Вепуат мигнул.
— А наши? — он кивнул на ближайшую печь. — Ты же хотел переделать? Даже спецрукавицы сшили…
Гедимин махнул рукой.
— Покалечатся. Хоть в десяти рукавицах. Три тысячи градусов — это три тысячи. Кто-нибудь сунется ближе, чем надо, — и всё.
— Погоди, — Вепуат придвинулся ближе. — Я ведь кое-что смыслю в рэссене. Три тысячи? Зачем⁈ Видел кузницы Джагулов? Думаешь, они там добиваются трёх тысяч? Они бы в своих отсеках живьём сварились.
— Джагулы… — Гедимин едва заметно поморщился. — Они, похоже, рэссену не льют. Литьё у них всё откуда-то. Может, от Сэта. Или Кьюссов. Греют руду до оттока шлаков, чуть размягчают и лупят молотом. Силы им хватает. Ты посмотри на их наконечники…
— Ага, угу, — закивал Вепуат. — И я о том же. Спустить шлак, чуть размягчить, молот в руки — и пусть лупят. Пока осваивают ковку, ты сто домен им построишь. Джагульский металл — так я это называю. У Джагулов получается — и филки справятся. У них выносливость даже повыше. Наковальня эта твоя… она выдержит?
Гедимин перевёл взгляд на кое-как обработанный кусок тектонового валуна.
— У Джагулов наковальни из чего?
Вепуат открыл было рот — и с размаху ударил себя по шлему. Броня загудела.
— Череп сааг-туула! Штуку прочнее ещё поискать. И один у нас как раз есть. Сходим, как всё успокоится, отпилим сколько надо. Можно целиком притащить.
— Лучше выясни, какой кусок подходит для наковальни, — Гедимин представил, как затаскивает в ангар череп сааг-туула, потом — как не влезшую кость торжественно устанавливают посреди лагеря. — Для молота материал есть.
Он вспомнил о прочном зеленоватом камне, припрятанном на складе. «Надо ещё научить филков обрабатывать этот минерал. За пару месяцев, думаю, справятся.»
…Ветер успокоился — дышать, повернувшись к нему лицом, было ещё тяжело, но гравий по воздуху уже не летал. Вепуат, придерживая встающие дыбом перья, выглянул из-под купола и радостно хмыкнул.
— Смотри — цела!
Металлическая арка по-прежнему стояла на холме напротив костяной. На «воротах» Джагулов ещё бренчали подвески, раскачиваемые ветром. Сарматские «ворота» ободрало дочиста, связки металлических пластин разметало по холму — но опоры выдержали. «Даже не покосились,» — отметил про себя Гедимин, подбирая покорёженную низку. Листки ульсены, мягкого металла, свернуло в трубки и скомкало, но на опорах сармат не нашёл ни единой свежей царапины.
— Вот даже не знаю, — пробормотал Вепуат, подбирая обрывок связки. — Считать, что мы с Экеста помирились, или нет?
Гедимин не без усилий расправил скомканную полоску металла и покачал головой.
— Я бы проверил. Очень-очень аккуратно.
Он растянул пластинку между пальцами и досадливо сощурился — щитки на перчатке, ещё недавно гладкие, пошли волнами. Он шевельнул лопатками — что-то с треском ударилось друг о друга. Вепуат оглянулся на него и шумно вздохнул.
— Ну вот чем тебе шипы не нравятся? Можно на них что-нибудь подвесить.
— Центр тяжести сместится, — буркнул Гедимин, отламывая наспинный щиток. Шип из «мутировавшей» пластины брони вытянулся уже на три сантиметра.
…Из-за ворот душевой донёсся недовольный возглас Айзека. Гедимин, неторопливо просушивающий новую обшивку, удивлённо мигнул и двинулся к выходу — остатки воды могли и сами испариться. К воротам выстроилась двойная вереница Джагулов. Кто-то привёл племена Улгех и Джелег за водой одновременно, и теперь кочевники с пустыми бурдюками скалились друг на друга и прижимали уши. Айзек, запоздало вскинув руку, разделил их стеной защитного поля и оглянулся на Гедимина.
— Закончил?
— Мог бы и при мне запустить, — буркнул сармат. — Я все шланги не занял.
Айзек молча, жестом подманив первую пару Джагулов, вошёл внутрь. Зашумела вода. Кочевники, навострив уши, оглянулись на Гедимина. Он встал поодаль — пар, идущий от остывающей обшивки, мог кого-нибудь обжечь.
— Грохот над холмом, — осторожно сказал Джагул, глядя за плечо сармата — на выглядывающий приклад сфалта. — И вчера, и позавчера. Хорошо было слышно.
Гедимин пожал плечами.
— Тут много кто шумел. И вчера, и позавчера.
— Оружие, пугающее тени Ук-кута… — Джагул шевельнул ухом.
— И ледяные тени, — пробормотал другой, пристально глядя на сфалт. — Одно и то же. Сила Ку-унну и Гверрека в одной вещи?
— Сила Пламени, — донёсся из ангара недовольный голос Айзека. — Много спрашиваешь, Джелег. И зря треплешь имена богов.
— Его не слышат, — оскалился кто-то в «голове» очереди. Джагул, упомянувший богов, сердито ощерился и отвернулся. Гедимин отступил за ангар. Вроде бы причин для беспокойства не было, но что-то его тревожило. «Не нравится мне, когда они так выспрашивают,» — думал он, положив ладонь на приклад сфалта. «Один уже любопытствовал…»
36 день Воды, месяц Пустоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген
Туун-шу растопырил щитки и раздул бока так, что из-под слоистого панциря проступили пористые структуры, растянутые на выдвижном каркасе. Гедимин впервые увидел их не на экране сигма-сканера — как и нижние, тонкие, стеклянистые слои брони. «Трилобит» переваливался с боку на бок, то открывая, то захлопывая дыхальца. Ни один глаз он так и не открыл, но явно чувствовал, где стоит Вепуат с опрыскивателем, и подставлялся под водяные брызги. Вепуат поливал его уже четверть часа; Гедимин успел зайти в душевую и выйти, а туун-шу всё не мог напиться.
— Чует, что снаружи много воды, — разведчик мельком оглянулся на сармата и кивнул на защитный купол над лагерем. В свете фонарей непрерывный поток снежных хлопьев сливался в мерцающую завесу. У обрыва журчали ручьи — снег, не успев упасть, начинал таять. «Трилобит», едва Вепуат прекращал его поливать, рвался кверху, натягивая тросы, но первые же брызги заставляли его нырнуть к земле. Гедимин настороженно следил за ним, подавляя желание обрезать канаты и выпустить животное под снег.
— Что он чует во сне? — сармат, дотянувшись, надавил на пористую перепонку. Щиток резко опустился, прикрывая проём в броне, и едва не прищемил Гедимину палец. Вепуат укоризненно хмыкнул.
— Они спят частью мозга. И отдыхают, и следят, что вокруг. Опасность, вода, пища…
Отключив распылитель, он вытряхнул на ладонь пригоршню мясных обрезков. Пасть туун-шу распахнулась мгновенно — сармат даже не успел прикрыть карман. Обрезки всосало вместе с пакетом.
— Хватит с него, — сказал Вепуат, глядя, как животное выпускает лишний воздух и замирает на приспущенных тросах, сомкнув все щитки. Снег снаружи всё валил. Гедимин, сделав шаг в сторону, почувствовал, что опора стала зыбкой, взглянул на сигма-сканер, — снизу, под слоем гравия, по плато проложил русло ручей. «Ещё немного подтает — и потекут реки,» — Гедимин перешагнул невидимый поток и огляделся по сторонам. На крышах шёпотом переругивались филки — даже их «телескопы» были бесполезны против снеговой завесы. Гедимин мельком подумал, что можно было бы снять наблюдательные посты, раз от них сейчас нет толку. «Да пусть сидят. Филков надо чем-то занимать. Пока не полезли искать приключений. Что там было про разлом на холме?..»
— Кет, Хепри! — по трапу быстрым шагом спускался Кенен Гварза. — Где один, там и другой. Что у вас сегодня, кроме возни со зверьём? Занятия по ткачеству?
Сарматы переглянулись. Вепуат пожал плечами.
— Ещё костерезы. Литейщиков нет — глина кончилась. А ковать им надоело.
Гварза поморщился.
— Технология ковки освоена? Норматив сдан?
Сарматы снова переглянулись. Гедимин мигнул.
— Ну да, — неуверенно ответил Вепуат. — Цацек понаделали. На качество не жалуются. Да с ульсеной ничего сложного, если на ноги её не лить…
Гварза вскинул руку, прерывая его на полуслове.
— Идите в цех. Сколько вам на занятия? Час, два?
«Чего ему надо-то?» — Гедимин настороженно сощурился. «Куда-то отправит? Под таким снегом? Нет, мне-то без разницы…»
— Три часа. Меньше — нет смысла, — ответил Вепуат. Гварза кивнул.
— Занимайтесь. А потом — готовьте душевую. Общий купальный день для наших… союзников. Раз здесь слоняются кочевники, пусть хотя бы ходят мытыми. Первыми пойдут Хеллуги, за ними — Джелеги. В промежутке — полчаса на уборку. Уборщики уже назначены.
Вепуат изумлённо мигнул.
…Волокно в подобранном тюке было тёмно-зелёным — кто-то поленился убрать новые мешки с прохода. Гедимин помял «асбест» в пальцах, пожал плечами и пошёл заправлять механическую прялку. С утра он удвоил обороты; прошло уже полчаса, прялка выработала километр нити, ни одна деталь не треснула от перегруза. «Два километра в час — это ещё куда ни шло,» — думал Гедимин, продёргивая тёмное волокно сквозь плашки и цепляя на крючки. Разогнанной машине очень не хватало корпуса — как сармат ни амортизировал соприкасающиеся части, сквозь гул и частый перестук он еле мог расслышать чужие голоса. Филки и Вепуат, устроившись за печами, о чём-то переговаривались, но всё сливалось в монотонное гудение.
— Гедимин! — Вепуат, выйдя из укрытия, всё-таки перекричал шум механизма. — Ты не смотрел на Джагулов?
Гедимин ошалело мигнул.
— Вот заняться нечем! — буркнул он, кивая на машину. В защитном поле над ней пришлось заделать проёмы — и в цехе наконец стало тихо. Вепуат хмыкнул.
— А они вот на нас смотрят. И очень внимательно.
Он протянул сармату сигма-сканер. На экране сквозь снегопад проступила бронированная спина сааг-туула. На ней, на самой верхней точке, в накидке из чьего-то пузыря стоял кочевник и, прикрыв глаза ладонью, высматривал что-то на холме. Сканирующий луч скользнул в сторону и упёрся в другого сааг-туула. Там стоял второй часовой и смотрел туда же.
— И наши филки так же таращатся на снег, — Гедимин поморщился. — У всех бывают идиотские инструкции.
Вепуат снова хмыкнул.
— Тогда выходит, что у Хеллугов инструкция другая. С утра все сидят по отсекам. А эти вот выходят. Сменяются, но бдят. Причём — именно за нашим холмом. Ни за чем больше.