десяток филков поместится. Руда рыхлая, поддеть и выдернуть прядь несложно. Я буду вязать пучки, Джагулов посадим на твой подъёмник. Он из костей и верёвок — значит, никого не напугает. И не взорвётся.
Гедимин фыркнул.
— Часто у тебя лебёдки взрывались? Десять филков… Ладно, руда, и правда, рыхлая. Я им её подломаю, дальше справятся, — он оборвал рассуждения и оглянулся на барак. — Ты Гварзе сказал, что едешь за рудой? Да ещё с филками?
…Джагулы поодиночке выбирались из «отсеков», вынося с собой подстилки. Один прихватил ком волокна, из которого торчали чьи-то кости и плавники, другой нёс под мышкой горшок с конусовидным дном. Кенен Гварза ждал их у «шлюза», сложив руки на груди, и угрюмо косился на филков. Те, собравшись плотной толпой у лапы сааг-туула, настороженно с ним переглядывались. Животное выпучило глаза вдоль правого бока и следило за каждым движением сарматов. Гедимин видел, как зрачки движутся в разные стороны — один поворачивается за филком, несущим охапку коротких верёвок, другой — за Вепуатом, нетерпеливо расхаживающим вдоль живого холма.