Большая ниша была почти целиком замазана глиной — только внутреннюю часть оставили пустой и поделили на ячейки. Внизу были камеры, наполненные кейеком, — камешки торчали из стенок и лежали внутри; над ними в глине проделали округлые отверстия с выступами. Гедимин насчитал восемь в ряд — по одному над каждой камерой, все — разного размера.
— Походная печь, — Вепуат кивнул на что-то, вмурованное в соседнюю стену. — И походные тигли.
Тиглей тоже было восемь. «Каждый — под свою камеру,» — определил Гедимин по выступам и вмятинам. Он поднял ёмкость из почерневшей глины, вставил в отверстие нужной формы, — она легла, как влитая.
— Можно так, на ходу, и работать, — пробормотал Вепуат. — Да, наверное, и работали. Смотри, кувшин! Они всё-таки уцелели…
Гедимин оглянулся на подвесной кувшин — стеклянный диск, утыканный по периметру изогнутыми шипами. На нём желтели знаки — чья-то подпись.
— Почему бы не уцелеть? Ими никто не стрелял, — буркнул сармат, вынимая из печи горячий плавильный конус. «Джагулы, может, и работают на ходу. Но мне тряска мешает. Даже чертёж толком не обдумаешь.»
— Удобная мастерская, — сказал Вепуат, задумчиво перебирая инструменты. — Интересно, что кузница у них на другом боку. Для симметрии, что ли…
— И там плавят рэссену? — Гедимин недоверчиво покачал головой. «Попадалась она под сканер или нет? Должна была. Но тут столько отсеков, что собьёшься.»
— Ну да. Тут же проблема только в количестве кейека, — отозвался Вепуат. — У Джагулов его много. Такая же печка в дальней стене. Только растянута не в ширину, а в высоту. Металл стекает в формы…
— Четыре тысячи градусов, — пробормотал Гедимин, тронув когтем ближайшую «стену». — И не обуглится же…
Вепуат хмыкнул.
— Там много глины и всяких камней. Многослойная такая обшивка. Сходим? Только ты не плавь ничего, ладно? Джагулы очень просили ничего не трогать. Урджену опять что-то там приснилось…
Гедимин поморщился.
— Слышал. Про ворота. Про литейню ничего не было.
11 день Лучей, месяц Пустоты. Равнина, Сфен Воздуха — Сфен Жизни — Сфен Огня, город Теккех
Шлак, покрывающий осколки кейека, слущивался от лёгкого нажатия, как тонкая кожура, — Гедимин даже удивился его податливости. Очищенные обломки падали в подставленные карманы — сармат складывал их по пять штук, надеясь, что этого не хватит для серьёзного нагрева. Закрыв наполненную нишу, он потянулся к соседней, тронул прикрывающий её щиток — и досадливо хмыкнул: осколок кейека, забытый в кулаке, от неосторожного нажатия сбросил шлаковую корку и вылетел из пальцев. Гедимин поймал его на лету и недовольно сощурился на свежую проплавленную борозду — камешек, не успевший остыть, проехался по обшивке.
«Сейчас поправим,» — сармат отделил повреждённый щиток, тронул его «жалом» лучевого резака — и помянул мать-пробирку: пластина, вместо того, чтобы разгладиться, развалилась надвое. Гедимин потянулся за ней и выругался уже вслух — остатки щитка рассыпались в кулаке, и так, что их проще было перенапылить, чем склеить.
«Сейчас распла… Hasu!» — сармат еле удержался, чтобы не грохнуть кулаком по ближайшему твёрдому предмету. Расплав, мгновенно вскипев, брызнул с ладони. Брызги расплескались по груди, в разлёте задев и респиратор, и щиток над глазами.
«Да что за…» — Гедимин уставился на руки. Пальцы двигались, как обычно, не слипаясь и не выгибаясь под странными углами. «Я же этих щитков гору перечинил…»
— Сердитый ветер! — донеслось из плотного кольца Джагулов-погонщиков. Они собрались на лбу лежащего зверя и уже несколько минут о чём-то спорили. Урджен вздыбил гриву и недобро скалился. Рявкнув про ветер, он снова присел и заговорил быстро и невнятно. Трое погонщиков переглянулись и прижали уши.
— Что у них там? — спросил Гедимин у Вепуата. С тех пор, как Джагулы устроились на привал, он дремал, растянувшись между выступами брони — и сейчас ещё не до конца проснулся и задумчиво смотрел на реку, засыпанную снегом, и что-то насвистывал. Услышав вопрос Гедимина, он растерянно мигнул.
— Что?.. Хм. И правда, — он поднялся на ноги, пристально глядя на Джагулов. Урджен снова вскинулся и рявкнул что-то неразборчивое. Взгляд у него был странный — то ли сердитый, то ли напуганный.
«Интересно. Не шарахаются,» — думал Гедимин, наблюдая, как Джагулы окружают подошедшего Вепуата. Урджен держался поодаль, смотрел искоса и что-то угрюмо рычал. Вепуат наклонил голову набок и растерянно хмыкнул.
— Гедимин! — крикнул он, обернувшись. — Тут проблемы на маршруте!
…Гедимин близко подходить не стал — и так вся четвёрка попятилась и пригнулась.
— Сфен Воздуха? — сармат в недоумении пожал плечами. — Думают, что опасно? Но на этом участке Сфена мы ведь ни с кем не ссорились…
Вепуат развёл руками.
— Экеста — очень общительные. И очень быстрые. Память у них, правда, короткая. Но не настолько. Верно, Урджен?
Джагул угрюмо ощерился.
— Я бы пошёл, — медленно проговорил погонщик Ваджег, глядя на Гедимина исподлобья. — Только быстро и по самому краю.
— Из-за края мы не выберемся, — прорычал Урджен. Джагулы переглянулись.
— Рискнём? — Вепуат вопросительно посмотрел на Гедимина. Тот мигнул.
— Я при чём⁈ Я не знаю традиций. Если нужно поддержать огнём… — он протянул руку к прикладу сфалта. Вепуат укоризненно хмыкнул.
— Это подождёт. Пока попробуем мирно. Значит, быстро и по краю?
…Хвост сааг-туула ещё не целиком втянулся в разлом, а ветер, воющий в наушниках, уже сменил и скорость, и направление. Джагулы, пригнувшись, выглядывали из-за выступов брони; погремушки на их шестах трещали без умолку — может, поэтому сааг-туул и шёл так медленно, постоянно водя головой из стороны в сторону.
— А ветер усили… — Вепуат осёкся и пригнулся к броне. — Ядро Сатурна!
Впереди, растянувшись на пару сотен метров, кипело снежное облако — гигантский смерч, вращающийся во все стороны одновременно. Сааг-туул замер. Джагулы схватились за шесты, но треска Гедимин не услышал — всё заглушил усиливающийся рёв. Облако качнулось и пошло на них.
…Сааг-туул припал к земле, жалобно повизгивая. Под его задними лапами треснул речной лёд, но животное далеко не сразу это заметило. Джагулы, окружив его голову, тихо что-то рычали. Гедимин смотрел на разлом. Ветер стих, едва зверь из него выбрался; рыхлый снег — там, где лапы животного его не перепахали — так и лежал нетронутым. «Как пространство умудрилось так расколоться?» — думал сармат, глядя на бесполезный сигма-сканер. «Вот та местность — она рядом, или до неё свет идёт три часа?»
— М-да, — Вепуат, нахохлившись, обогнул его и перебрался на загривок сааг-туула — к опомнившимся погонщикам. — Не вовремя мы рассорились с Экеста. Маршрут придётся менять.
— Да чтоб их всех с их обычаями… — еле слышно пробормотал Гедимин. — И что, этот участок никак не обойти?
Джагулы оглянулись на него и угрюмо ощерились.
— Сейчас будем смотреть, — сказал Вепуат. — Садись к нам. Твоё слово — решающее.
…Сумку, расшитую камешками, костяшками и чьей-то чешуёй, кочевник нёс двумя руками и с видимым трудом. Урджен отобрал её, расстелил на ровном месте шкуру с белым мехом и высыпал часть содержимого. Гедимин озадаченно смотрел, как Джагул разгребает по кучкам мелкие и крупные камешки, косточки, ракушки и высушенные семена. Все они были отмечены вырезанными значками, не слишком ровными и местами стёршимися. Урджен переложил ещё один камешек на середину подстилки и оглянулся на Вепуата.
— Мы здесь.
Сармат сверился с передатчиком и кивнул.
— И двигаться должны были так?
Он тронул пару камешков. Гедимин растерянно мигнул и попытался заглянуть в его передатчик. «О чём они тут вообще?»
— Теперь — никак, — угрюмо прорычал погонщик, перекладывая обломки. — Все пути длиннее.
Другой Джагул составил вместе несколько обломков. Урджен сердито рявкнул.
— Лишний день.
Он достал из отодвинутой кучки крупное спиралевидное семечко и положил рядом с камешком. Ещё пять обломков под его пальцами заняли другие места. Вепуат покосился на передатчик, ткнул в один из камешков и радостно хмыкнул.
— И мы вернёмся на прежнюю дорогу? Крюк не такой уж большой.
— Сфен Жизни, — прорычал Урджен, придавив семечко пальцем. — Сфен Жизни…
— Плохой путь? — насторожился другой погонщик.
— Не вижу, — буркнул Урджен. — Всё ветвится.
— Выдвигаемся, — решительно сказал Вепуат, оглянувшись на хвост сааг-туула. Животное вынуло лапу из проломленной полыньи, теперь на его панцире застыла ледяная корка.
— Годится дорога или нет — но зверь, того и гляди, замёрзнет.
…Гедимин решил было, что сааг-туул пытается проломить лбом скалу, но нет — голова, а за ней и загривок погрузились в незаметный разлом. Ещё пара секунд — и жёлтые обрывы Сфена Земли сменились гигантскими складчатыми пирамидами. Они вжимались друг в друга, срастаясь гранями, к их подножьям жались другие, поменьше; в коридор между ними огромный зверь прошёл, как в ущелье. Из ближайшей пирамиды торчал, проломив её насквозь, ребристый обелиск. Над его вершиной, в паре сотен метров над землёй, висел какой-то подвижный рой. Рассмотреть его Гедимин не успел — всё заслонила складчатая стена.
— Деревья, — прошептал Вепуат, зачарованно глядя на то ли строения, то ли скалы. — Нет, ты посмотри…
Под лапами сааг-туула что-то хрустнуло. Из снега торчали куски отслоившейся коры, похожие на причудливые камни. Гедимин глянул на сигма-сканер и убедился, что камней там тоже хватает — органика, пропитанная минеральными солями, каменела заживо.
Вепуат высмотрел что-то на складчатой стене и радостно хмыкнул.
— Волосяник! Какой-то другой, тот был тоньше и без чешуек. Сейчас подберёмся побли…
Сааг-туул остановился и вскинул голову. Дыхальца вдоль его боков распахнулись, броня приподнялась. Погонщики, подпрыгнув на месте, огрели животное по лбу. Из-за деревьев донёсся скрип, переходящий в пронзительный визг. Кто-то заскрипел в ответ.