— Вожди уехали, — еле слышно хмыкнул Гедимин, глянув на сигма-сканер.
— Тем лучше, — отозвался Вепуат. — Давай посмотрим, кого ты с утра сбил. Кровяной камень… оттуда-то его выносить было некому!
Гедимин невесело ухмыльнулся.
— Ты видел, как оно горело? Никакой симбионт не выживет.
…Защитный купол, поставленный с утра, никто не тронул. Сарматы тоже не стали его снимать — немного растянули в высоту и проделали в стенке шлюз. Вепуат пролез первым и остановился, сокрушённо качая головой.
«Трилобита» разорвало по всей длине ещё в воздухе; от удара о землю он развалился окончательно. Пластины панциря, внутренний скелет, тёмно-лиловая органическая масса — всё лежало неразличимым слоем вперемешку с гравием, обрывками тросов и невнятными обломками. Недалеко от Гедимина из месива торчал почерневший рэссеновый штырь. Ещё дальше — обгоревшая перчатка на шестипалую руку. Сармат поддел её, отряхнул месиво, — вместе с ним под ноги посыпались накладки на когти и когда-то нашитые на кожу перчатки бусины.
— Что тут, всё-таки, жахнуло? — вслух подумал Гедимин, глядя на сигма-сканер. «Хоть бы как-то всё это структурировать… Hasu! Вот их только не хватало…»
Сканер «высветил» на бесформенной массе следы длинных когтей. Кто-то разодрал на куски то, что уцелело после падения, — «капсулу» внутреннего скелета и тело внутри. Сейчас Гедимин мог различить только обрывки куртки, обшитой костяными бляшками, и обильно украшенного пояса… и разодранную грудную клетку с торчащим между рёбер костяным штырём.
— Видно что-нибудь? — Вепуат из-под локтя заглянул в прибор.
— Нашёл пилота, — буркнул Гедимин. — Во-он там. Прокопать на метр — и будет.
— Ядро Сатурна… — выдохнул Вепуат, глядя на разодранное тело. — Тут, похоже, Икси… Гедимин! Посмотри, как быстрее туда докопаться?
Сармат мигнул.
— Зачем тебе мёртвый пилот?
Вепуат досадливо фыркнул.
— Сюда смотри! — он ткнул когтем в «скан», едва не пробив экран. В одной из пустот костяной «капсулы» темнел камешек, залитый сверху затвердевшим расплавом.
… — Heta!
Тонкая плазменная струя погасла. Гедимин налёг на обугленные края. Ажурная пористая кость поддалась не сразу — сперва захрустела, надламываясь, под ладонями и лишь потом треснула по всему надрезу. Гедимин шагнул в сторону, глядя в открывшуюся нишу.
Внутри пористых стенок «капсулы» было много органики — сосуды, переплетения нервов, какие-то сгустки непонятного назначения; внутри не было ничего, и туда прорезали узкий проход. Его обшили войлоком; сейчас толстый слой «изоляции» смешался с останками пилота и пропитался кровью, натёкшей со всех сторон. Огонь капсулу не затронул — поэтому, видимо, в ней и прятались. Вепуат отодрал войлок, поддел когтем тёмное пятно на кости и довольно хмыкнул.
— Один, два… ага, ещё один… — сармат стряхнул с руки мелкие осколки, обмазанные металлом, и протянул Гедимину уцелевшие камешки. — Та-ак… Тут, внизу, ещё… и ещё…
— Это не кровяные, — заметил сармат, разглядывая пятнистый бело-зелёный обломок, очищенный от «припоя».
— Держи, — Вепуат сунул ему перемазанный органикой обрывок пояса. — Тут тоже камни интересные… Ага, это последний. Выпал, не сразу заме… Hasu!
Металл на чёрном каменном желваке застыл серебристой пеной. Стоило сжать его чуть крепче, и он отвалился вместе с половиной камня. Вепуат нагнулся за обломком и разочарованно хмыкнул.
— Мёртвый. Серые пятна… А этот? — он склонился над чёрно-красным комком. — Вроде живой… Ядро Сатурна! Куча камешков, а нужный — один. И тот…
— Может, ещё сработает, — отозвался Гедимин, стряхивая окровавленные образцы в карман. «У нашего „трофея“ ничего такого внутри нет. Не лень же было отколупывать…»
— На корм, наверное, не сгодится… — пробормотал Вепуат, глядя на тёмно-синее месиво. — Мало ли чем пропиталось. А вот сааг-туул… Это можно попробовать.
— Идём уже, — буркнул Гедимин, стараясь не вникать в его бормотание. — Нам ещё скафандры мыть.
«Что там взорвалось?» — пульсировало в мозгу. Сканирующий луч не давал ответа. Сдетонировавший «боезапас» будто испарился — смешался с горелой органикой до полной неразличимости.
…Из-за душевой доносились плеск и шипение. Вепуат, шикнув на Гедимина, бесшумно заглянул за угол. Туун-шу лежал в «бассейне», растопырив щитки, и шумно прокачивал воздух и воду сквозь внутренние полости. Сармат протянул Гедимину кровяной камень и подмигнул, указывая на приподнятый щиток — «люк» прямо в «кабину», где до сих пор висел обрывок троса. Обломок влетел в проём, ударился о внутреннюю «переборку», «трилобит» захлопнул «люки» и замер. Вепуат отодвинулся, глянул на сигма-сканер и довольно ухмыльнулся.
— Камень внутри. Контакт с телом есть — если живой, сработает. Жаль, что один и полудохлый…
Гедимин пожал плечами. От вида пятнадцатиметрового «трилобита» его брала оторопь. «А дохнуть оно, похоже, не собирается,» — думал сармат. «Ожоги заживут. Если с кровяным камнем отрастают руки, то и плавники вырастут. А потом…»
— Может, его наружу? — вслух подумал сармат. — Так ему проще будет улететь.
Вепуат вскинул на него растерянный взгляд.
— А? Зачем «улететь»? Полезный же зверь. У нас ведь нет авиации…
— Пятнадцать метров, — вполголоса напомнил Гедимин. — И это не глайдер. У него свой мозг. Если что — не сожрёт, так раздавит.
— Сааг-туул не сожрал, — отозвался Вепуат. — Не пыли раньше времени. Кьюссы с ними справляются. И мы справимся.
— Такого зверька на руку не посадишь, — пробормотал Гедимин, глядя на плотно сомкнутые пластины. «Повреждены жабры и плавники. А так-то он целый. Хоть и горел в плазменном шаре…»
— Построю ему причал, — сказал Вепуат. — Слышишь? Успокоился. Снова качает воду.
Из-за душевой доносились плеск и шипение.
…На окраине что-то завывало — то громче, то тише. Звук шёл с «запада». Гедимин, прислушавшись, опознал ритуальные вопли Джагулов. Он поморщился, взглянул на чертёж — и, беззвучно помянув спаривание «макак», скомкал его и сунул в топку. Намеченный ткацкий станок незаметно превратился в наспинную кабину для туун-шу. Она крепилась к спаянным щиткам, не мешая подъёму «закрылков».
К вою прибавился протяжный скрип — и тут же забулькала «гражданская сирена». «Юг,» — определил Гедимин, уже выбираясь из ангара. «Что там опять⁈»
…Из разломов, дёргаясь и припадая на разные лапы, выползали сааг-туулы. Фонари лагеря осветили почерневшие панцири, светлые пятна из-под отвалившихся чешуй и почти стёршиеся племенные метки. Погонщики не показывались — в «люки» над плечами зверей высовывались только шесты с погремушками. Джагулы из племени Хеллуг пристально следили за ними, держа оружие наготове. Сааг-туул протяжно скрипел и дёргал хвостом. Раненые подходили к холму молча, втянув глаза под панцирь; каждый шаг давался им с трудом. Ещё десяток метров — и оба зверя рухнули, разметав гравий. Воины Хеллуг взвыли.
— Мы, Джелег, пришли, — донеслось из-под обугленного панциря.
— Улгех пришли, — второй голос был еле слышен. Айзек ударил в ладоши. Он стоял у обрыва, освещённый фонарями с двух сторон, — массивный чёрный силуэт на перекрестье лучей.
— Мы видим. Говорить будем завтра. Надеюсь, ночью будет спокойно!
— Пришли, — пробормотал Гедимин, недоверчиво хмыкнув. — А могли бы отползти в другую сторону. Оружие и новое можно сделать. Хеллуг вот сделали…
Вепуат покачал головой.
— Они боятся. И своих — больше, чем нас. Айзек! Завтра надо бы дать им воды. Для раненых зверей.
Айзек оглянулся на него. Гедимин не видел, какого цвета его глаза.
— Как договоримся.
…Два живых холма лежали под обрывом тихо. Третий, ненадолго примолкнув, снова завыл и загудел. Вепуат посмотрел на сигма-сканер и еле слышно хмыкнул.
— Ритуал? — спросил Гедимин, угрюмо щурясь. — Опять кого-то грызут?
— Да нет, всё мирно, — ответил Вепуат. — Только трогают и мажут краской. Фиолетовой. Так, сорок семь, сорок восемь… Ох! Нет, ну это так, вполсилы… О чём они говорят? Ага, он унялся. Не, это самка… так понимаю, почти уже зрелая. Ага, её тоже намазали… и там ещё шестеро. Мн-да. Я бы, наверное, таким спокойным не был. Если родство для них важно, то их родители… ну, в лучшем случае — вон там валяются связанными. Хотя… я ведь не Джагул.
Гедимин взглянул на экран и поморщился — на глаза попалась как раз камера пленников. В этой поместились десятеро. Их, связанных по рукам и ногам, положили без одежды на голый пол. В проёме, ведущем в коридор, маячил вооружённый охранник. Кости с отростками, перекинутые через проём, изображали решётку; сбить её можно было бы одним сильным тычком.
— Всё! — Вепуат облегчённо вздохнул. — Вот им дали еды. А это… это взрослая самка. И какие-то долгие ритуалы. Не связана… Хм, любопытно. Надеюсь, её не собираются… Не, всё тихо. Ага, отвели в отсек… спецотсек, но там удобно. И тоже принесли еду. Урджен даёт какие-то цацки…
— Он хоть морду вымыл? — Гедимин поморщился.
— Полсотни новых Джагулов… — Вепуат, похоже, его не слышал. — Детёныши, подростки, беременная самка… Этих, по крайней мере, не мучали.
— Они там живы? — Гедимин вспомнил бормотание про еду и отсеки и не стал давать волю воображению.
— Их, похоже, приняли в племя. Пометили фиолетовым пигментом, — Вепуат криво ухмыльнулся. — Может, и остальных не будут резать. Хотя — всё равно не по себе. Традиции, чтоб их…
Гедимин мрачно кивнул.
25 день Лучей, месяц Пустоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген
Айзек с утра не пришёл. Утренняя смена спустилась в бункер, и Гедимин, уступив ей место и пожав руку Ансуру, выбрался на поверхность. Первым, что он услышал, было протяжное шипение — будто воздух стравливали из большого резервуара через множество мелких отверстий. Он обернулся — и услышал треск смыкающихся щитков: гигантский «трилобит» туун-шу, повисший над полупустым бассейном, захлопнул дыхальца и снова притворился дохлым. С его брюшного панциря капало. Вода в ёмкости потемнела от смытой гари и отслоившихся чешуек панциря.