— Я говорю за племя Улгех, — хмуро сказал Джагул. С соседнего зверя на него тут же оскалились.
— Подходит время охоты, — Джагул указал на «восточный» склон, над которым уже мелькали едва различимые летучие организмы. — Дай нам поставить там ловушки. У нас мало еды. Твой брат говорил, что нас не убьют. Дай нам добыть еду!
«Брат?» — Гедимин мигнул. Из-под «юго-восточного» склона донёсся протяжный вой.
— Время охоты для Хеллуг! Улгех и Джелег — жрите падаль!
По ущелью прокатилось угрюмое рычание. Гварза ударил кулаком о кулак.
— Тихо! Значит, охота… Что ж, брат разрешил бы. Но… — он оглянулся на Гедимина и Вепуата и жестом велел им ждать. — На лучшем месте ловушки поставят Хеллуг. Вам достались места похуже. И четверть пойманного вы вернёте нам. Наш туун-шу не может охотиться. А пища ему нужна.
Джагулы зарычали. За «углом» снова кто-то взвыл.
— Ваардзаг! Видишь же — им не надо! Хеллуг добудут еду для зверя! Улгех — жрите свою падаль!
— Вот Джегех разошёлся, — пробормотал Вепуат, недовольно щурясь. — Если три племени соберутся у одной туши — там же разнимать устанешь…
— Молчи, Хеллуг, — прорычал чёрный Джагул. — Вождь Ваардзаг! Ты сказал — мы можем ставить ловушки? Твой зверь будет накормлен.
Гварза повернулся к сарматам.
— Хепри, ты встанешь у места охоты. Кет — здесь, у обрыва. Выразительно стоишь и вполглаза смотришь. В основном вниз. Тут три сааг-туула и толпа кочевников. Возможно всякое.
…Над останками сбитого «дирижабля» поднимался многометровый чёрный столб, — пищевая воронка так кишела фауной, что казалась тёмным монолитом. Поднятый ей ветер трепал натянутые сети, расшатывая колья. Джагулы уже не рисковали сунуть в неё руку — только били гарпуном и тут же его выдёргивали, сбрасывая добычу в быстро растущую груду. Гедимин ждал, что три племени сцепятся, и растаскивать придётся каждые две минуты, — но, как только воронка уплотнилась, кочевники друг о друге забыли. Сквозь вой ветра доносились азартные вопли — филкам, кроме сетей, дали гарпуны, и их горка добычи тоже росла — хоть и не так быстро. Убедившись, что всё спокойно, Гедимин перевёл взгляд на долину — на обгоревших зверей.
Их панцири были покрыты отслоившимися и свернувшимися чешуями. Счистить их никто не пытался. Гедимин косился на сигма-сканер, высматривая вбитые в панцирь костыли и анкера. «Тут крепилось главное орудие. А это…»
За спиной кто-то взревел — и тут же замолчал.
— Heta! — крикнул Гварза.
Гедимин развернулся и увидел пригнувшегося оскаленного Джагула — и филка, направившего на него бластер. У их ног валялось что-то разлапистое, с носа до хвоста покрытое густым светло-лиловым мехом. Его туловище прожёг насквозь омикрон-луч, и шерсть вокруг широких отверстий почернела и скукожилась.
— Heta! — повторил Гварза, жестом отгоняя филка и Джагула друг от друга. Кочевник попятился, не сводя взгляда с бластера. Сармат медленно опустил оружие и передёрнул плечами.
— Зря попортил мех, — сказал филку Гварза, подбирая тушку. — Для охоты есть инструмент. На кой тебе бластер⁈
Филк виновато сощурился и наклонился за оброненным гарпуном.
— Да я как-то машинально… — его бормотание сквозь рёв пищевой воронки едва можно было расслышать. Джагул, отойдя в сторону, что-то быстро сказал соплеменникам. Они оглянулись на филков, но тень, мелькнувшая внутри воронки, отвлекла их. С тропы донёсся протяжный вой — на плато поднимались Джагулы с верёвками и тонкими костяными шестами. Вепуат помахал им и кивнул на ближайшую горку добычи. Гварза двинулся к пришедшим и что-то сказал им, вызвав удивлённое рявканье. Один из Джагулов повернулся к филкам и задумчиво на них посмотрел. О чём говорят, Гедимин не слышал — но сармат, стоявший поблизости, вздрогнул и скривился. Вепуат хрюкнул в респиратор.
… — Ага, — Вепуат широко ухмыльнулся. — А они говорят — мы, мол, не биологи. Ничего, скоро будут!
Чёрный столб растаял — недоеденные останки прикрыли защитным полем. Гедимин видел, как из слоя гравия высовываются то покрытые щитками морды, то клешни и утаскивают ошмётки мяса и костей под землю — но роющих падальщиков было немного, и что-то должно было остаться на завтра. Филки-охотники ушли отмываться; взамен них Гварза выгнал на окраину ещё десяток поселенцев, и они, устроившись у рэссеновых поддонов, свежевали и потрошили добычу. Между их группами ходили двое Джагулов. Один из них остановился, украдкой потрогал поддон и шмякнул на него дохлую «рыбу».
— Вот это, — он поддел когтем жёсткий покров. — Это нужное. Срезай целиком. Потом надо что-нибудь тереть — очень хорошо.
Филки переглянулись. Джагул надрезал жёсткую шкуру каменным лезвием, показал, будто стягивает её с тушки, и придвинул «рыбу» к ближайшему сармату. Тот, устало поморщившись, подобрал её и начал свежевать.
— Половину Айзек заберёт на субстрат, — сказал Вепуат, кивнув на мокрое содержимое поддонов. — Остальное — в холодильник. Не скормим зверям, так пойдёт на приманку.
Двое филков, вместе с Джагулом выкопав что-то из мокрой горки, натирали найденным растянутую шкуру. Ещё десяток уже сушился на костяных шестах, выскобленный и покрытый изнутри чем-то маслянистым. Вепуат проследил за взглядом Гедимина и ухмыльнулся.
— Хороший мех. Сошьют себе накидки по местной моде. Видел, какие у Джагулов?
— Угу. И чей-нибудь череп сверху, — буркнул Гедимин, неприязненно щурясь. «Дикарство…»
…Сааг-туул сглотнул и снова разинул пасть. Кочевник тут же вывалил в неё ведро внутренностей и костяных осколков. Ещё одно, обмотанное тросом-щупальцем, уже спускали с загривка. Животное следило за ним, высунув глаза из-под панциря.
— А пленным опять ни куска не досталось, — Вепуат сердито сощурился на экран сигма-сканера. — Вода раз в день — и всё.
— Они там вообще живы? — спросил Гедимин. Вепуат кивнул.
— Живы. Ну, а что не шевелятся — так тут не до шевеления. Эй! Ваджег! Что с пленными?
Джагул с ведром вскинул голову и ухмыльнулся.
— Их везение. Завтра ритуал. Будут жить как Хеллуг.
— Завтра… — Вепуат с сомнением покачал головой. — Эй! Они раньше не помрут?
Ваджег ухмыльнулся во все клыки.
— Сильные выживут.
…Филк шаркал шлифовальным камнем по деревянному шипу — старательно, но не под тем углом. Гедимин поправил его руку и отошёл в сторону. Филки сегодня сидели за работой тихо, будто их крепко припугнули, — только то один, то другой оглядывались на поддоны с деталями ткацкого станка.
— Что у нас с Джагулами-то выходит? — спросил Вепуат. — Учим? Не учим?
Гедимин поморщился.
— Не знаю. Убить линзой нельзя. Вроде бы это до них дошло. Но… если направить, к примеру, на воду рядом с кем-то. Вроде бы не его жжёшь. А ошпарится он сильно.
Вепуат хмыкнул.
— Думаешь, так можно обойти проклятие?
— Мы ведь испаряли снег перед сааг-туулами, — сказал Гедимин. — Это то же самое.
— Сааг-туулу от того пара вреда не было, — качнул головой Вепуат. — А мне кажется — это ключевое. Вред… А вообще — давай проверим.
Он, не дожидаясь ответа, схватил ведро с водой и понёс к выходу. Гедимин посмотрел на термобластер и угрюмо сузил глаза.
— Опять всё чинить…
Вепуат подобрал по дороге длинный костяной шест и помахал им.
— Приделай на палку, чтоб пальцы не ушибло.
— Экспериментатор… — Гедимин тяжело вздохнул.
…Вода бурлила. Вепуат стоял, засунув обе руки в облако пара, и задумчиво пожимал плечами. Гедимин настороженно щурился на прикреплённый к шесту термобластер. Кокон защитного поля был готов поймать летящие осколки — но ничего не взрывалось.
— Неохота, а что делать… — пробормотал Вепуат, сдёргивая щитки с предплечья и вытягивая голую руку над ведром. Гедимин ошалело мигнул. Крикнуть ничего не успел — защитный кокон вздулся, побагровев, и едва не лопнул. Из полузакрытого проёма полезла стеклянная пена.
— Ага, — Вепуат прикрыл ошпаренную руку и едва заметно поморщился. — Ладно, камень отработает…
— Мать твоя колба, — обречённо пробормотал Гедимин, глядя на кокон, полный светящейся пены и мелких осколков. Надломленный конец шеста раскололся вдоль кости и медленно, волокно за волокном, отваливался от ещё целой части.
— Главное — проклятие работает как надо, — сказал Вепуат и криво ухмыльнулся. — Ну так что с Джагулами?
Гедимин махнул рукой.
…На краю пульта управления появился новый предмет. Гедимин взглянул на него и растерянно хмыкнул. Это был запечатанный стакан из прозрачного фрила, — сармат не сразу даже опознал материал. На плёнчатой крышке виднелась одинокая земная буква «М».
«Этиловый спирт, глюкоза, капсаицин…» — Гедимин пару секунд смотрел на анализатор. «Что-то знако…»
Наверху заскрежетало.
— А! Тебе оставили, — Айзек, спрыгнув в люк, посмотрел на стакан и весело хмыкнул. В руке он держал ещё один контейнер.
— С Земли? От Маккензи? — Гедимин тронул пальцем букву «М». — С чего бы — и что это за дрянь?
— Не узнал? — Айзек усмехнулся. — М-да, засиделся ты на Равнине… Глинтвейн «Маккензи» — помнишь? Твоя же была придумка.
Гедимин досадливо сощурился.
— Помню. А здесь он на кой?
— Смена дат, — Айзек ухмыльнулся ещё шире. — Новый год, атомщик. На Земле — новый год. Сегодня первое января. Помнишь ещё земной календарь?
Гедимин сердито фыркнул.
— Первое? Значит, мы уже год…
— С чем я всех и поздравляю, — кивнул Айзек. — Выпей за энергию атома. Как бы ни было трудно, всё идёт по плану.
— Уран и торий! По какому плану⁈ — вскинулся Гедимин, едва не раздавив стакан в кулаке. — На этой полоумной планете…
Айзек усмехнулся.
— Не полоумнее Земли. Держись, атомщик. Ещё пара месяцев — и нас вывезут.
27 день Молнии, месяц Пустоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген
— Вот.
На ладони Вепуата лежали три чёрных камешка, обмотанных тонким шнуром. Шнур был светло-зелёный, с едва заметным блеском, — на обмотку ушёл опытный образец верёвки, сплетённой вручную.