…Красный огонь долго не гас. Уже выгорело всё топливо, даже пепел втянуло в раскалённую воронку, повисшую над поддоном, — а золотисто-белая плазма всё текла, заполняя купол. Гедимин видел, как в его свете блестят осколки на ступенях каменного «маяка» — стеклянные чашки, аккуратно разломанные надвое. Ни одной целой там не осталось.
Огненная воронка над поддоном свернулась в шар. Нити плазмы, тянущиеся от неё к куполу, наконец оборвались. Шар стремительно менял форму; секунда — и перед Гедимином стоял гуманоид с огненной гривой.
— Радостно видеть город Пламени, — Кут’тайри развернулся к реакторному куполу, тронул подвеску-«трилистник» на груди и перевёл взгляд на Гедимина. — Радостно видеть и его жрецов. Вижу, Ук-Хеммайи принял подношения благосклонно…
Гедимин покосился на обломки чашек. Мозг опять попытался высчитать воздействие, которое раскололо бы стекло именно так — одной трещиной, без сетки побочных. «Вот что это было. Приём подношений. Когда так делали местные, посуда вроде бы не билась. Кроме того случая со стеклом. Но там явно было другое. А это… это сделано специально. И главное — непонятно, как. Оно так не трескается. Исключено.»
— Тебя в Шакхе не обижали? — спросил он, глядя на торбу на плече жреца. Сэта уже сошёл с раскалённого поддона и деловито оглянулся на пылающий сторожевой пост. Полы «асбестовых» накидок свисали до земли, и верхние были чуть короче нижних — как раз настолько, чтобы наружу выглядывала полоса орнамента на подоле. В гриве жреца сверкали стеклянные бусины «с искрой». Гедимин, заметив их, еле слышно хмыкнул. «А, вот почему он голову ничем не обмотал. У него тут термоэлементы. Под одеждой, видимо, тоже. Мало накидок. Раньше надел бы шесть. И скатерть сверху.»
— Кто посмеет обидеть жреца Пламени? — Кут’тайри зубасто улыбнулся и снова тронул медальон. Его успели перевесить на рэссеновую цепочку и добавить десяток разноразмерных бусин.
— Если в городе хорошо, чего не остался? — спросил Гедимин, машинально пересчитывая «цацки» — определённо, раньше их было меньше. Кут’тайри повёл ухом.
— Я — жрец Пламени, — он указал на реакторный купол. — И я здесь, чтобы воздавать ему почести. Мастер Ишха! Готов ли ты идти?
Сноп искр ударил в гравий в паре метров от Гедимина, смотался в клубок и распрямился, превратившись в гуманоида с торбой за плечом. Поправив серебристую бахрому на груди, тот низко наклонил голову.
— Здесь Пустота никогда не была сильна. И всё равно — хорошо, что она отступила, — Ишха сдержанно улыбнулся. — Как провели эти дни ткачи из народа Пламени?
— Зэйдек спрашивал, как делать цветную ткань, — с трудом вспомнил Гедимин. — У нас там нитки двух цветов. Ты пока устраивайся… и ты тоже.
График интенсивности на экране дозиметра выписал знакомую кривую. Гедимин покосился на сигма-сканер. «Ага. Вот и Хассинельг. И толпа… кого-то. А, это какие-то Скогны.» График снова дрогнул. «Пошёл за Броннами,» — Гедимин едва заметно ухмыльнулся, глядя, как Скогны занимают помещение. «Все возвращаются в лагерь.»
Он оглянулся на крышку-конус над ближайшей шахтой. С последней проверки её никто не трогал. «Текк’ты,» — сканирующий луч упёрся в дно ущелья, где лежали так и не смонтированные конструкции. «Обещали вернуться и достроить. Осталось дождаться их. Через неделю не будет — придётся самим.»
Сканер часто замигал. Гедимин потыкал в экран, пролистывая запись. Мигание повторилось. «Вепуат?» — сармат развернулся по направлению чужого луча, зацепившего прибор. «Что за сигнал? А… Идти в столярку. Сейчас. Ну да, он там. И Хассинельг. И толпа Броннов чего-то хочет. Что там ещё? Вентиляция сломалась? Вчера ещё работала…»
Он закрыл экран сканера и ускорил шаг.
…Бронны с визгом расступились, освобождая проход. Гедимин опустился на пол, в очередной раз выругав себя за низкий потолок. «Надо же было так по-идиотски рассчитать!»
— Мастер Дим-мин, — Хассинельг, освободившийся от горы накидок и чехла на морду, всё-таки был чем-то встревожен. — Слово за тобой. Но смотри — то, что сказал Вепу-а, несправедливо. Совсем.
Гедимин оглянулся на Вепуата. Тот растерянно хмыкнул.
— А что я? Я не имел в виду ничего такого. Но, Уттунри, сам подумай…
Гедимин мигнул, переводя взгляд на ближайшего Бронна. Тот стоял чуть в стороне от остальных. Его грудь закрывал крупный, сшитый из обрезков крашеных шкур «трилистник». Такой же, но поменьше, приделали ему на шапку. Бронн прижал уши и недовольно топорщил усы.
— Как так может быть? — заговорил другой абориген, выступая вперёд. — Это здесь-то, среди Равных Куэннам? Вы с Дим-мином сами избрали его, сами отметили его для Пламени, — и что теперь говорите? Как он может уйти, если он вами отмечен?
Гедимин посмотрел на Вепуата. Тот досадливо сощурился.
— Мы не имели в виду, что он обязан кому-то служить. Тем более — нам. Тем более — быть изгнанным из города!
— Никто меня не изгонял, — отозвался Уттунри. — Служить Пламени — большая честь.
— Мастер Вепу-а говорит, что ты недостоин, — предводитель Броннов сердито фыркнул. — Слово за мастером Дим-мином. Или же мы пойдём к Пламени. Пусть оно скажет.
— И всё-таки, Вепу-а, это совсем не дело, — пробормотал Хассинельг, разглядывая пол под ногами. — Тебе виднее, но я бы так не говорил.
Гедимин ткнул Вепуата в бок.
— Что тут вообще происходит? — сердито прошипел он. — Кто-нибудь объяснит?
Вепуат шумно вздохнул.
— Происходит то, что я идиот. И не въехал в их порядки. Помнишь, мы по зиме вступились за раненого Бронна? Теперь он ушёл из города. Переезжает к нам. Насовсем. Ушёл в жрецы Пламени. Есть идеи, куда его приткнуть?
Гедимин на секунду прикрыл глаза и перебрал про себя несколько ругательств. «Мало нам было Кут’тайри…»
— К поршневым машинам подпускать нельзя, — пробормотал он. — У Сэта ему будет жарко. Уттунри! Ты что-нибудь умеешь? Рэссену ковать, например…
Вепуат пихнул его под рёбра.
— Какая рэссена⁈ У них же нет металлургии…
Бронн смотрел на сармата озадаченно.
— Его род знает толк в садах и садках, — предводитель подтолкнул Уттунри к сарматам. — Но в других ремёслах не силён.
Вепуат в растерянности поднял руку к шлему и тут же опустил.
— Сады и садки?.. У нас негде жить, Уттунри. Там жарко, тут тесно…
— Здесь места вдоволь, — предводитель широким жестом обвёл «столярку». — Все будут рады помочь жрецу Пламени.
— Ага, — пробормотал Вепуат. — В общем, спать и есть он будет тут. Наша еда ему не пойдёт. А насчёт работы… Надо подумать. Уттунри, пойдём пока с нами.
…Гедимин задвинул дверную створку и оглянулся. Бронн незаметно проскользнул мимо сарматов и теперь стоял у тропы, дожидаясь их. Гедимин заставил себя не смотреть на ангары, набитые песком и гравием, и каменные конструкции позади них. «Бронн… Вот Текк’т-переселенец был бы кстати. А что нам делать с Бронном? Тем более — с одним? В строительстве от него никакого толку. Была бы пара тысяч…»
— Уттунри, — Вепуат присел на корточки рядом с Бронном. — Держать тебя для красоты мы не можем. Из растений у нас только иглица…
Бронн навострил уши.
— Иглица в каменном холме, где мясо? — пропищал он, указывая на «курган». Гедимин мигнул. Из-за торца «столярки» эту постройку разглядеть, конечно, было можно, но в таких подробностях…
— Угу. Знаешь, как за ней ухаживать?
Бронн дёрнул ухом.
— Всё уже хорошо сделано. Она там в хорошем холоде и до мяса не доберётся. Хочешь её пересадить в погреб? Я тогда знаю, но… — он замялся и потеребил шнурки на шее. — Камня вот мне не дали. Так что — один я всё не дотащу. Если кто-то поможет…
Вепуат качнул головой.
— Пока ничего пересаживать не будем. Погреб ещё не достроен… М-да. Куда нам тебя тогда… Так. С эшку-тэй дело имел?
Его скафандр надулся, расправляя крылья, и высунул из-под перьев хоботок. Бронн отпрыгнул назад.
— Эшку? Хищные эшку? — он опасливо прижал уши. — Летучие глаза нергонов? Мы такое не растим. Еды в них мало.
Вепуат хмыкнул.
— Есть их тебе никто не даст. Если покажу, как за ними ухаживать, — справишься?
— Они же с него размером, — пробормотал Гедимин. Он уже представил, как два «трилобита», всадив когти в плечи Бронна, тащат его к обрыву. «За раз не сожрут. В хоботок не пролезет. Но если растрепать о камни…»
— Нергонские твари слушают только нергонов, — отозвался Бронн. — Меня — не будут. Могу кормить, чистить. Если они привязаны.
— Уже что-то, — пробормотал Вепуат. — Я им скажу тебя не трогать. Если бы ты был покрупнее… Стоп!
Он резко развернулся к душевой и уставился на «дирижабль» над крышей. Туун-шу надоело дёргать тросы из стороны в сторону. Теперь он «плавал» по кругу — два пролёта по часовой стрелке, два против. Бронн, проследив за взглядом сармата, издал сдавленный писк.
— Кто-то рвался в жрецы Пламени, — мрачно сказал Вепуат. — В этом зверьке внутри есть полости. Из них Кьюссы им управляли. И я туда не пролезаю. А вот ты пройдёшь легко. Идём. Буду вас знакомить.
— Во имя великого Пламени, — еле слышно пропищал Бронн, прижимая обе руки ко лбу — прямо к нашитому на шапку знаку радиационной опасности. Гедимин тихо отступил за ангар. «Из внутренней полости „трилобит“ его не вытащит. Не сожрёт. Если только у них кожное пищеваре… Да нет, чушь. Кьюссы не перевариваются — и Бронн выживет. А я… пойду-ка я подальше.»
…Двое Сэта стояли над прядильным агрегатом. Защитный купол был цел — взломать его ещё не успели. Гедимин шагнул к ним и встал так, чтобы прикрыть поршневую машину. Со вчерашнего дня её не включали, и вроде бы взрываться было нечему — но сармат помнил, что стало с первым механическим подъёмником.
— Ничего не трогать, — отрывисто сказал он. — Опасно.
Мастер-ткач шевельнул ухом.
— Мы чувствуем дыхание льда, — сказал он. — Как говорит Кут’тайри — Равные Куэннам поистине держат в руках все стихии. Мы на такую власть не претендуем. И всё-таки — что эта сложная вещь делает с асааном? Для чего ей столько нитей?