— Это тебе. Их не взяли за ворота. Будут лежать тут. До своего времени. Если не отпустишь раньше.
Гедимин мигнул.
— Что это? — он покосился на привязанный к лебёдке шнурок, и под рёбрами неприятно заныло. — Останки тех… вчерашних? Зачем они мне?
— Можешь выбросить, — отозвался Урджен. — Их не взяли за ворота. Ещё долго не возьмут. Если только ты не скажешь. Может, от них будет польза. Тогда ты их отпустишь.
— Гедимин! — Вепуат выглянул из «отсека». — Что там? Что-то не работает? Помощь нужна?
Сармат досадливо поморщился.
— Что мне с ними делать? Привязать к лебёдке? — он отобрал у Джагула череп, повертел в руках и добавил к балансирам. «Вес не тот, ну да — не помешает…» На краю сознания мелькнула мысль о кости, залитой изнутри ульсеной, и сармат криво ухмыльнулся. Когда он поднял взгляд на Урджена, тот уже исчез; его шапка мелькнула за выступом панциря и пропала.
— Tza tatzqa! — крикнул Гедимин филкам, указывая на лебёдку. Те, шумно выдохнув, подошли ближе к месту погрузки. Крюк уже опускался, проплывая мимо открытых «отсеков». Вепуат высунулся из-под брони и показал Гедимину жест превосходства.
… — Отбой! — крикнул Вепуат, оглядываясь на филков, и махнул рукой, запечатывая проём в защитном поле. Сааг-туул громыхнул боковыми щитками, закрывая «отсеки», и тяжело зашевелился. Он долго переминался с лапы на лапу, прежде чем встать. Гедимин уже решил, что он вовсе не поднимется, и судорожно высчитывал, какой сегмент придётся облегчить, когда зверь поднялся и, взмахнув хвостом, пошёл на разворот. С «юго-восточного» края плато донёсся тоскливый вой. Погонщики взвыли в ответ. Сааг-туул чуть замедлил шаг на склоне — и потрусил, переваливаясь с боку на бок, вдоль обрыва. Край плато проплывал мимо под несмолкающий вой. Ещё пара минут — и Гедимин увидел над обрывом выступ реакторного купола и два силуэта в чёрной броне.
— Э-эй! — Вепуат, выпрямившись во весь рост, помахал им. Сааг-туул замедлил ход, поставил лапу на тропу, но погонщики его остановили.
— С полным грузом? — Айзек, выйдя к обрыву, кивнул на животное. — И как? Не хромает?
— Всё в порядке, — отозвался Вепуат. — Пойдём сначала чуть помедленнее. Но он быстро осваивается.
Гварза недоверчиво хмыкнул.
— При подземных толчках не геройствовать! — предупредил он. — Животному хватит ума избегать опасности. А ваше дело — не быть глупее животного. Хепри! Кровяной камень с собой? Сразу передай его Кету, и пусть носит, не снимая.
Гедимин сердито фыркнул.
— А если пострадает Вепуат?
Гварза поморщился.
— Приключения вы ищете вместе. Но ты их находишь чаще. Вся эта затея с путешествием через Равнину…
— Не начинай снова, — перебил его Айзек. — Все будут достаточно осторожны.
Гедимин огляделся по сторонам. «Вот тут спуститься проще.»
— Подожди, — сказал он Вепуату, высматривая удобные ступени на живой «лестнице». — Я к реактору.
— Ага, — кивнул тот. — Ты не торопись. Всё-таки уезжаем надолго…
…Айзек и Гварза близко не подходили — смотрели издали, как сармат гладит крышку реактора и тяжело вздыхает. Горячие щупальца хранителя прижимались к вискам, задевая веки. Гедимин сердито смигнул и шагнул в сторону.
— Следи за периметром, — попросил он. — Ты тут самый внимательный. Гварзу в бункер не пускать!
Гварза фыркнул, но промолчал.
…Пока зверь огибал плато, они вышли к «восточному» обрыву, — Гедимин, привстав, увидел два чёрных силуэта. Урджен выпрямился и взвыл, размахивая шестом над головой. С холма отозвались. Этот вой Гедимин слышал ещё долго — пока сааг-туул не нырнул в разлом, и плато, рассечённые ущельями, не сменились плоской равниной с редкими заснеженными холмиками. «Сфен Молнии,» — успел подумать сармат, прежде чем пейзаж опять сменился. Мимо поплыл жёлтый обрыв, но вой уже смолк.
— Мы уже далеко, — прошептал Вепуат. Он стоял во весь рост на трясущейся спине зверя и смотрел в «телескоп». Перья на макушке приподнялись, образовав невысокий хохолок. Пейзаж снова сменился, и под лапами сааг-туула захрустел лёд. Зверь шёл по берегу замёрзшей реки; второй берег скрывался в тумане. «Сфен Воды,» — Гедимин покосился на сигма-сканер, высматривая подо льдом ульсеновую руду. «Интересно, это всё ещё река Синав-ви?»
…Рассвет давно отгорел. Зверь замедлил ход у рощи деревьев-валунов. Один из погонщиков, уже час как дремавших на панцире, приподнялся, оглянулся на Вепуата, — тот махнул рукой, и кочевник снова растянулся на подстилке. Сааг-туул ткнулся мордой в заросли. Дерево, попавшее на зуб, с грохотом лопнуло.
— Пусть поест, — сказал Вепуат, покосившись на сигма-сканер. — Та-ак, Урджен… Хотя нет. Это Ваджег. Урджен тут, завернулся и спит. Это он правильно.
Гедимин дёрнул плечом.
— Не надо было вообще его тащить. После такой кровопотери…
Вепуат развёл руками.
— Без него никто бы не поехал. Им сейчас нужен кто-то… проницательный. Тем более — после вчерашнего.
Он незаметно повысил голос, и Джагул, дремавший за выступом брони, испуганно вскинулся. Гедимин видел, как он щерится; на месте выломанных клыков зияли пустоты.
— И этого тоже надо было оставить, — пробормотал сармат. Вепуат фыркнул.
— С ним-то что не так? Дорогу он помнит. А махать шестом и без зубов можно.
Сааг-туул, выпустив изо рта надкушенное дерево, рухнул на брюхо. Джагулы, испуганно рявкнув, ухватились за выступы его брони. Гедимин вскинул было «арктус», но тут же понял, что прибор ничем не поможет, — панцирь сааг-туула вздрогнул, а с холмов ручьями потёк рыхлый снег. Ещё пару секунд стучали падающие камешки — и всё стихло. Зверь приподнял голову, потом поднялся сам и снова уткнулся мордой в кусты. Захрустела перемалываемая древесина. Сарматы переглянулись.
— Первый толчок за день, — пробормотал Вепуат. — И не то чтобы сильный.
Гедимин огляделся по сторонам, высматривая повреждения, и тяжело вздохнул.
— Вот из-за этого мы должны были потерять сутки?
…Они прошли каким-то кривым путём, из слабых сумерек провалившись во мглу. Гедимин зажёг фонарь. Луч упёрся в землю перед носом сааг-туула, осветив острые чёрные камни, присыпанные снегом. Животное вздрогнуло всем телом и замерло. Вепуат зажёг свой фонарь, но это помогло слабо. Сааг-туул прошёл ещё десяток метров, постоянно принюхиваясь и отворачивая морду от света, махнул хвостом, свалив подвернувшуюся глыбу, и опустился на землю. Погонщик перебрался на его лоб, повертел головой, потыкал шестом в темноту и вернулся на загривок.
— Что он там? — нетерпеливо спросил Гедимин. — Устал?
Джагул дёрнул вибриссами.
— Ночь, — ответил он так, будто это всё объясняло, и, осторожно обогнув сарматов, встал над последним поясом конечностей. Гедимин, хоть уже и привык к темноте, еле-еле его различал, а что видит сам Джагул в таком густом мраке, даже представить не мог.
— Ночь, — Вепуат повернулся вокруг своей оси, пристально глядя на сигма-сканер, и развёл руками. — Ночь есть ночь.
Сааг-туул захрустел камнями, укладывая хвост ближе к боку. Гедимин посветил на него фонарём — хвост дёрнулся.
— Гаси свет, — Вепуат убрал светильник в футляр. — Ни к чему привлекать внимание. Ложись, сейчас моё дежурство.
Гедимин нехотя накрыл фонарь ладонью. Пятнистое небо над головой оставалось таким же ярким, как днём, — сармат различал каждый его оттенок, но ни единый фотон не достигал земли. Темноту вокруг, казалось, можно пощупать.
— Много мы прошли? — спросил Гедимин, устраиваясь на броне.
— Много, — донёсся из темноты голос Урджена. — Хороший день. Спокойный.
10 день Земли, месяц Пустоты. Равнина, Сфен Земли — Сфен Молнии — Сфен Воды
В темноте что-то зашуршало. Потом Гедимин услышал тихий скрежет. «Третья лапа справа,» — прикинул он, доставая фонарь. Световое пятно накрыло участок панциря и подтаявший снег, покрытый следовыми цепочками. Что-то, похожее на очень крупную мокрицу, свернулось в клубок и упало в сугроб. Когда сармат включил сигма-сканер, животного уже не было — только полуразрушенный туннель в снегу, упирающийся в растресканный валун. Рядом с лапой сааг-туула остались мелкие чешуйки — отслоившиеся фрагменты брони.
Панцирь под Гедимином шевельнулся. Фонарь уже погас, но сааг-туул что-то учуял и заворочался, переминаясь с лапы на лапу. Раздался треск — животное задело хвостом валун. Из темноты донеслось сердитое рявканье и стук погремушек. Слева от Гедимина зажглась полоска света — «люк» на боку зверя приоткрылся, выпуская что-то крупное. Сааг-туул встряхнулся и выпрямился, вглядываясь в темноту. Мимо Гедимина с угрюмым рычанием прошёл погонщик. Ещё один «люк» приоткрылся, зашуршали перья-подвески. Гедимин убрал ладонь с фонаря и встретился взглядом с щурящимся Урдженом.
— Снова твой сон, — мрачно сказал Джагул, потирая глаза. — Ты стоял у ворот Ук-кута и смотрел в них. Урху тоже там была. Странный сон.
— Плохой? — спросил Гедимин, стараясь не морщиться. Как относиться к предсказаниям «сновидца», он до сих пор не решил.
— Сны про ворота редко к добру, — проворчал Урджен, перебираясь на загривок сааг-туула. Зверь уже брёл куда-то сквозь темноту и хрустящие под лапами обломки. Потом Гедимин услышал треск льда.
— Уже едем? — Вепуат выбрался на броню и закрыл за собой «люк». — Любопытно. Сильно светлее не стало. Всё-таки его не освещённость смущает…
Гедимин пожал плечами. На его взгляд, сааг-туулу не хватало фар — но попытки подсветить дорогу зверя только пугали.
— Куда мы вообще едем? — спросил он. — Хоть кто-то следит за маршрутом?
Вепуат хлопнул себя по запястью.
— Я записал, что мог. Пока всё совпадает. Но — тут какое-то нелинейное ориентирование.
Сааг-туул приостановился, что-то вынюхивая, попробовал лапой поверхность и решительно развернулся. Погонщики на загривке перебросились парой слов, Гедимин разобрал что-то про реку. Ещё несколько минут — и вокруг посветлело настолько, что сармат различил ближайшую скалу. Над её обломками торчала верхняя часть дерева-купола. «Двадцать метров в поперечнике,» — машинально прикинул Гедимин.