Кто-то взял его за предплечье — по ощущениям, с четырёх сторон одновременно — и протянул его руку вперёд. Ладонь коснулась друзы игольчатых кристаллов. Все иглы были разной длины и росли как попало — и все были очень острыми и прочными, как ипрон. На ладонь чуть надавили, и Гедимин услышал треск — верхняя обшивка лопнула и посыпалась в темноту.
— Ворота откроютссся, — прошуршало в наушник. — Ты ссснаешшшь цену.
Гедимин мигнул.
— Не знаю, — честно признался он. — Что за цена?
Вокруг зашелестело.
— Не ссснаешшшь? Сссачем тогда привёл его?
— Г-гедимин, — пробормотал Вепуат, встряхиваясь всем телом и вытаскивая когти из обшивки. — Я, похоже, понял…
Шорох стал громче.
— Ворота открываютссся расссттелением, — чей-то ледяной коготь скользнул по виску. — Цельное — на той ссстороне. Тут всссё по отдельносссти. Кровь, плоть и косссти…
— Гедимин, отойди, — ладонь Вепуата коснулась игольчатой пластины, и сармат еле слышно охнул. — Эти ворота открываются кровью. Вроде как жертва…
Услышав звон размыкающихся пластин, Гедимин оттолкнул сармата и накрыл «друзу» двумя ладонями. Тигель, наткнувшись на иглы, с тихим треском рассыпался на части. Гедимин едва обратил на это внимание.
— Сдурел? — прошипел он, чувствуя в груди холодный ком. «Жертва, чтоб вас всех…»
— Нужна кровь? — он оглянулся на белые точки, то всплывающие из темноты, то пропадающие. — Ну, пусть будет моя. Руку сюда? Что делать потом?
Шорохи стихли. Теперь Гедимин не слышал ничего, кроме шума крови в ушах.
— Потом — увидишшшь, — прошелестело в наступившей тишине.
Перчатка разомкнулась и ударилась о броню. Гедимин дотронулся до стены. Боли он не почувствовал, только ладонь обожгло холодом, и по ней потекло липкое. Капля со звоном упала под ноги — и темнота взорвалась огнями.
Это были нити, протянутые со всех сторон, — длинные цепочки огней, среди которых метались ослепительные кометы. Гедимин видел, как цепи рассыпаются на цветные точки, вытягиваются вдоль кометного хвоста и разлетаются в разные стороны — и огненная мозаика собирается заново. Забывшись, он шевельнул ладонью — руку пронзила острая боль. Комета мелькнула совсем близко, волоча за собой раскалённые докрасна нити.
— Кто-то пришёл, — донеслось из хаоса огней. — Поднимается ветер.
— Ворота? — с надеждой спросил кто-то; теперь Гедимин узнал шелестящие голоса Сэта. — Ук-хеммайи услышал нас?
— Ворота открываются, — зашелестело со всех сторон. Рука заныла сильнее. Что-то гудело, и с каждой секундой громче — какие-то массивные плиты в самом деле пришли в движение. По пальцам потянуло обжигающим сквозняком.
— Эй! — крикнул Гедимин и едва расслышал собственный голос. — Сэта! Хафси и Теккех! Вы тут?
— Ворота открылись, они открылись! — в лицо сармату ударил жар. Рука взорвалась болью, и Гедимин еле успел отключить ощущения. «Трудно дышать,» — мелькнуло в мозгу. «Сколько крови я потерял?» Цветные цепочки и кометы пропали, заслонённые распухающим облаком плазмы.
— Вассс уссслышшшали, и ворота открыты, — прошелестело в наушник, и висок сармата обдало холодом. — Открывшшший пропуссстит вассс.
— Кто-то пришёл за нами? — донеслось из огненного клубка; говоривший был растерян и испуган. — Это ты? Кто… почему…
— Куда? — перебило его сразу множество голосов. — За ворота? От них? Куда нас зовут?
Гедимин шумно вдохнул — воздуха не хватало. По ладони уже текло ручьём, и рука тряслась, стремительно слабея.
— Куда хочешь, — сказал он, глядя в кипящую плазму. — Хоть внутрь, хоть наружу. Только решай быстрее.
Облако взорвалось ему в лицо. Сармат отдёрнул руку, попытался заслониться — и рухнул в воду. Ладонь, горящая от боли, мгновенно онемела. Рядом что-то гудело и шипело, потом сармат услышал рёв, и течение, легко подняв, понесло его. Кто-то рядом вскрикнул, потом Гедимина схватили за плечи.
— На помощь! — услышал он крик Вепуата. Река ревела всё громче, но чей-то шелестящий шёпот легко перекрыл её шум:
— Вода вынесссет.
Часть 3615–23 дни месяца Пустоты. Равнина, Сфен Воды — Сфен Огня, город Теккех — Сфен Земли, долина Элид, Элидген
15 день Металла, месяц Пустоты. Равнина, Сфен Воды — Сфен Огня, город Теккех
Сборки горели белым огнём. Гедимин просунул в проём оплавленную перчатку, под шкворчание испаряющегося металла дотянулся до хвостовика, дёрнул — и зашипел от бессильного гнева: стержень заклинило. «Узкий просвет,» — он попытался протиснуться боком между сборками, но пролезла только рука по локоть. Сармат провёл ей по оболочкам стержней, размазывая расплавленный ипрон. Белые вспышки жгли глаза. Он снова уцепился за хвостовик. Наверху заскрежетало. Золотой расплав брызнул во все стороны, заливая стержни, ладонь и предплечье. Гедимин запоздало отдёрнул руку, но жжение только усилилось. Перчатка пошла пузырями. Сармат поддел её когтем, вспарывая мягкий металл, зажмурился от боли — и услышал плеск и чей-то негромкий голос. На руку текло прохладное. Гедимин открыл глаза, рванулся куда-то, — встать ему не дали, навалились на плечи. Он, тяжело дыша, лежал под расколотым серо-стальным небом. Руку, обёрнутую мокрой тканью, всё ещё жгло — и изнутри нарастал мучительный зуд. «Регенерация,» — сармат снова попытался сесть, но едва смог опереться на локоть — тут же навалилась слабость.
— Sa has— su…
Над головой сдержанно хмыкнули.
— Лежи! Я уж думал — не очнёшься.
«Вепуат?» Гедимин встряхнул головой, ошалело мигая. Река бредовых образов пронеслась перед глазами, и он на секунду зажмурился. «Ущелье… Икси… кровь… река… Sa has— su…»
— Где мы? — прохрипел он, приподнимаясь на дрожащем локте и глядя на окрестности. Он лежал на чём-то жёстком и складчатом; вряд ли это был камень — скорее, окаменевшая кора круглого дерева. Почти вплотную к его «постели» подступала вода. Это были мутные мелководные заливы, разделённые островками. Из ила поднимались ребристые купола и складчатые пирамиды. За островами начиналась глубокая вода — Гедимин видел, как блестит рябь на её поверхности. Блестящая гладь упиралась в горизонт.
— Какая-то река, — Вепуат пожал плечами и сунул сармату флягу. — Пей. Не бойся, вода из запасов. Местную я не проверял.
Гедимин вцепился в флягу и выпустил её, когда там осталось на дне. Слабость не отступила, но в голове прояснилось. Он отложил почти пустую ёмкость и, сев, полез в карман. Что-то звякнуло. Сармат посмотрел на правую руку (она зудела так, что ощущения пришлось отключить — вот она и болталась онемевшим придатком) и с присвистом выдохнул. Компресс, наложенный Вепуатом, сполз, из-под него проступила бледная, складчатая, как-то провисшая внутрь кожа. Гедимин пошевелил тонкими пальцами и беззвучно выругался.
— А вот, — Вепуат шумно вздохнул. — Только-только сейчас запустил регенерацию. Даже кровяной камень не берёт. Всё будто растворилось — мышцы, сосуды… Уже боялся, что придётся резать.
Гедимин машинально прикрыл повреждённую руку здоровой, снова шевельнул «растворёнными» пальцами — зуд усилился. «Какие-то мышцы там есть. Иначе не шевелилось бы,» — заключил он, вспомнил невидимые иглы, пробившие кожу, и невольно поёжился.
— Что за дрянь была на той штуке? — спросил он, разглядывая бледные складки. Проколы затянулись без следа, крови тоже не было. «Текла, как вода… Ясно теперь, почему меня шатает,» — он отхлебнул из ёмкости с Би-плазмой и вдохнул поглубже, расправляя лёгкие. «Вода вынесет… Куда мы, всё-таки, угодили?»
— Проб не взял, извини, — отозвался Вепуат, убирая флягу. — Как-то не до того было. Думал про антидот. Но раны закрылись, а кровопотерю им не восполнишь. Из тебя вчера много вытекло. Если бы я туда сунулся — наверное, живым бы не вышел.
— Давно мы тут? — спросил Гедимин, отгоняя вчерашние видения. «Как влезешь в традиции, вечно какая-то чушь…»
Вепуат покосился на передатчик.
— Если приборы не врут — сегодня пятнадцатое. И только рассвело. А очнулся я ещё в темноте.
— Здесь? — Гедимин посмотрел на островки, прикидывая, куда его могло выкинуть течением. «Сюда — вряд ли. Тут вода еле двигается. А притащить полторы тонны металла…»
— Вон у той гряды, — Вепуат показал на дальний островок. — Там отмель. Но лежать неудобно — грязь. Тебя растолкать не удалось — ты и дышал-то через раз. А у меня — ни молекулы путного, кроме кровяного камня.
Гедимин покосился на локоть — под бронёй к нему было привязано что-то комковатое. Потом оглянулся на отмель.
— Ты меня оттуда тащил? — он недоверчиво покачал головой. — Тебе после такого самому нужен камень.
Он попытался вскрыть броню на локте. Вепуат придержал его руку и смущённо хмыкнул.
— Икси вчера решили, что ты меня для этого привёл. Чтобы принести в жертву. Видимо, там так принято…
Гедимин помянул спаривание «макак».
— «Гельт» им в ущелье!.. Ты-то как после вчерашнего? — он с тревогой заглянул Вепуату в лицо. — Тебя там трясло — я уже думал…
Вепуат отмахнулся.
— Паршивое место это ущелье. Повезло, что выбрались. Ясно, почему туда никто не ходит.
Он поднялся на ноги и огляделся по сторонам. Попытался встать и Гедимин. Получилось, хотя его ещё пошатывало — а опереться тут было не на что.
Широкая река дала тут излучину — и её занесло глинистым илом. Берег зарос деревьями-валунами и «пирамидами». То, что Гедимин видел на отмелях, было только побегами, отростками огромных живых скал. Они поднимались там, где берег становился твёрдым. Сармат взглянул на кору под ногами, — она отвалилась от чего-то похожего, метров тридцати в поперечнике. Чуть поодаль на мелководье висела в илистой мути яркая семилучевая звезда. Таких объектов было много — Гедимин насчитал полтора десятка; самые крупные растянулись на полметра, мелкие поместились бы на подушечку пальца. Их лучи-лопасти едва заметно колыхались.
— Фильтраторы, — Вепуат кивнул на «звёзды» вдоль берега. — Вроде неагрессивные. А нас приволокло откуда-то оттуда.