…Филки, разделив между собой формовочную глину, разбрелись по углам.
— Огромная сила, — услышал Гедимин чей-то шёпот.
— Хорошо, что меня там не было, — другой филк нервно поёжился. — И что, поведение этих… существ никак не прогнозируется?
— Похоже, что нет, — прошептал первый. — Эти двое сами не знали.
— Да эти двое… — филк оглянулся на Гедимина и прикрыл респиратор ладонью.
…Одинокий Джагул прошёл в «шлюз», оглянулся на зверя, улёгшегося у стены, и недовольно дёрнул ухом. С загривка сааг-туула на него, сарматов и здание цеха угрюмо смотрели погонщики.
— Где остальные? — спросил Гедимин, глядя, как самка выпутывается из накидок. Из-под защитных обмоток на её руках виднелась тёмно-фиолетовая шерсть.
— Дураки, — коротко рявкнула Джагзуу и развернулась к печи. — Зверь спокоен. Чего с ним возиться⁈ Все живы. Никто не ранен. Чего реветь⁈
Гедимин невесело ухмыльнулся.
— Могли бы предупредить. Про Экеста и их… традиции. Мы их не знаем.
Самка глянула на него исподлобья и потянулась за мешком с шихтой.
— Урджен бы сказал. Но ты ведь не слушаешь. Делаешь, как надумал. Всегда, — она подобрала захват и задвинула плавильный конус в печь. Громыхнула заслонка.
…Джагулы выбрались на броню, но близко к сарматам не подходили — следили за Гедимином, Вепуатом и Альготом издалека. Химик прощупывал щитки панциря, растирал что-то невидимое между пальцами и задумчиво хмыкал.
— Пигмент ведь ему не навредит? — не выдержал Вепуат. Альгот махнул рукой.
— Даже если сожрёт вместе с колбой. Хм… Ну, если ты не напутал со скоростью отслойки, — неделю-другую продержится. На всякий случай возьми запас с собой. Будешь подновлять. Если это настолько важно.
— Спасибо, — Вепуат с довольной ухмылкой повернулся к Джагулам и помахал им закрытой колбой. — Ну что, начнём? Тут зелёный, жёлтый и красный. Свои обычные знаки чертите где угодно. А вот символ Пламени должен быть виден. Хорошо так виден. Хоть с головы, хоть с хвоста.
Зачем для раскрашивания сааг-туула надевать неудобные накидки с побрякушками, Гедимин так и не понял. Тем более для этого были не нужны ритуальные шлемы из черепов. Тяжелее всех пришлось Урджену. Он, шурша и звеня всем, что с него свисало, перебирался с щитка на щиток, намечая орнамент. Потом встал на загривке с бубном в руках и больше к кистям не прикасался — видимо, устал. Джаарган подошёл к контейнерам с краской, потыкал в них когтем, слизнул пигмент — и перебрался на лоб сааг-туула. Там он и сидел, поочерёдно дуя в разные полые кости и ракушки.
Восьмеро Джагулов разобрали мисочки с пигментом и разошлись вдоль боков зверя. Поверх разметки Урджена легли широкие линии. То, что чертили над каждым поясом конечностей, напоминало сильно приплюснутый треножник. На щитках лап и вдоль боков протянулись угловатые завитки.
— Ввосьмером они долго провозятся, — Гедимин оглянулся на Джагулов, устроившихся в стороне и молча рассматривающих зверя. Из «отсеков» выбрались все. Гедимин направил на них воздуховоды, чтобы и их, и зверя обдувало теплом. Они стояли, не двигаясь, и смотрели, как на панцире сааг-туула появляется орнамент.
— Помогли бы, что ли, — буркнул сармат. — Кисти у нас ещё есть.
— Пусть стоят, — отмахнулся Вепуат, протягивая ему контейнер с зелёной краской. — Тут какой-то ритуал. Пойдём рисовать трилистники!
…Панцирь сааг-туула не выглядел симметричным ни с какого расстояния — но степень его перекошенности Гедимин оценил только вблизи. Ни одна из проведённых линий не получилась прямой. Вепуат придерживал его за руку, не давая срезать неровности панциря. Снизу, из-под широкого оплечья, на сарматов таращились глаза. Гедимин косился на них и морщился. «А вот дали бы мне подровнять…»
— А ничего, — сказал Вепуат, отходя ещё на десяток шагов. На плечах зверя зеленели размашистые «трилистники». Ещё один Вепуат нарисовал на лбу. Джаарган возражать не стал — так и стоял всё это время в очерченном круге по центру «трилистника». Потом собрал свои дудки и ракушки и перебрался на загривок.
Звон, треск и гудение смолкли. Джагулы молча обходили раскрашенное животное, останавливаясь напротив некоторых символов. Были это очень удачные образцы или, наоборот, самые плохие, Гедимин так и не понял — никто не сказал ни слова. «Кажется, им всем не по себе,» — думал сармат, глядя на просевшие над прижатыми ушами шапки. Вепуат похлопал зверя по ближайшей лапе и широко ухмыльнулся.
— Теперь его ни с чем не перепутаешь. Если кто сделает вид, что ослеп, и по этим знакам начнёт стрелять — будем бить на поражение. За оскорбление Пламени. Что скажешь, Джегех?
Молчаливый Джагул коротко рявкнул и снова опустил голову. Гедимин не мог поймать его взгляд, но видел, как из-под губы то и дело вылезают оскаленные клыки.
— Завтра нагрузим зверя рудой, — рассказывал Вепуат, похлопывая сааг-туула по щиткам и не замечая, как все вокруг недобро щерятся. — Частично. Шесть шаров в пустые норы — до полного груза. И посмотрим, как он с ними пойдёт. Три часа побегает — уже станет видно, тянет или нет. Я думаю — потянет. А ты?
Он оглянулся на Гедимина. Тот пожал плечами.
— Если всё пройдёт удачно, вечером выезжаем, — громко сказал Вепуат, разворачиваясь к Джагулам. — Готовьтесь ставить лагерь, распределяйте припасы. Джегех, Аджах, Урджен, Ваджег, — никто ехать не передумал?
Джагулы переглянулись.
— Ты не передумаешь, — отозвался Джегех, глядя исподлобья. Урджен коротко рявкнул и отвернулся.
8 день Воды, месяц Пустоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня, Корни Огня
— Завтра день Камня, — сказал Айзек, спустившись в бункер. — И очень вероятно землетрясение. Скорее всего, недолгое. Но — очень вероятно.
Вошедший вслед за ним Хассинельг со смущённой ухмылкой оглядывался по сторонам. Посох в его руке горел вполсилы; по стенам от него расходились полосы зеленоватого света, похожего на омикрон-излучение. Гедимин покосился на дозиметр — фон повысился на пару микрокьюгенов.
— И что? — отозвался он, недовольно щурясь. — Из-за пары толчков терять сутки пути? Зверёк не найдёт, где залечь? Не под нашим холмом, так под другим?
Айзек хмыкнул.
— Моё дело — предупредить.
— А тут хорошо, — пробормотал Хассинельг, заглядывая под пульт — оттуда торчал плохо задвинутый Гедимином матрас. — Я бы тоже тут спал.
Сверху послышались голоса — в бункер спускалась операторская смена. Хассинельг отступил к стене и смущённо ухмыльнулся.
— Пламя поёт. Слышно по всему Эл-лиду. Но здесь — лучше всего. Слушал бы и слушал.
— Идите, — поторопил их Айзек, глядя на монитор; по его лицу пробежала тень. — Отговаривать Гедимина — занятие бесполезное.
…По ту сторону купола шёл снег, и к покрову на холме уже добавилась пара сантиметров. Гедимин оглянулся на ангар горячего цеха и поправил на спине разобранную лебёдку. Он провозился полночи, подгоняя друг к другу кости, деревяшки и верёвки, и результат всё ещё ему не нравился — и он сильно подозревал, что улучшить его не получится. «Не в этом мире,» — сармат покосился на волнистое зеленоватое небо с голографическими лунами и тяжело качнул головой. «Ладно, пойду испытывать.»
— Если ты пришёл показывать дорогу, то ищи Вепуата, — сказал он Хассинельгу. — С Джагулами общается он.
— Да, Джагулы… — желваки на щеках стража вздулись и опали. — Так и есть. Обещал помочь — надо выполнять.
Из-под обрыва донёсся протяжный вой. Кто-то застучал в бубен. Хассинельг повернул голову к источнику звука, и рука на посохе судорожно сжалась.
— Джагулы… — повторил страж. — Да, надо рассказать им… Я бы поехал с вами, но меня не отпустят.
Смотрел он при этом в землю. «Врёт,» — подумал Гедимин. Досада вяло шевельнулась и тут же погасла. «Так ведь мы его и не звали.»
— Вепуат в бараке, — бросил он, сверившись со сканером, и, не оглядываясь, пошёл к горячему цеху. Уложенные вдоль его стены шары из рудных конкреций блестели от конденсата. «Просушу перед погрузкой,» — решил сармат, подтягиваясь на руках и перебираясь на крышу. Её гребень был не очень удобен для установки подъёмной машины, но всё же лучше несимметрично-бугристой спины сааг-туула — и не пытался никуда уползти.
…Вепуат появился через пятнадцать минут — вместе с угрюмым Хассинельгом и злыми и настороженными Джагулами. Все шестеро, проходя мимо ангара, оглянулись на Гедимина. Вепуат с радостной ухмылкой помахал ему и ускорил шаг. Сармат дёрнул углом рта. «Ну, хоть кто-то доволен.»
…Рудный шар плавно покачивался на стреле. Гедимин разворачивал её из стороны в сторону, прислушиваясь к поскрипыванию деталей. «Если треснет — лучше сейчас,» — сармат повернул стрелу до упора. Шар повис над скатом крыши. Гедимин наступил на вылезающий из камня анкер, загоняя его глубже, и развернул стрелу на девяносто градусов. Блокиратор щёлкнул, груз медленно поехал вниз.
— Короче просто некуда, — послышалось из «шлюзовой камеры». По торцу здания поплыли цветные блики, складывающиеся в мозаику. На одном её сегменте Гедимин успел разглядеть символ огня. В ту же секунду блики погасли.
— Короче — это уже дорогами Мальгесов, — добавил Хассинельг, выходя из ангара. — А я, чем мог, помог.
— Спасибо, Хассек, — отозвался Вепуат, останавливаясь на пороге. — Три дня — это очень быстро. Я думал, меньше недели не выйдет.
Снизу донёсся смешок.
— С непривычки можно бродить хоть двадцать лет. Я показал стражескую дорогу.
— Стражескую? — повторил Вепуат. — Хм… У тебя не будет проблем… ну, с вашими? С другими стражами? Всё-таки Джагулы… ну, Хеллуг — наши союзники, но мало ли, кто ещё…
— Нергоны знают, — буркнул страж. — Не мы же эти дороги прокладывали. У Кьюссов от тех времён… много чего сохранилось. Какое-то племя может не знать — видно, не надо было. А так — тут никаких секретов.
Из ангара донёсся недовольный рык, но слов Гедимин не разобрал. Вепуат, еле слышно хмыкнув, протянул Хассинельгу руку.
— Близко к стене не подходи. У Гедимина испытания. Э-эй! Гедимин! Помощь нужна?