«Где они обычно моются, что такие брезгливые?» — Гедимин едва заметно сузил глаза. «Всем племенем в одном котле? Всей ордой в каком-нибудь озере? Что-то я не слышал про Джагульские бани…»
Пленный Джагул вытряс пигмент в миску и настороженно его обнюхал. Другой, из племени Хеллуг, молча зачерпнул из неё и плеснул ему на спину. Пленник угрюмо зарычал, но опустил ладонь в миску и принялся растирать по себе фиолетовую краску. Сосед следил за ним, пока он не измазался целиком — и только потом намазался сам и взялся за гребень.
…У стены горячего цеха появились новые холмы. В одной груде лежали пласты волокна, пропитанного древесным жиром. В другой — куски расколотой древесины. Куда дели содранную кору, Гедимин не нашёл — возможно, скормили сааг-туулу, на субстрат она всё равно не годилась.
— Ага, — Вепуат довольно ухмыльнулся. — С тремя деревьями они за день справляются. Что ж, завтра займёмся отжигом. Ты объяснишь про древесину, а я — про субстрат.
На крыше филк-часовой еле слышно помянул спаривание «макак».
… — Через одну, — в очередной раз пояснил Ишха, на долю секунды приостановившись. Он приматывал натянутые нити к поперечной кости. Филк, привязанный к набору планок широким поясом, следил за ним с недоумением и опаской и вряд ли что-нибудь понимал.
— Держи, — Ишха дал ему тонкую кость с насаженным на неё плоским черепом. Его выросты были плотно обмотаны зеленоватой нитью.
— Я буду поднимать, а ты продёргивай, — Ишха тронул одну из плоских плашек. — И следи за чередованием. Не надо так тянуть!
Он придвинул филка ближе к стене, к которой крепилась дальняя, обмотанная нитками плашка. «Ученики», занятые прядением, следили за ними и ёжились.
— А это обязательно делать именно так? — услышал Гедимин чей-то шёпот. — Тут пока намотаешь, неделя пройдёт…
Вепуат покачал головой и отступил за печь.
— У Ишхи всё получается быстро. Интересно, сколько надо учиться, чтобы набрать такую скорость. Пока они учатся, ты, наверное, уже механический станок построишь…
Гедимин болезненно сощурился. «Вращающиеся элементы,» — перед глазами мелькали многочисленные валы. «Насколько же всё с ними проще…»
Филк уронил челнок. Ишха предостерегающе зашипел, но поздно — сармат дёрнулся за упавшим, перекрутил нити и сам по локоть в них запутался. Сэта, вцепившись когтями в его плечо, по одной снимал с него нитки и медленно раскручивал устройство обратно. Филк скрипел зубами.
— Да уж, не позавидуешь, — пробормотал Вепуат, выглядывая из-за печи. — С металлом у них получалось как-то проще.
«Завтра опробую прядильную машину,» — думал Гедимин. «Хоть какое-то ускорение процесса.»
…Лагерь затих. Даже в долинах погасли огни, только у трёх зданий на холме ещё горели фонари. Туун-шу дремал в тени душевой, приоткрыв дыхальца. Вепуат осторожно коснулся его брони и покачал головой.
— Мы тут ходим, а он спит. И трогать себя даёт. Вот с управлением пока проблемы. Может, попробовать залезть внутрь? Без скафандра я, наверное, втиснусь…
Он протянул руку к приоткрытым жаберным щелям. Внутренняя полость, просматривающаяся за ними, в самом деле вместила бы сармата — или, по крайней мере, филка. Едва палец Вепуата коснулся щели, панцирные крышки с треском захлопнулись — сармат еле успел отдёрнуть руку. Существо, со свистом втянув воздух, поднялось на полметра и повисло там. С брюшного щитка на сармата уставились три глаза.
— И как только Кьюссы внутрь залезают… — пробормотал Вепуат, потирая руку. — Видимо, сверху он не такой чувствительный. Там куча ходов…
— И тебя туда не пустят, — буркнул Гедимин, отодвигая его от «трилобита». «Крылья почти отросли. Может, через пару дней отправить его в полёт?» — думал он, настороженно глядя на животное. «Отвязать тросы, приоткрыть купол… Пусть летает. Пока Вепуат об него не убился.»
32 день Мрака, месяц Пустоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Камня — Сфен Воды, острова Туви
Гедимин не заметил, когда свечение монитора потускнело — но что-то потревожило его сон раньше, чем сработал таймер. Он перевернулся набок, взглянул на дозиметр и беззвучно выругался — излучение пульсировало на грани нуля, то и дело ныряя в область отрицательных значений. «Интенсивность упала,» — сармат резко поднялся на ноги, развернулся к монитору и увидел в отражении потускневшие твэлы. «Реакция еле теплится…»
— Ты жив? — он прижал ладонь к корпусу реактора. Невесомые волокна обвили пальцы. Они были чуть тёплыми, сармат даже не сразу их почувствовал.
— Чем помочь? Поднять стержни? — Гедимин потянулся к пульту. Волокна вспыхнули, обжигая кожу. Сармат отдёрнул руку.
«Не тро-огай,» — прогудело внутри черепа. «На-адо жда-ать. Ху-удо.»
— Нужна будет помощь — зови, — пробормотал Гедимин, растерянно гладя корпус. «Падение мощности… Очередной местный катаклизм? Сегодня день Пустоты? Да нет…»
Наверху загудела, отодвигаясь, крышка люка.
— Подожди, Ансур, — услышал Гедимин голос Айзека. — Спускайся, не бойся. Гедимин тебя встретит.
— Я не хотел помешать жрецам Пламени, — прошелестел у входа ещё один знакомый голос, и сармат удивлённо мигнул. «Кут’тайри⁈ Ему-то что здесь надо?»
Сэта, отойдя на пару шагов от люка, уложил морду на грудь и протянул руки к реактору. На пальцы одной из них была намотана цепочка с подвеской-«трилистником».
— Да возрастёт мощь Пламени!
«Ку-ут-и,» — прогудело в голове Гедимина. Он покосился на монитор — стержни светились всё так же тускло. «Да оно понятно, что жрец тут ни при чём. Но вот зачем…»
— Мы все вернёмся в его город, — продолжал Кут’тайри. — И воины, и мастера, и я, смеющий называть себя жрецом. Как только боги Ук-кута будут почтены, и его ворота закроются, мы все вернёмся в город Пламени. Я прошу его не оставлять нас.
Он сложил руки в почтительном жесте, дотронулся до скафандра Гедимина — сармат только успел мигнуть — и выскользнул в люк.
— Вернёмся? — растерянно переспросил Гедимин. — А куда он вообще…
— Сказал же — почитать богов Ук-кута, — Айзек едва заметно сощурился. — Все уходят, Гедимин. И до следующего месяца не вернутся. Важнейшие ритуалы. Никак нельзя пропустить.
…Гигантский «фонарь» на окраине лагеря еле-еле тлел — под куполом остался всего один воин Сэта. Завидев сарматов, он двинулся к ним.
— И вы уходите? — Вепуат дружелюбно ухмыльнулся. — Ритуалы, да, знаю.
Сэта — судя по «цацкам» поверх пластинчатой брони, командир — чуть наклонил голову и сцепил когти в замок.
— Едва закроются ворота, и поднимется новый ветер, мы вернёмся, — пообещал он. — В первый день Воздуха разожгите огни. Пламя не останется без защиты.
Вепуат благодарно кивнул.
— Не беспокойся. Если кого принесёт, пока вас нет, мы и сами отобьёмся.
Сэта широко ухмыльнулся, показывая острые зубы.
— Никто не поднимет оружие, пока ворота открыты. Никто не посмеет спорить с богами Ук-кута. Даже Кьюссы. Они мнят себя ровней богам, но они не безумцы.
Гедимин подавил невесёлый смешок. «Значит, считать себя богом — нормально? Тогда многое понятно…»
— Удачных ритуалов! — Вепуат помахал вслед угасающей огненной точке. Купол опустел. Сармат поднял генератор защитного поля, посмотрел на прозрачную стенку, тихо вздохнул и опустил руку.
— Само растворится. Пойдём проводим Кут’тайри.
…Гамаки, жаровни и сэтская посуда со склада пропали. Ишха, встав на мешки с волокном, подвешивал к потолку ткацкий станок с намотанными на плашки нитями. Второй уже свисал с каменных складок, прицепленный за два конца, и провисшая основа почти касалась пола.
— Этого для вашего дела хватит, — сказал Ишха, спустившись на пол. — Будет чем занять учеников, пока я не вернусь. Они быстро всё освоили, теперь — только повторять и повторять. Пока руки не привыкнут.
— Спасибо, Ишха, — Вепуат протянул ему руку; Сэта взглянул на неё с удивлением, осторожно коснулся кончиками пальцев и сцепил когти в замок. — Думаешь, успеют доткать к твоему возвращению?
Ишха коротко усмехнулся.
— Им этого на два или три дня. Если боги Ук-кута внезапно на вас не разгневаются — через три дня полотно будет готово. Поступайте с ним, как знаете.
— И оно не разрушится внезапно… по воле богов Ук-кута? — чуть прищурился Вепуат. Сэта шевельнул когтями.
— Ваша работа угодна богам. Это ваш способ почтить их. Так говорят хранители жара. А они умеют говорить с богами. Рад буду снова прийти сюда, увидеть учеников. Вы рождены для совершенства в ремёслах. Да не остынет юное Пламя!
Багровая вспышка поглотила его. Гедимин еле успел прикрыть глаза. «Совершенство в ремёслах…» — повторил он про себя, криво ухмыльнувшись. «Это он про филков? М-да, Сэта — очень вежливые существа…»
Вепуат шумно вздохнул.
— Все уходят. Как-то даже не по себе.
…Дозиметр мигнул, когда сарматы спускались в ущелье. Из вентиляционных «окошек» столярной мастерской доносилось возбуждённое верещание. Протиснувшись в ворота, Гедимин увидел две чётко разделённые толпы. Бронны и Скогны, собрав вещи и еле передвигаясь под их тяжестью, обступили Хассинельга. Рядом с ним, крепко держась за посох, стоял абориген в шапке с плавниками. Увидев сарматов, он ухмыльнулся во все зубы и двинулся к ним, высоко поднимая связки бус. Там были клыки, позвонки и какие-то камешки — и всё это на длинной нити, явно ему не по размеру.
— Хвала Пламени и Дим-мину, его жрецу! — Скогн прижал обе руки ко лбу, едва не запутавшись в бусах. — Сэви благодарит вас за спасительный дар. Если бы не он, пролилось бы много крови. Эти трофеи — малая часть того, чего вы достойны. Сэви рад был бы поднести вам и черепа, и доспехи, и шкуры — но, говорят, Пламя не любит таких даров…
Гедимин мигнул. «О чём он вообще?»
— Джагульские цацки, — пробормотал Вепуат, глядя на свисающие с пальцев бусы. — На Сэви напали кочевники? Вы отбились?
Скогн зубасто ухмыльнулся.
— Только дар Дим-мина поразил их! Он бросил их наземь, размозжил их тела, вырвал кости из плоти. Они бежали в страхе! Ни один из нас не был ранен, и стены Сэви целы!