— Опять Урджену снится дрянь, — пробормотал Гедимин, угрюмо щурясь. — Шёл бы он, и правда, в цех. Снились бы реакторы — может, изобрёл бы что дельное.
Вепуат невесело ухмыльнулся.
— Говоришь, хранитель назвал… хозяйку ураганов, — он махнул рукой в сторону ворот, — назвал её по имени? И… была какая-то реакция?
Гедимин, мигнув, схватился за дозиметр — и покачал головой.
— Ничего не мигало. Он сказал «Ахкуу». Может, это непра…
Кривая интенсивности взлетела к верхней кромке экрана и тут же рухнула. Гедимин еле слышно помянул спаривание «макак». Снаружи завыли ракушки. Что-то громоздкое сползло по склону, хрустя гравием, и уже внизу затихло.
— Осторожней, — Вепуат укоризненно хмыкнул. — Значит, тогда реакции не было… Эта сущность не хочет общаться с хранителем?
— Да лишь бы не лезла, — Гедимин поморщился. Усилившийся сквозняк под куполом холодил ладони. «Пора прикрыть воздуховоды. Иначе глину мы не вывезем — сдует раньше.»
…К костяной пластине под «магнитом» прилип комок серой пыли. Вепуат поводил катушкой над слоем высохшей глины и стряхнул собранное в пробирку.
— Больше нет. Но и так получилось немало. Хорошо, что в сухом воздухе они не выживают.
На дальнем краю настила филки с лопатами сгребали в мешки сухую глину. Кенен Гварза стоял поодаль, наблюдая за ними, — видимо, поэтому они работали быстро и молча. Ещё один филк поднял наполненный мешок и понёс к волокуше. Проходя мимо сарматов, он поморщился и тут же отвернулся.
— Всё-таки лопат у нас мало, — пробормотал Гедимин, машинально подсчитывая, сколько часов десять филков провозятся с глиной. «Позвать Джагулов?» — он оглянулся на «восточный» склон. Помутневшее защитное поле закрыло обзор, но за прикрытыми воздуховодами непрерывно выл ветер. Сквозь вой доносился треск и звон подвесок, гудели и булькали ракушки. «Ясно. Пока лучше не высовываться.»
— Дай сюда, — он забрал у Вепуата катушку и высыпал в спираль щепоть золотой глины. «Вот будет фокус, если этот минерал не уникален…» — мелькнуло в голове, когда сармат провёл «магнитом» над гравием, присыпанным глинистой пылью. Доля секунды — и она, сбившись в плотный комок, прилипла к костяной пластине. «А нет. Всё-таки уникален.»
…По освободившейся решётке уже раскладывали новую партию пропаренного волокна. «Полки» громоздились над облучателем в пять ярусов, и Гедимин думал, что пора ставить шестой — и искать новое место: последняя решётка должна была упереться в крышу. Альгот и Вепуат, отойдя в сторону, рассматривали пучок светло-зелёного волокна. Гедимин трогать его не стал — оно спутывалось и скатывалось от неосторожного взгляда. Второй пучок, ещё мокрый, лежал на поддоне; Вепуат прикладывал светлое волокно к нему и качал головой. Сырой, ещё не прожаренный как следует, «асбест» изначально был почти чёрным; на нём зелёная окраска стала заметна не сразу — но теперь Гедимин видел её, не приглядываясь.
— Зелёный асбест, — шумно вздохнул Альгот, прикрыв респиратор ладонью. — Странно — но серьёзного влияния на свойства я не заметил. Прочность точно не страдает.
— И скручивается оно неплохо, — Вепуат осторожно примял пучок и оглянулся на Гедимина. — Ещё немного — и дозреет. Скрутим по тросу и проверим уже всерьёз. Как по-твоему, что из этого чему соответствует? Что — жёлтый асаан, а что — серебристый?
Гедимин поморщился.
— Это надо показывать Кут’тайри, а не мне. С сырым асааном я мало работал.
Приоткрывшаяся было дверь склада тут же захлопнулась. Вепуат оглянулся на неё и покачал головой.
— У него там ритуал. Лучше не трогать.
Альгот переложил недосушенное волокно на решётку и взвесил на руке туго набитый мешок.
— Забирай, — сказал он Гедимину. — Что могли, сделали. А прядение и ткачество — это уже не к нам.
Гедимин благодарно кивнул, стараясь не щуриться. Перед глазами снова встал хаотично дёргающийся «волчок». «Ещё сутки, и порталы откроются,» — напомнил сармат себе. «Наберу образцов — тогда буду работать. Что-то туда вложено для смещения центра тяжести, а что — без образца не разберёшься.»
…Очередную волокушу утащили в долину. В опустевшем коридоре остался ворох распоротых мешков. Вепуат направил на него «магнит» и охнул — мешки впечатались в пластину с керамическим грохотом. Гедимин, поймав их вместе с оброненной катушкой, вынул из неё сердечник. Затвердевший мешок хрустнул в руке.
— Вымачивать, промывать и заново сушить, — пробормотал сармат. — Тут всё пропиталось.
— Ага, — кивнул Вепуат. — Заодно посмотрим, оживут ли споры. Из засохшей корки я их, наверное, не вытянул.
— Отнесу в душевую, — решил Гедимин. — Собери пока, что рассыпалось.
Он протянул Вепуату катушку и глиняный комок-сердечник. Сармат покосился на них и оглянулся на барак.
— Подожди. Схожу проверю раненых.
Гедимин, пожав плечами, огляделся по сторонам в поисках свободного филка. Нашёл только рабочих с лопатами, патруль, огибающий место «раскопок» по широкой дуге, и лаборанта с ведром. «Ещё сотня прячется в бараке,» — сармат недовольно сощурился. «И Гварза, как назло, ушёл. Попрошу Вепуата кого-нибудь выловить. На него они почему-то не жалуются.»
Вдалеке что-то громыхнуло. Гедимин вздрогнул. «Это кость,» — мелькнуло в голове. «Не металл и не камень. Очень толстая кость.» Следом с лязгом разлетелись металлические детали, и сармат вполголоса выругался. «А вот это — наши ворота. И улетели они метров на двадцать. Опять Вепуату делать подвески. Если арку так швырнуло, их точно расколотило. Одни ушки на тросах…»
… — А обязательно выбирать всё до молекулы? — спросил филк, угрюмо щурясь. Гедимин подавил раздражённый вздох.
— Собирай, пока видно, что собираешь, — Вепуат провёл «магнитом» над пыльной поверхностью и показал налипшую глину. — Перестал различать — значит, чисто. Вот тут смотри, где лежали мешки. И так дальше вдоль коридора. Катушкой не махай! Ей всё равно, сколько собирать. А вот ты рухнешь.
Филк провёл катушкой над землёй и стряхнул собранное в привязанный к поясу мешочек. Вепуат осторожно хлопнул его по плечу и отошёл к стене цеха.
— Интересно всё-таки работает кровяной камень, — сказал он, задумчиво ухмыляясь. — Культя отрастила зачаток. Все кости, до фаланги, но мелкие-мелкие. Весь чёрный от капилляров. Кожи там, считай, нет…
Гедимин вспомнил, как зудели, заживая, его ранения — мелкие по сравнению с ампутацией кисти — и невольно поёжился.
— В тяжёлую перчатку его, — буркнул он. — А то сдерёт и кожу, и капилляры. Это ж никакой анестезии не хватит.
Вепуат ухмыльнулся.
— Да, процесс тяжёлый. Дал ему пока отдых. И две порции Би-плазмы. С утра продолжим. Зачаток есть — дальше проще пойдёт. Но порции надо будет утроить.
Он оглянулся на столярную мастерскую и покачал головой.
— Уттунри… Зря он налегает на ягоды! Слизистая и так обожжена. Откажет желудок — будет не до регенерации.
Гедимин пожал плечами.
— Им, наверное, виднее, что можно. Вся «мартышечья» пища — та ещё дрянь.
Вепуат внезапно шикнул на него и приложил палец к наушнику.
— Слышишь? Ветер шумит, а раковины замолчали.
— Арки снесло ещё полчаса назад, — буркнул Гедимин. — Ты что, не слышал грохота?
Вепуат мигнул.
— Снесло? Обе⁈ Ты выходил, смотрел?
Гедимин крепко взял его за плечо.
— И я не выходил. И тебе незачем.
Вепуат не вырывался, только растерянно качал головой, глядя на белую «стену» защитного поля.
— Снесло… Ладно, наша арка им не нравится. Но при чём Джагулы? Они ведь с ними не ссорились…
…За прозрачным защитным полем в свете фонарей блестел мёрзлый гравий. Огни бронехода, спускающегося по тропе, мигнули в последний раз и пропали. Вепуат, оглянувшись на Гедимина, осторожно взрезал защитный купол. Руку, выставленную наружу, обожгло холодным ветром, но дул он уже вполсилы. Вепуат, протиснувшийся мимо Гедимина, поводил по сторонам сигма-сканером и сердито фыркнул.
— Сломали — так тут бы и бросили! Раскидывать-то зачем⁈
Металлические трубки с заклёпанными концами торчали из гравия тут и там — кто-то не поленился вбить их в мёрзлую корку. Гедимин подобрал оборванный трос, увешанный плоскими подвесками. Каждый бубенец старательно раскатали так, что каменный шарик внутри раскрошился в песок.
— Эту бы энергию да в мирных целях, — пробормотал Вепуат, рассматривая выдернутый из гравия штырь. На прочном металле синели царапины.
— Что им опять не так? — Гедимин покосился на волнистое небо. Воронки циклонов уже развернулись в незамкнутые дуги, «тучи» потемнели и покрылись тёмно-зелёными разводами. Белесые «моллюски» разлетелись задолго до того, как сарматы вышли из-под купола. Остались разбросанные обломки — и торчащий остов костяной арки. Подвески с неё посрывало, но сама она не рухнула — только что-то упало на позвонок, заменяющий замковый камень, и раскололо его на мелкие куски.
— Самая прочная деталь… — пробормотал Гедимин, глядя на арку. Как он ни высчитывал, именно такой картины повреждений не выходило — разве что кто-то, ломая «замковый камень», очень старался не задеть всё остальное.
— Да уж, — сказал Вепуат, оглядываясь на костяные «ворота». — Джагулы расстроятся… Вот это их трос. Привяжу сюда, чтоб не сдуло.
Гедимин, шагнув в сторону, подобрал ушко от расколотой подвески. Обрывка троса на нём не было. «Ещё и стекло собирать…» — сармат потянулся за катушкой.
— Вепуат, — буркнул он, проводя «магнитом» вдоль склона. — Ты больше стеклянных цацек не делай. Пока эта… фауна не успокоится. Трудно потом собирать осколки.
22 день Воды, месяц Пустоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген
— И много там ещё этой дряни? — спросил Дасьен, провожая взглядом мокрые мешки. Четверо филков вынесли пропаренное волокно, ещё четверо расстилали по освободившимся решёткам новую партию. Те, кто пришёл мыться, заглядывали в душевую и сердито фыркали. В воротах стоял Вепуат, загородив собой проём. Гедимин хотел было встать рядом, но разведчик и так справлялся — филки, едва увидев его, разворачивались обратно.