— Хорошо, что пришёл, — снова заговорил Шесек, отходя к стене и отмахиваясь от чего-то невидимого — или от трёх десятков Скогнов, остановившихся поодаль. Одеты они были попроще, чем мастер, но на передниках (или нагрудниках?) виднелись десятки нашитых «цацек». Если в литейне и шла работа, о ней все забыли — все рабочие собрались посмотреть на чужака.
— Хорошо, — повторил Шесек, прикрывая ладонью зубастую ухмылку. — Среди стражей полно дураков. Вот и приходится лазить по норам. Про ворота не предупредили, да? Хассек — тот ещё растяпа. Но шустрый, что есть, то есть.
Он ухмыльнулся ещё шире. Гедимин кивнул.
— Хассек вчера едва не убился. Надеюсь, его не объявят каким-нибудь… нарушителем, предателем или чем похуже, — пробормотал он, смущённо щурясь и высматривая под сводами световые кольца. — Печи расхоложены? Не запускали их?
— Что было, отработали до урагана, — ответил Шесек. — Потом уже ждали тебя.
Он указал отогнутым когтем на темнеющий в дальней стене проём.
— Там всё завалено твоей рудой. Столько никто не привозил. Что будем лить? Куэннские штуки?
— Шесек! — один из Скогнов шагнул вперёд. — Твой гость прошёл пол-Равнины под стеной воды! Ты что, не дашь ему даже присесть?
Шесек быстро оглянулся на Гедимина и смущённо прижал уши.
— Устал? — отрывисто спросил он, стуча по ближайшей стене белой палочкой с шипами. Стена зашевелилась, белые пластины поползли вбок, открывая тускло освещённый отсек. С его потолка — невысокого, Гедимину по макушку — свисала гроздь бус из светящегося стекла.
— Вот, — Шесек остановился на пороге. — Тут всё готово. Жаровня тебе, кувшины и бочонок. А вот кокон не нашли. Нет таких больших. Тут шкуры, войлок и мягкая ткань. Посмотри, удобно?
Гедимин мигнул. Шкур и тряпок тут, и правда, хватало — они застилали весь отсек в три слоя. На двух свободных пятачках стоял бочонок в окружении мелких кувшинов и накрытая колпаком трёхногая жаровня.
— Дверь тут, похоже, надёжная, — пробормотал сармат, глядя на стену, в которой исчезли белые пластины. «Закроется — без плазмореза не вылезешь.»
Шесек, зубасто ухмыльнувшись, протянул ему колючую палочку.
— Без Куэннского ключа не откроется. Держи при себе. Он тут от многих дверей. К Куэннам, видно, часто приходили гости.
Гедимин неопределённо хмыкнул. Чем дольше он смотрел на «жилой отсек», тем сильнее ему казалось, что в этой нише стояло какое-то оборудование, — вон, и выемки от кабелей или тонких труб в стене… Шесек уже вышел и ждал сармата снаружи, нетерпеливо поглядывая на печи. Тот едва заметно ухмыльнулся и потыкал «ключом» в стену. Угадал верно — пластины зашевелились, медленно смыкаясь.
— Видел? — Шесек оглянулся на кого-то из рабочих и показал ему когти. — А тебя сколько учить пришлось⁈
— Так я и не Куэнн, — отозвался Скогн. — И с ними не равняюсь.
Шесек, фыркнув, повернулся к Гедимину.
— Сильно устал? Если нет — давай сначала что-нибудь сделаем. Дашь печи работу — и спи. Если руды много, она спешить не будет.
— Не устал, — качнул головой сармат, чувствуя, как кровь теплеет, а сердце делает лишний удар. — Давай работать. Скажи, за один раз сколько руды печь возьмёт?
— Сколько насыпешь, столько и возьмёт, — ответил Шесек, навострив уши. Часть рабочих, оглядываясь на него, потянулась к воротам склада.
— Сколько насыпешь? — Гедимин недоверчиво хмыкнул. — Например — мой вес? Два моих веса?
Шесек дёрнул вибриссами.
— Зачем столько⁈ А, верно. Тебе, и правда, надо. Не знаю, Дим-мин. Нам столько было не нужно. Твой вес… наверное, возьмёт. Куэннская же печь.
«Аргумент…» — Гедимин, стараясь не морщиться, повернулся к складу. Там уже гремел и звенел пересыпаемый гравий — судя по звукам, его черпали малыми порциями и кидали в какие-то короба. Шесек, издав пронзительный вопль, быстро пошёл к воротам.
«Не знаю, какие тут ограничения,» — Гедимин смерил ближайшую печь настороженным взглядом, — «но за тонну лучше далеко не выходить. Особенно — для начала. Тонна чего-то однотипного… Внутренний трубопровод. Тонкие трубы. Пробная загрузка. Все эксперименты — завтра.»
— Подожди, я помогу с рудой, — он быстро пошёл к складу, но Шесек его уже обогнал. Внутри в тусклом свете кристаллов Скогны сновали вокруг волокуши, заставленной деревянными коробами. Гедимину показалось, что они больше бегают и верещат, чем черпают гравий костяными совками, — но горка руды на дне каждого короба стремительно росла.
— Хватит? Мало? — отрывисто спросил Шесек, повернувшись к Гедимину. — Смотри!
— Мало, — сармат шагнул к куче рэссенового гравия, на ходу сворачивая черпак из защитного поля. — Я помогу, так быстрее пойдёт.
«Волокушу весом в тонну им ещё надо будет сдвинуть с места,» — мелькнуло в голове. «И животных я тут не вижу. Почему они не грузят в печь по частям?»
— Будет полтора моих веса, — он, высыпав полцентнера гравия в короб, повернулся к Шесеку. — Вы это с места сдвинете? Может, по частям?
— Клади, сколько надо, — отозвался литейщик. — Печь всё возьмёт.
Рабочие на секунду отвлеклись на Гедимина с его черпаком. Верещание стало громче — но руда всё же сыпалась в короба, пусть и по килограмму, а не по центнеру. Гедимин, подбирая упавший мимо металл, увидел под днищем волокуши ряды гладких округлых выступов. «Трение тут небольшое. Если эти штуки ещё смещаются…» — он украдкой надавил на выступ. Тот едва заметно качнулся.
— Большую штуку будешь делать? — спросил Шесек. Он вокруг волокуши не бегал — стоял поодаль, что-то прикидывая на пальцах и пришитых к нагруднику бусах.
— Много мелких, — ответил Гедимин, показав руками полутораметровый отрезок трубы.
— Ну, для Куэнна всё мелочь, — пробормотал Шесек. — Даже штука в полтора Скогна.
Короба наполнились на три четверти, когда он наконец сдвинулся с места — и, указав когтем на рабочего, что-то проверещал. Тот, на кого указали, и ещё пятеро сбежались к нему. Гедимин краем глаза видел, как они засучивают рукава и оборачивают руки толстыми шнурками. Внутрь каждого шнура был вплетён необработанный осколок камня.
«Они с этим работать не собираются?» — Гедимин недовольно сощурился. «Вопьётся же в руку — до кости проткнёт.»
Рабочие со шнурками встали у оглобель волокуши, постукивая по ним когтями, и запищали что-то ритмичное. Гедимин, забывшись, потянулся к височной пластине, но тут же отдёрнул руку. «Какой-то обряд. Для удачной плавки, что ли? Ну, их дело.»
Последний короб наполнился. Шесек пронзительно заверещал. Все бросились врассыпную. Двое вылетели наружу и замерли у боковых шипов «белого червя» — загрузочного устройства. Шестеро Скогнов ухватились за оглобли и, прежде чем Гедимин успел изумлённо мигнуть, потянули на себя.
Волокуша медленно, по сантиметру, поползла за ними. Сармат, промигавшись, упёрся в её заднюю часть, осторожно подтолкнул. Шесек взвизгнул, шестеро «грузчиков» заверещали. Гедимин навалился сильнее, выталкивая повозку со склада. Толчок вышел слишком сильным — сармат еле успел поймать волокушу у распахнутого «жерла». Скогны с намотанными на руки шнурками верещали на «помощника». Они уже сновали по волокуше, подтаскивая к борту тяжёлые короба и вываливая в «жерло» руду. Когда последний пустой короб был заброшен обратно на повозку, шестеро спрыгнули и, что-то крикнув Гедимину, принялись заталкивать её на склад. Пустая, она въехала до упора за считанные секунды и замерла у груд металлического щебня. Гедимин мигал, пытаясь прикинуть, сколько нагрузки пришлось на каждого Скогна. Шестеро, пошатываясь, отошли к стене и сели там, тяжело дыша. Кто-то уже суетился вокруг них с большой чашкой. «Отвар курруи,» — определил Гедимин по плавающим шкуркам. «Надеюсь, хотя бы подсоленный.»
«Белый червь» уже светился по всей длине, и над печами расплывались световые кольца. Секунд пять устройства перемигивались, затем одно из колец медленно пожелтело. Шесек заверещал. Скогны обступили последнюю подсвеченную печь, глядя на цветные блики на потолке. «Синее кольцо — это рэссена,» — думал Гедимин, глядя на узенькие пёстрые полоски рядом с широченной синей. «А это шлак. Мало как-то выходит. Видимо, восстанавливаются все окислы. Вся рэссена, до атома.»
Шесек, сбросив верхнюю накидку и надев краги, уже совал пальцы в выемки на стенке печи. В открывшейся нише светилось, занимая почти всё место, синее пятно. Шесек воткнул в него «костяной» ключ и оглянулся на Гедимина.
— Дальше — ты. Я твоих дел не знаю.
Гедимин просунул руку в нишу. Перед ним лежала тёплая жёлтая масса. От неосторожного движения она расплескалась по стенкам. Сармат отдёрнул руку. Верещание за спиной стихло.
«Длинная тонкая труба…» — Гедимин чуть сощурился, представляя себе нужную деталь. Представилась она чётко, со всеми параметрами, но масса под рукой даже не шелохнулась. «Да, верно,» — запоздало вспомнил сармат. «Мозг закрыт… Надеюсь, мне его сейчас не выжжет.»
Височная пластина сдвинулась на пару миллиметров. Масса всколыхнулась, вытягиваясь в длинную трубку. Гедимин аккуратно развернул её, заглянул внутрь, — она не упёрлась в стенку и не согнулась, как он опасался, только внутренняя камера печи слегка расширилась. «Готово,» — сармат поставил трубу вертикально, чувствуя, как горячий ветер дует в лицо, а пальцы слегка жжёт. Он отдёрнул руку, сосредотачиваясь. «Теперь надо размножить…»
Он пересчитал «образцы», заполнившие камеру. Она снова расширилась, и Гедимин заглянул за стенку печи — она определённо должна была выпятиться наружу. Никаких выпуклостей не было.
— Готово, — сармат шагнул назад, чувствуя, как жжение в висках и ладонях усиливается. Перед глазами сверкнула зелёная вспышка. Сквозь неё он еле разглядел, как камера образцов начинает закрываться.
— Дим-мин! — взвизгнул Шесек. Его силуэт, оказавшийся неожиданно близко, дрожал и расплывался в зелёном мареве. Раскалённые шипы упёрлись сармату в висок.
— Ага, привет, — прошептал он, криво ухмыляясь. От жжёния начали слезиться глаза. Шипастое щупальце скользнуло вдоль позвоночника и растаяло. Гедимин встряхнулся и опустил височную пластину до упора. «Поздоровался — и хватит,» — он дёрнул лопаткой, чувствуя на спине полосу фантомного ожога. «С ним надо общаться после инъекции флония. А то всё болит, а мне ещё работать.»