То, что её отсекло, сармат увидел только краем глаза, — чёрный силуэт, внезапно отрастивший метровые когти. Гигант попятился. Туман вокруг него поднялся светящейся волной. Что-то сверкнуло сверху. Гедимин поднял взгляд и увидел купол, покрытый чёрными пятнами. Поверх него распластались, вцепившись в защитное поле, светящиеся твари — что-то вроде офиур с ветвящимися лучами. Гедимин направил на них «арктус», купол зарябил, то белея, то чернея, ещё одна когтистая тень мелькнула на краю поля зрения — и «офиуры», потускнев, отступили в мерцающий туман. Что-то крупное, похожее на краба или богомола, шевельнулось в десятке метров от «стены» — и замерло, глядя на сарматов многочисленными зелёными глазами. Его силуэт дрожал и расплывался — Гедимин не мог даже пересчитать конечности. Рука, вцепившаяся в сфалт, заныла от напряжения, и сармат с трудом расслабил запястье. Сердце билось где-то под горлом.
— Ещё одно, — прошептал Вепуат, глядя на «северный» склон. Вдоль обрыва, прямо над куполом, прикрывающим долину, плыло что-то кольчатое, покрытое отростками-лопастями. Зелёные огни очертили его силуэт и вспыхивали при каждом движении. Гедимин видел, как скользят по сегментам мелкие округлые «глаза» — или просто скопления «светляков». Вроде бы тварь не прикасалась к куполу, но поле рябило, покрываясь мелкими чёрными пятнами. Она свернула было за ангар горячего цеха, но тут же шарахнулась назад и расплылась в бесформенное светящееся облако.
— Что это вообще?
Отвлечься от сфалта и перевести взгляд на сигма-сканер получилось не с первого раза. Что-то длинное, расплющенное, с извивающимся хвостом ползло по «южной» стене, оставляя мигающий чёрный след. Сканирующий луч пронизал его, но «увидел» только рябь — один из множества плотных белесых сгустков.
— Видел? — Вепуат толкнул его в бок. Он сам держал в руке сигма-сканер, направленный туда, где «офиура», грызущая купол, только что превратилась в туман. Именно это «сканы» и показывали — плотный ком ряби, распадающийся в слабо «фонящую» органическую взвесь. Гедимин беззвучно выругался.
— Эти штуки… раньше пыль себя так не вела, — прошептал Вепуат, глядя на светящиеся силуэты в тумане. — Не делала из себя… ничего такого.
— Может, они отдельные? — Гедимин попытался настроить увеличение на сканере, выловить из пыли, газа и ряби хоть какую-то структуру, но ничего не вышло. — Как все эти… мицелиалы? Только на мицелии не плазма или кристаллы, а такая вот взвесь?
По экрану от края до края пролетел длинный изогнутый коготь, и комок ряби отступил, оставив пылевой след. «Ранен, но не уничтожен,» — мелькнуло в голове Гедимина. «Что-то там есть, кроме пыли…»
— В день Пустоты ворота Ук-кута приоткрыты, — пробормотал Вепуат, опустив бесполезный сканер. — Так тут говорят. Может быть, всё это лезет оттуда. Ты там ничего похожего не видел?
Гедимин качнул головой.
— Там вообще не было животных. Только какой-то… сборочный цех, — неохотно ответил он. Вроде бы у светящихся тварей не было силы порвать защитный купол — а значит, и скафандр они не взломали бы — но от одного их вида Гедимин ёжился, и рука прикипала к прикладу. «Жахнуть бы,» — он стиснул зубы. «Очистить холм. Ничего этого не должно тут быть…»
…Время тянулось медленно. Гедимин ждал атаки, попытки «светящихся» пойти на прорыв — но они лениво тыкались в купол, будто пробовали его на прочность, и уходили в туман. Постепенно огни начали тускнеть, их скопления — редеть, а освещённость под куполом — расти. Сармат посмотрел вверх и увидел кусок серого неба, затянутого холодно-зелёной паутиной. Светящиеся полосы растянулись в одном направлении, будто увлекаемые ветром. Вепуат уронил руку с сигма-сканером и облегчённо вздохнул.
— Иглица! Видел, что они сделали⁈
Туман уже не мешал сканировать местность. Ближайший «куст», зарывшийся в гравий, был цел — только верхние, торчащие из земли побеги срезало, как лучевым резаком. Зато поодаль дымилась яма. Ядро растения растрескалось и вывернулось наизнанку, обугленные побеги разваливались на волокна и утекали пылью вслед за светящимися лентами. Пока Гедимин следил за остатками иглицы, они рассыпались на треть.
— Это они? — сармат кивнул на огни в тумане. — Тогда почему не тронули остальное? Там много растений…
— Вон то ещё зацепило, — Вепуат указал на «южный» склон. — Точно они. Больше там никого не было. Почему выборочно — да кто их знает…
Ещё треть иглицы рассыпалась прахом. Огней в тумане уже почти не осталось. Последний мерцающий гигант проплыл над ущельем и свернул куда-то к центру Равнины. «К воротам,» — мелькнуло в голове Гедимина. Купол всплывал из тумана, как со дна мелеющей реки; освещённость медленно росла — вместе с показаниями дозиметра.
— Уходят, — выдохнул Вепуат, разворачиваясь к неподвижному сааг-туулу. Теперь из тумана «всплыл» и он. С тех пор, как Гедимин видел его в последний раз, его хвост поменял положение. Больше не изменилось ничего. «Панцирь цел,» — думал сармат, направляя на животное сканирующий луч. «Живой. Не тронули. Не заметили?»
— Кажется, из барака никто не лез, — пробормотал Вепуат, глядя на экран сканера. — Уттунри… Ага, вот он. Пьёт отвар курруи. Без шкурок. Ну, хоть это они сделали. А ведь просил не совать ему ягоды!
— Хорошо, хоть никому не скормили, — Гедимин вспомнил, как стоял посреди чёрного ущелья, и его передёрнуло. Что-то тёмное мелькнуло на краю поля зрения. Сканер успел «поймать» последние полосы ряби, уползающие со склона. Икси уходили вслед за туманом. Ветер снаружи усилился — «газ» потёк быстрее.
— Экхард? — Вепуат, увидев кого-то на трапе лаборатории, удивлённо хмыкнул. — Обычно он не… Эй! Ты ко мне?
Филк-медик быстро шёл к нему, размахивая рукой.
— Fauw! — крикнул он, указывая на бронеход. Вепуат вздрогнул.
— Я нужен? — он ткнул себя кулаком в грудь. — Ага, иду… Гедимин, ты тут справишься?
Туман уже стёк с холма, и стало можно рассмотреть верхнюю часть купола в долине. Его не растворило — теперь, когда никто не грыз его, поле уплотнилось до непрозрачности. Помутнел и купол над холмом — теперь сканирующий луч его не пробивал, и следить за туманом приходилось сквозь скалу. Его утаскивало куда-то к центру Равнины — будто включился гигантский насос, собирающий вытекшую пыль. «Если это, и правда, какие-то операции с воротами,» — думал Гедимин, следя за ускоряющимся оттоком, — «какие-то целенаправленные операции… Кто и зачем это делает? Или это побочный процесс? Ук-кут проветривают, а пыль просто высыпается наружу? Может такое место нуждаться в проветривании?»
— Кет! — крикнул кто-то — судя по громкости, прямо в наушник. Гедимин вздрогнул.
— Вепуат говорил — не кричи, а стучи, — выдохнул сердитый Альгот, глядя на него в упор. — А я не поверил. Да и рук жалко. Идём! Говорят, без тебя никак.
Гедимин мигнул. Химик уже шёл к бронеходу, быстро, почти бегом, и сармат, не успев ни о чём спросить, нагнал его только у трапа.
— Кто-то ранен? Но я ведь не медик.
Альгот на ходу пожал плечами. Вид у него был бледный — и то ли сердитый, то ли испуганный.
…Филк-лаборант сидел за столом, вытянув руку. Только она и торчала из-под защитного поля, которым его прикрепили к стулу и переборке. Филк был в сознании, но сидел, не шевелясь — только смотрел перепуганным взглядом на свою ладонь. Её вытянули над окровавленным листом скирлина, перехватив защитным полем у локтя. На подстилке, залитой бурой, явно несвежей, но почему-то жидкой кровью, догнивали остатки чего-то с костяшками внутри — возможно, пальца. Одного из пальцев у филка не было; короткая культя почернела и раздулась, и по ладони расплылся покрытый чёрными прожилками желвак. Гедимин смигнул — ему показалось, что чернота разрастается. «Не показалось,» — щёлкнуло в мозгу секундой позднее.
— Сюда! — выдохнул Вепуат, повернувшись к нему. Экхард, склонившись над повреждённой рукой, приложил жгут к запястью.
— Здесь?
Филк глухо застонал и зажмурился.
— Поздно, — отозвался Вепуат; его радужка была иссиня-чёрной. — Теперь — только по локоть.
— Что это за дрянь? — Гедимин шагнул к столу. Желвак на ладони филка сжался, выбрасывая на подстилку гниющую жижу.
— Да вот, — буркнул Вепуат, перетягивая раненому руку чуть выше локтя. — Экхард, добавь! Рука — не палец…
Филк зашипел, вжимаясь в кресло. Экхард выдернул из его плеча иглу пустой ампулы.
— Чего ждём⁈ — Альгот, протиснувшись мимо Гедимина, развернулся и толкнул его в грудь. — Как это делают? Облучают из сопла? Там что-то надо открыть?
— Да, придётся, — пробормотал Вепуат, поднимая на него взгляд. — Гедимин… Вот это вот надо облучить. ЭМИА-пучком. Боевым. Чем мощнее, тем лучше.
Гедимин ошалело мигнул.
— Живую руку⁈ Он же сдох… — сармат прикусил язык, глядя на съёжившегося филка. Чёрная полоса уже дотянулась до середины ладони.
— А так — нет? — Вепуат дёрнул углом рта. — Давай! На переборку, мы отойдём… А ну, все назад!
Он встал над филком, придавив к столу и без того неподвижную руку. Гедимин медленно стянул с плеча сфалт. «Поток… интенсивность… сожжёт же… и стол тоже…» — всколыхнулось в мозгу, и он поддел пальцами пластины на корпусе. «Вот так. На эту дрянь — и десять сантиметров выше. Надеюсь, отрезать успеют.»
Анестетика всё-таки не хватило. Филк закричал, дёрнулся, рука судорожно сжалась — и снова развернулась, — чёрный желвак лопнул. Гедимин видел, как трескаются и съёживаются обрывки кожи, и как вздувается и опадает чёрная поверхность, меняя цвет на светло-серый. Вепуат, шумно выдохнув, выдавил в плечо филка ампулу флония.
— Хватит, — он, поддёрнув жгут над локтём, перетянул его на запястье. — Экхард, работаем!
Гедимин, прижимая к себе сфалт, шагнул в сторону и отвернулся. За спиной звякало, потрескивало и шипело. Альгот, сев за стол, подпёр ладонями голову и тяжело дышал.
— Кровяной камень, — услышал Гедимин голос Вепуата. — Но не раньше утра. И то, если всё будет чисто. Если нет — повторное облучение… и пойдём выше.