— Проверил? — спросил Гварза, подбирая камешек. Второй взял Айзек.
— Да о чём разговор… — он, приспустив перчатку, полоснул когтем по пальцу и прижал камень к надрезу. Углубления на чёрном желваке побагровели. Рассечённая кожа задрожала и сомкнулась. Капля крови втянулась в закрывающийся надрез. Вепуат протянул оставшийся камешек Гедимину.
— Вот. Теперь у каждого из нас будет симбионт, — сказал он. — Ещё бы найти для каждого филка…
— Да, было бы хорошо, — согласился Айзек, убирая камешек под броню. — Но и один на десятерых — тоже неплохо.
— У Старших у всех есть камни? — спросил Гедимин, угрюмо глядя на обломок. «Ещё один мутаген. Мало мне было той кости…»
— Всем не хватило, — ответил Вепуат. — Но я всё помню. Наменяем. Эгнаций и Ансур — они всё-таки не так рискуют, как мы.
— Я не рискую, — буркнул Гедимин, протягивая ему обломок. — У меня скафандр. Отдай Ансуру.
Вепуат мигнул.
— Стоп, — вмешался Айзек, перехватывая руку Гедимина и сжимая его пальцы вокруг камешка. — Это не Ансур недавно потерял половину крови. И кисть не ему дробило. Не говоря уже о рёбрах.
Гварза хмыкнул.
— На Кета одного камня мало. Два — это минимум. Не рискует он, мать-пробирка…
Гедимин, дёрнув плечом, нехотя убрал камешек под броню. Вепуат одобрительно кивнул.
— Ты нам нужен целым, — сказал он. — Кто без тебя будет строить — Гварза?
Он быстро шагнул Гедимину за спину. Гварза молча показал ему кулак и отвернулся.
…Шесты с растянутыми на них шкурами выстроились вдоль бронехода, отмечая дорогу на стрельбище. Кучка филков собралась рядом. Один указывал на обгорелый кусок, остальные переглядывались и хмыкали. На дне ущелья кто-то тяжело ворочался, с шипением выпуская воздух в многочисленные дыхальца. По ощущениям Гедимина, звук шёл с двух сторон — и с «запада», и с «юга».
— А пьёт туун-шу немного, — на ходу рассказывал Вепуат, не заботясь, слушают его или нет. — Когда именно пьёт, а не промывается. И в основном кожей, а не пастью. Мелкие такие поры под панцирем. Там на щитках, внутри, — желобки. Похоже, что для сбора конденсата…
Он остановился у печи, на выступе которой стояли в ряд «прялки», ткнул их по очереди пальцем и довольно хмыкнул.
— Ты сделал две, эти три — от филков. Для начала пяти нам хватит. Покажем Ишхе — может, что надо поправить… Как думаешь, Кут’тайри уже вернулся?
Гедимин пожал плечами.
— Не бегать же за ним, — пробормотал он, неохотно вспоминая, что вчера вечером жреца не видел. — Раз сам ушёл…
Вепуат, не дослушав, распахнул дверь на склад — и радостно хмыкнул.
— Кут’тайри! Вон как тебя обвесили…
Гедимин, подтолкнув его в спину, вошёл следом. Кут’тайри, как и другие Сэта, успел отложить жареное мясо и выбраться из гамака. На его груди, рядом со стеклянным «трилистником», блестели отполированные камешки, чьи-то зубы и позвонки — две нитки крупных разнородных бусин.
— Пламя благосклонно к Куттушу и Хафси, — сказал жрец, довольно ухмыляясь и складывая вместе когтистые ладони; на его предплечьях появились кованые браслеты с красными камнями. — Я нанёс знаки — и оно откликнулось. Городские пещеры снова наполнены жаром. Тебе просили передать, мастер Хетпу, — в Хафси проросли семена. Литейщик Ут’таркех шлёт привет тебе, мастер Хеттийиррн. Он спрашивает, нет ли срочной работы.
Гедимин покачал головой. Он смотрел на гриву Кут’тайри, оплетённую тонким серебристым шнуром. «Куча жреческих цацек. Это ему надарили новых — или вернули старые?»
— Теперь никто не спорит, что ты — жрец Пламени? — спросил Вепуат, рассеянно сжимая в кулаке «рога» прялки. Ишха, тревожно зашипев, протянул за ней руку.
— Пламя признало, — Кут’тайри склонил голову. — Кто будет с ним спорить⁈
— Это сделано другой рукой, — заметил Ишха, раскручивая качающиеся веретёна. — Этот мастер старался… но он не очень опытен. Работать можно, но дело пойдёт медленнее. Нужно будет отпускать нить, иначе перетянешь. Если только…
Тештек издал короткий трескучий возглас.
— Эти ученики? Очень много силы. Перетянут. Наверняка. Может, даже порвут.
— Асаан? — Ишха недоверчиво посмотрел на него. — Я бы на это взглянул. Мастер Хетпу, скажи, когда созовёшь учеников.
…На окраине громыхала асбестодробилка. У барака строились в кривую шеренгу хмурые филки. Гварза что-то объяснял им, указывая то на небо, то на растянутые шкуры, то на бластеры. Вепуат прислушался и сдержанно хмыкнул.
— Теперь на дробилку идут без понуканий. Лишь бы не охотиться и не чистить добычу. Ну, и прясть ещё никто не хочет. Хотя не пробовал.
«Два респиратора,» — думал Гедимин, угрюмо щурясь. «И медицинская проверка. От работы Ишхи пыли было мало. Почти не было. Но это всё-таки асбест…»
…Один из обгоревших сааг-туулов развернулся к обрыву хвостом, другой — головой. Гедимин точно помнил, что вчера оба лежали по-другому. Из-под приподнятых щитков панциря слышался негромкий гул; наружу торчали шесты с растянутыми на них шкурами, сохли подвешенные гирлянды то ли костей, то ли раковин. «Дирижабль», привязанный у ангара душевой, шевельнулся и дёрнул хвостом; в проёмах панциря блестели глаза. Он растопырил пластины так, что Гедимин смог разглядеть проростки новых плавников, — на толстых распорках старого каркаса они казались миниатюрными и очень хрупкими. Вепуат, едва посмотрев на животное, обогнул реакторный купол и остановился у обрыва — и тут же раздосадовано хмыкнул.
— Пропустил! Как-то тихо у них прошло, без рёва и воплей…
«Тюремный отсек» был пуст, даже кости, прикрывающие «дверь», кто-то вытащил и унёс. Сканирующий луч сдвинулся в сторону — и наткнулся на ведро, полное потрохов. Вокруг него сидели Джагулы с «рыбой» в руках — только видно было, как мелькают короткие лезвия, и очередная вычищенная тушка летит в растянутый на костяном каркасе мешок. Луч скользнул по кочевникам, раздетым до пояса, и упёрся в жёсткий ремешок на чьей-то шее. Джагул в одной набедренной повязке сидел и чистил «рыбу». Из «цацек» на нём был только ошейник.
— Нашёл? — Вепуат заглянул в прибор на запястье Гедимина и протянул ему свой. — Сюда ещё посмотри.
Его сканер нашёл кузнечный «отсек». Печей там было уже две, и в прикрывающем их панцире прорубили новые воздуховоды — видимо, внутри стало слишком душно. Поодаль от раскалённых заслонок собрался десяток Джагулов; некоторым пришлось выйти в коридор. Луч остановился на силуэте в фартуке и крагах, — кроме них, на существе был только ошейник.
— Четверо, — Вепуат пересчитал пленных быстрее, чем Гедимин. — И ещё пятерых я видел. Ошейники… Вот ведь ядро Сатурна!
Гедимин поморщился.
— Это у них так принимают в племя?
Вепуат шагнул к обрыву.
— Э-эй! Урджен!
Гул под приподнятыми щитками стал чуть тише. Через пару секунд наружу выглянул Джагул. Меховые накидки он успел снять, «цацки» перевесил на рубаху из тонкой кожи, но меньше их не стало.
— Что у вас с пленными? Почему в ошейниках? — сердито спросил Вепуат. Джагул дёрнул ухом.
— Придёт время — снимут.
— Время — это сколько? — не отставал Вепуат. — Они у вас в племени — или как?
Джагул недовольно оскалился.
— Спрашиваешь странное. Уже не Ур-Согганы. Ещё не Хеллуг. Тринадцать дней. Раньше — нельзя.
— Тринадцать дней? — переспросил Вепуат. — Потом с них снимут эту дрянь? Вернут одежду?
Урджен коротко рявкнул.
— А как ещё⁈ Ты видел Хеллуг без одежды?
«Люк» за ним захлопнулся. Вепуат еле слышно хмыкнул.
— Тринадцать дней… Ладно, посмотрим. Не нравятся мне такие ритуалы…
Гедимин кивнул.
…Над холмом громыхнуло. Следом — не успело ещё стихнуть эхо — застучали по гравию падающие «рыбы» и «моллюски». Когда Гедимин обернулся на шум, пищевая воронка, разрушенная взрывом, уже формировалась заново, вытягиваясь из туч к недоеденной падали. Полупрозрачный «столб» быстро уплотнялся — и над дохлым туун-шу, и над разбросанными по холму оглушёнными «рыбами». Джагулы и филки подбирали их, отгоняя падальщиков. Над каждой грудой добычи стоял кто-нибудь с большим «веером» — перепонкой на костяном каркасе — и махать этой штукой приходилось непрерывно.
— Защитное поле! — крикнул Гедимин Кенену Гварзе, вставшему неподалёку от места охоты. Тот даже не оглянулся. Гедимин недовольно хмыкнул. «Прикрыли бы добычу, пока её не растащили. Интересно, почему кочевники не принесли какой-нибудь кожух…»
Гравий в двух шагах от Джагула с «веером» шевельнулся. Кочевник прыгнул, опустившись прямо на дрожащие камешки. Шевеление прекратилось. Гедимин покачал головой. «Да, подземные твари… Их я не учёл.»
Филк, охраняющий добычу, с коротким воплем ткнул себе под ноги копьём. Ближайший Джагул недовольно рявкнул. «Рыба», выпавшая из общей горки, раскачивалась и быстро погружалась в гравий. Филк снова ударил копьём, но без толку — хвост добычи пропал под землёй. Филк уставился на острие и покачал головой. Гедимин увидел на затуплённой кости свежие надломы.
…За два дня тушу основательно обглодали — наружу вышли все жёсткие детали внутреннего каркаса и обломки панциря, мяса на них уже почти не было. Гварза накрыл остатки защитным полем. Гедимин думал, будут ли бронированные падальщики грызть пластины и кости, — все приспособления для этого у них были.
— … и так на усы и нанизываешь, — донеслось от приоткрытых ворот душевой. Филки, вымазанные кровью, сдали добычу чистильщикам и вереницей потянулись к ангару. Внутри уже шумела вода.
— Усы? А не сломаются? — недоверчиво спросил другой филк. Он держал короткий гарпун и пытался на ходу почистить его от свисающих нитей слизи.
— Нет, они гибкие, — ответил первый. — Что, мыть несёшь?
Филк с гарпуном досадливо фыркнул и ткнул пальцем в наконечник.
— Тут всё в бороздах. Пока их все выскоблишь…
Филк со связкой чищенной «рыбы» вывернул из-за бронехода, смерил взглядом очередь и шагнул в сторону — туда, где покачивался на тросах огромный «трилобит». Гедимин успел услышать щелчок, короткий гудящий звук и стук смыкающихся челюстей. Филк исчез, только из закрывшейся пасти туун-шу доносились сдавленные вопли.