— Да нет, немного, — сказал он, смущённо ухмыльнувшись. — Вечером положим последнее.
Дасьен облегчённо вздохнул.
— Завтра, кстати, нормальный день, — сказал Вепуат, повернувшись к Гедимину. — День Камня. Съездим за «асбестом»?
Дасьен сдавленно булькнул и заглянул сармату за спину.
— Разложили? На выход, на выход! — он нетерпеливо поманил к себе филков, отходящих от выпаривателя. — Вепуат! Ты колпак уже поставишь, или пусть так булькает?
— То, что булькает, безвредно, — вяло отозвался Вепуат, накрывая решётки и ёмкость под ними защитным полем. Гедимин, достав из кармана катушку и «асбестовый» сердечник, вошёл в душевую. За спиной сердито зашипели — филки сунулись было в душевую, но комендант отогнал их.
— Тихо! Им надо прибраться. После того, как там напылили этой дрянью…
— Ничего, что для такой работы строят цеха? — громко спросил кто-то из пришедших мыться. Гедимин досадливо сощурился.
— Спокойно, — Вепуат положил руку ему на плечо. — Всем не наобъясняешься. Я эти лекции каждый день читал. Потом плюнул. А как ты думаешь — если облучатель тоже сюда перенести… Это всё ведь между печами не поместится. А будет ещё больше…
Гедимин фыркнул.
— Коменданта спроси. Нужен ему тут облучатель или нет. А вообще… Я думаю — воздух слишком влажный. Сэта ничего у гейзеров не сушат, выносят в сухую пещеру. Такова технология. Лучше не нарушать.
Вепуат пожал плечами.
— У Сэта, положим, нет облучателя… Но — может, ты и прав. Надо будет там повесить ещё решёток. Десять-двенадцать, для начала.
Гедимин занёс «магнитную» катушку над водостоком. Внутри булькнуло, потом в костяную пластину с щелчком впечатался игольчатый кристалл. Следом налипли едва заметные волокна. Сармат стряхнул их в пакет и снова вложил сердечник в катушку. Бульканья пришлось ждать дольше — видимо, инородные предметы успели погрузиться в фильтрующий песок.
— Ещё вон там проверь, — Вепуат показал Гедимину экран сигма-сканера. — А тут вроде чисто.
Он повернул один из вентилей и встал под слабым душем, растопырив крылья. Водяная пыль оседала на чёрных перьях. На мгновение Гедимину показалось, что под ними что-то шевелится. Он быстро отвёл взгляд и покосился на свою броню. Она немного намокла и тоже заблестела — но не так, как обычно. «Неровности,» — Гедимин провёл когтем по щитку. «Мутирует. Пора в переплавку.»
… — Опять? — Вепуат недовольно сощурился. Гедимин молча сдирал с себя щитки. Они отделялись целыми пластами и падали в подставленный «мешок» из защитного поля. Очистив от «чешуи» ступни, сармат сунул всё собранное в ближайшую печь и выдвинул сопло напылителя, привычно проверяя давление воздуха и направление потока. В ангаре горячего цеха никто не лез под руку — а лишние брызги с пола подобрать было не сложнее, чем в душевой.
— Вот же тебе мешает чешуя…
— Займись делом, — буркнул Гедимин, помешивая дозревающий расплав. Вепуат фыркнул и загремел тиглями.
— С бубенцами возиться неохота, — слышал Гедимин его рассуждения, пока сармат ворошил кейек в печи. — Сделаю простые пластины, сцеплю попарно, и пусть звенят.
…Снаружи было прохладнее — воздух в цеху незаметно прогрелся до плюс тридцати пяти. Гедимин открыл вентиляционные лючки, но на улицу всё же вышел — там напылённые заново щитки быстрее остывали. Широко расставив руки и стараясь не касаться тела, он смотрел сквозь прозрачную «стену» на холм. Видно было метров на пять вперёд — дальше всё исчезало за снегопадом. Ледяные кристаллы даже ветром не сносило — они падали вертикально вниз, непрерывно, будто кто-то спускал с неба миллионы бесконечных цепочек. Сармат покосился на сигма-сканер — луч прошёл сквозь снег и вернулся ни с чем. На холме было пусто — Джагулы забрали обломки костяной арки и ушли под «западный» склон. Зверь лежал там и медленно погружался в снег.
— Кут’тайри! — донеслось из цеха. — Зря ты вышел. Тут холодно — Гедимин всё проветривает.
Что прошелестели в ответ, сармат не разобрал. Он хотел опустить руки и зайти в цех, но спохватился, тронул пластину под мышкой, недовольно сощурился и остался на месте.
— Ага, посмотри, — снова заговорил Вепуат. — Красивый цвет. Я тебе оставил немного светлого — так, показать. Гедимин говорит — похоже на ЭМИ… на лучи Пламени. Забавно, да?
— Священный асаан под священными лучами, — отозвался Кут’тайри; в этот раз он говорил чуть громче, но Гедимин не услышал усмешки. — Вот он и носит их отметину.
— А как тебе само волокно? — спросил Вепуат. — Показать бы его руке Шакхи, да порталы закрыты…
— Пусть скажет Хеттийиррн, — отозвался жрец. — Он ведь заменил огонь Хьеррека сияющим взором Ку-унну. Он, жрец Пламени, знает, что делает. Вот он отметил асаан своим священным знаком.
Гедимин угрюмо сощурился. «Когда меня поддевают сарматы, я это хоть чую. А вот он сейчас что несёт? Про свои традиции? Или просто издевается, а нам не понять?»
…Снег всё падал на холм — и вдоль защитного поля вырос тридцатисантиметровый «бортик». На «востоке» встал световой гейзер, и кристаллы, реющие в воздухе, зажглись многоцветным огнём — Гедимин даже засмотрелся, остановившись у барака. Вепуат проследил за его взглядом и еле слышно хмыкнул.
— Должна вроде получаться радуга. А не выходит… Пойдёшь смотреть на руку Магнарда?
Гедимин мотнул головой.
— Отрастёт — посмотрю.
Вепуат ухмыльнулся.
— Ничего там страшного. Хороший такой зачаток. Растёт по миллиметру в час.
Из барака донёсся стон, переходящий в сердитое шипение. Вепуат, охнув, ускорил шаг. Гедимин быстро отвернулся. Магнарду он не завидовал. «Одно хорошо — не останется без руки. Тут бы её ему никто не пересадил… М-да. Пересаживать не умеют, так научились отращивать. Может, такой симбионт и на Земле не помешал бы…»
Дозиметр мигнул. Стрелка-указатель развернулась налево и чуть вниз — точно к зданию столярной мастерской, закрытому краем обрыва. Гедимин взглянул на изгибы кривой интенсивности и едва заметно ухмыльнулся.
— Вепуат! Если что — там Хассек прибыл, — громко сказал он, заглядывая в барак. Внутри радостно хмыкнули.
— Так и знал, что снег ему не помешает!
…Они уже подходили к ангару, когда дозиметр мигнул ещё раз. Внутри радостно заверещали. Когда в двери протиснулся Вепуат, верещание стало ещё громче.
Бронн по имени Уттунри выбрался из кокона, свернул его и уселся сверху, как на подушке. Он был ещё бледен, но губы уже не чернели, и глаза почти не слезились. Он развернулся к Вепуату, хотел что-то проверещать, но пискнул и закашлялся. Ему протянули чашку с отваром курруи.
— Хассинельг был тут? — деловито спросил сармат. Вокруг заверещали.
— Страж Хассек принесёт кровяной камень из Алвена! — разобрал Гедимин ответ какого-то Бронна. Вепуат хмыкнул.
— Так-то лучше. Уттунри! Ты как? Сможешь вернуться в Алвен? Никто там тебя не скормит падальщикам?
Уттунри сердито пискнул.
— Страж расскажет всем волю Пламени, — он поддел когтем рубаху на груди, и Гедимин изумлённо мигнул, увидев нарисованный на коже символ радиационной опасности. Зелёной краски не нашлось, и его чертили красным — кажется, порошком волосяника.
Дозиметр мигнул. На пол мастерской шагнул, держа двумя руками посох, Хассинельг. За палку — так же двумя руками — цеплялся Бронн в четвероухой шапке, почти круглый от надетых на него накидок. Аборигены, увидев его, заверещали и отступили к стенам. Уттунри приложил обе руки ко лбу и наклонил голову — жест получился очень почтительный.
Бронн, небрежно тронув свой лоб, склонился над раненым и коснулся его запястья.
— Уттунри, от которого отступился сам Ук-Хеммайн, — пропищал он. — Посмотри на меня! Так, я вижу, что твои глаза чисты. Теперь подыши мне в нос…
«Медосмотр,» — подумал Гедимин, глядя, как Бронн-«медик» обнюхивает рот раненого и заставляет его облизывать какие-то семена. «Вполне разумно. Главное, чтобы по итогам его не…»
— У вас вышло! — выдохнул ему в наушник Хассинельг. Глаза стража горели зелёным огнём, хвост раскачивался, часто щёлкая клешнёй.
— Вышло! Вот шуму-то было! — он восторженно ухмыльнулся и стукнул себя кулаком в грудь. — А вы оба там были? Ну, у ворот? Всё там видели?
— Да что там разглядишь, — Вепуат смущённо сощурился. — Темень. Значит, у вас уже заметили?
— Ха-арх! Такое попробуй не заметить, — Хассинельг ухмыльнулся во всю пасть. — Я даже видел Теккех. Издалека, близко не пустили. Стражам там не рады…
Он покосился на край меховой накидки. Её ворс потемнел и скукожился, как от сильного жара.
— Ядро Сатурна! — Вепуат покачал головой. — Ты всё-таки осторожнее. Они ведь не знают, что ты нам друг. А у нас не так много друзей, чтобы ими разбрасываться.
— Да какой из меня друг… — пробормотал страж, разглядывая наконечник светящегося посоха.
Писк в тесном кольце аборигенов, обступивших медика и раненого, стал громче.
— Пусть ему дадут воды и горшок, — скомандовал чужак, привязывая к запястью Уттунри что-то, обмотанное верёвочками. Гедимин увидел знакомое красноватое свечение из-под ремешков и довольно ухмыльнулся. Бронн, дотянувшись свободной рукой до большой чашки, жадно отхлебнул — и закашлялся, сплёвывая тёмную жидкость. Вепуат вскинулся было, но глянул на сканер и облегчённо вздохнул.
— Ну да, лишнее лучше вывести… Хассек! А у тебя не было проблем — из-за нас и всего такого?
Страж махнул хвостом.
— Да ерунда. Сказали, конечно, что я знаюсь с кем попа… Бездна! — он сильно смутился. — Дим-мин, я это не в обиду…
Гедимин хмыкнул.
— Если мы — «кто попало», так стройте сами свою…
— Heta! — Вепуат крепко сжал его плечо. — Не пыли раньше времени. Это кто сказал? Руниен?
Страж уставился в пол.
— Да они… многие, — нехотя ответил он. — Ну, как всегда. Тогда, после… ну, всего этого… много было шуму. Про нергонских пособников… да, такое вот. Кайшу им сказала — ну и что, что перекос стихий? После удара стихий не так ещё было. А они сказали — если Элоси разорвут вас, то так оно и будет. Ни один страж не шелохнётся. Я тогда хотел…