— Поддержи «сивертсены», если им мощности не хватит, — попросил сармат, гладя корпус. — Идут катаклизмы, нужно, чтобы купол их выдержал.
«Поддержи „сивертсены“… Каким местом они вообще запитаны на этот реактор⁈» — Гедимин криво ухмыльнулся, но ухмылка тут же растаяла. «Бу-ду,» — прогудело в мозгу. «У-дер-жу. Бу-удь ту-ут. Ту-ут лу-учше.»
— Буду, — пообещал Гедимин. — Эти шесть дней — точно. Мы привезли золотую глину. Будет из чего сделать тебе корпуса.
«У-гу,» — отозвался реактор, и сармату почудилось, что он помрачнел. Горячие щупальца, незаметно отлипнув от виска, намотались на правую ладонь и уже обвили её сверху донизу. Руку жгло, но не сплошь, а мелкими пятнами — и Гедимин понял, что легли они точно на невидимые шрамы.
«Что ту-ут?» — спросил хранитель, и жжение усилилось. «Что… ху-удо. Ху-уже! Ту-уда ху-удо. Нет-туда! Угу-у?»
Щупальце ткнуло Гедимина в висок. Жжение внезапно прекратилось, сменившись приятным теплом. Сармат растерянно хмыкнул.
— Больше не пойду, — пообещал он. — Там, и правда, делать нечего.
17 день Кислоты, месяц Пустоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген
— Четыре тонны, представляешь? — Вепуат широко ухмыльнулся. — Я же знал — могут работать, когда захотят! Теперь по всей душевой это волокно, и всё заставлено выпаривателями. Альгот занял пол-ангара. Ну да ты сам вчера видел, — ничего так он развернулся?
— Не видел, — буркнул Гедимин, скрывая зевок. Хранитель всю ночь держал сармата за правую руку, и к утру она перестала мёрзнуть даже в темноте — но вот заснуть с периодическим жжением в ладони было затруднительно. Иногда щупальца реактора накалялись добела, заставляя Гедимина просыпаться и шипеть от боли — а стоило закрыть глаза, как всё заливал холодный зелёный свет, неприятно жгущий сетчатку. Хранитель успокоился только к утру — подобрал щупальца, втянулся в реактор и напоминал о себе только пульсирующей кривой интенсивности на экране дозиметра. С тех пор, как Гедимин наблюдал эту кривую в последний раз, её зубцы стали выше. «И как-то она всё-таки связана с этими… днями Пустоты,» — думал сармат, глядя на гладкие, выправленные щитки чёрной брони. Здесь, в реакторном бункере, они разглаживались и даже плавились, не пытаясь расколоться и разлететься брызгами. «Какая-то связь тут есть, но как проверить…»
— Не видел? — Вепуат удивлённо мигнул. — Тебя что, вчера даже помыться не отпустили⁈ Айзек, мать твоя пробирка…
Айзек, только что спустившийся в бункер, только хмыкнул и кивнул на реактор.
— Все претензии — к этой форме жизни. Та-ак… Вижу, спать атомщику тоже не дали. Надеюсь, за день он время найдёт — и на сон, и на мытьё. Сейчас у люка топчется Альгот и роет гравий от нетерпения. Гедимин, есть способ собирать кислоту без защитного поля?
— Каменные цистерны с клапанами, — отозвался сармат, недовольно щурясь. — Генераторы полей есть и у вас с Гварзой. Чего ему не помогли-то⁈
…Химик вылез из-под защитного купола и бродил вдоль «бассейнов» с полупрозрачными бортиками. Они вплотную друг к другу лежали вдоль «восточного» обрыва; один был открыт, остальные — спрятаны под прозрачными крышками.
— Площадь сбора, конечно, не та… — Альгот заглянул в бассейн и с сожалением покачал головой. Вепуат хмыкнул.
— Зато никто не влезет под кислотный ливень. Техника безопасности! Сколько нас ей полоскали⁈
— Площади хватит, — буркнул Гедимин, поднимая бортики выше и уплотняя крышки. — Если своевременно открывать при смене жидкости. Это быстро. Со свёрткой-развёрткой поддонов возни было больше.
— Если установить такой же сборник, но под главным стоком с холма… — задумчиво проговорил Альгот, замеряя бассейн шагами. Гедимин качнул головой.
— Она не успевает стекать. Жидкости быстро меняются — и взаимно реагируют. Стечёт уже продукт реакции. Тебе нужны чистые вещества — или смесь всего подряд?
…Очередная зелёная вспышка на полнеба длилась почти две секунды — и, начав было угасать, разгорелась с новой силой. Гедимин, досадливо щурясь, отцепил от руки генератор защитного поля и протянул Альготу.
— Начинай с этого края. Дождь притихнет — сюда ставь крышку, отсюда крышку вон. Ещё один перерыв — смещаешься дальше вправо. Жидкости всегда выпадают в одном порядке?
— Не всегда. Но я их различу, ты не бойся, — отозвался химик, подгоняя браслет под узкое запястье. Трое его лаборантов выстроились вдоль стены, с опаской глядя на сверкающее небо. Новая вспышка была розовой. Воздух под куполом качнулся и застыл — кто-то перекрыл внешний приток.
— Хорошо сегодня польёт, — пробормотал Вепуат, разглядывая пятнистое небо. — Альгот запасётся.
— Куда ему столько кислоты? Ёмкости-то есть? — спросил Гедимин, оглядываясь на химика. Тот замер у полупрозрачной стены, подняв руку выше плеча. «Будто ждёт сигнала,» — подумал сармат.
…Снаружи уже зашипело, когда Гедимин и Вепуат зашли в душевую. Ремонтник скользнул взглядом по левой стене, по водопроводящим механизмам, сдержанно хмыкнул и снял с держателя ближайший шланг.
Вепуат его не торопил — стоял рядом и сочувственно хмыкал, бормоча что-то про Айзека-изувера и квантовые формы жизни. Когда от смены горячей и холодной воды кожу начало жечь, Гедимин открыл клапаны стока и, отсоединив шланг, наконец огляделся по сторонам.
Вдоль правой стены тянулась сплошная белесая загородка с изогнутыми проходами. Из-под неё непрерывно вытекала вода, сбегая по жёлобам в полу. Шум множества кипящих ёмкостей сливался с её журчанием в сплошной гул. Гедимин, пригнувшись, кое-как протиснулся в проём и увидел длинные костяные решётки, заваленные чёрным волокном. «Вот это положили раньше всех. А это — недавно, иглы ещё не отмякли,» — сармат осторожно пощупал «асбест» и, помяв хорошо пропаренное волокно, довольно хмыкнул. «На чёрный действует, как и на серый. Видимо, свойства кардинально не отличаются.»
— Четыре тонны, ага, — ухмыльнулся Вепуат, глядя, как Гедимин выбирается из загородки. — Гварза выделил десять рабочих. Им уже и значки сделали.
— Что они вдесятером делают с одной дробилкой? — пробормотал Гедимин, но осёкся, вспомнив грузоподъёмность и выносливость среднего филка. — Десять? Ну, хоть кто-то при деле. Может, им ещё один пресс сделать?
Вепуат пожал плечами.
— Не просили. А вот гребень какой-то помяли — выправь, если не сложно.
— Помяли? Рэссену⁈ — Гедимин недоверчиво покачал головой, но перед глазами тут же встал каменный подвес, падающий на тонкие зубцы. «А. Ну, сдуру чего не сломаешь.»
— А что там с сушильней? — спросил сармат, отметив в памяти — «осмотреть гребень; починить или переплавить, если оно проще». — Термобластер выдержал? Не треснул?
Вепуат внезапно смутился.
— Да там тоже… кое-что странное. Альгот говорит — на свойства не влияет, но — процесс-то ещё не закончен. В общем, надо бы тебе взглянуть. С Кут’тайри он говорил — тоже не знает. Никогда такого не видел.
…За ночь пятна на подсыхающей глине приобрели не только цвет, но и рельеф. Вепуат выразительно хмыкнул, поддел когтем субстрат и, не дотрагиваясь до органики, засунул в пробирку.
— Местная фауна как всегда… Может, излучение прибьёт?
— Вот и проверь, — отозвался Гедимин, глядя на миллиметровый лиловый «мех». Он точно помнил, что вчера пятен было меньше. «Споры. Прорастают. Под кислоту их выкинуть, что ли? М-да. Смутишь местную фауну кислотой…»
Сквозь прозрачное «окно» на восточном «склоне» по коридору разлилась жёлтая вспышка. Она осветила вертикальную стену из струй и кромку открытого «бассейна» — и силуэт филка, застывшего у «окна», с массивным рогатым браслетом на правом запястье. Ещё секунда — и всё, кроме филка, утонуло в темноте. Гедимин невольно поёжился. Он знал, что защитное поле, даже прозрачное, удержит едкие жидкости и газы снаружи купола, но всё же ему было не по себе.
— Два респиратора, — прошептал Вепуат, взяв его за плечо; он смотрел в ту же сторону. — Два респиратора и комбинезон из гзеша. До цеха добежать успеет. А там — вылечим.
…В цеху было жарко. Едва переступив порог, Гедимин услышал размеренное гудение вентиляции. Выпариватели из цеха вернулись в душевую, в ангаре осталась единственная выгородка, подпирающая потолок. В ней, прямо над ведром с торчащим из него «термобластером», оставили боковой проём — как раз, чтобы долить, если надо, воды. Решётка с волокном сквозь него не просматривалась. Гедимин расширил прорезь в защитном поле, взглянул на пух, навитый на тонкие кости, и изумлённо мигнул.
— Ага, — сказал за спиной Вепуат. — Зелёный асбест. И чем дальше, тем зеленее.
Отдельное волокно, намотанное на палец, казалось сармату белым, чуть сероватым; цвет был различим только в пучке. Мотки на костях окрасились в холодно-зелёный, почти того же оттенка, что видимое омикрон-излучение. Гедимин, смигнув, взялся за дозиметр — и облегчённо вздохнул: «термобластер» слегка «фонил», но фон волокна практически не изменился. Пряди, сжатые в кулаке, намотались друг на друга и слиплись. Оставив их в покое, сармат повернулся к Вепуату.
— Сканировал?
— Ага, — тот кивнул. — Состав тот же. Чуть-чуть сменилась структура. Чисто оптический эффект.
— Говоришь, на прочность не повлияет? — Гедимин скрутил несколько волокон вместе и растянул между пальцами. Даже такую тонкую «нить» удалось порвать не с первой попытки.
— Я ничего не говорю. Это Альгот, — Вепуат пожал плечами. — Ты лучше сам скажи, на что оно годится. Для одежды сойдёт? Трос для атомной станции, наверное, не сделаешь…
Гедимин скрутил ещё одну нитку и растянул между двумя руками.
— А кто его знает…
Порвать волокна он не успел — дверь склада открылась, пропуская светящийся силуэт. Грива и уши Кут’тайри превратились в белое пламя. Жрец отошёл от двери, переводя взгляд с одного сармата на другого — и рухнул на колени, чуть ли не уткнувшись макушкой в пол. Гедимин вздрогнул.
— Хвала вам, открывающим ворота! Хвала вам, разжигающим огонь из пепла!
— Кут’тайри! — Вепуат сердито фыркнул. — Просил же при Гедимине так не делать!