— Удобный транспорт. А костры Сэта — удобная связь. Было бы тут что-то другое, я бы не ставил всех на уши. Я прослежу, чтобы из костров никто не лез, — запоздало пообещал он. — Вон, Шесек видел…
— Да многие видели, — отозвалась Кайшу. — Хочется верить, что твоё слово крепко. Но и тревоги совета стражей мне понятны.
Гедимин покосился на хрустящий посох. Отросток на одном позвонке всё-таки надломился — и, похоже, именно сейчас. «А ведь я бил прикладом…» — он взглянул на сфалт и увидел на обшивке длинную вмятину. «Эти штуки — точно из костей? Не из аккадалиса?»
— Мы пытались договориться мирно, — он закинул сфалт в заплечные крепления и развёл руками. — Вон, спроси у Скогнов. А когда нападают, я защищаюсь.
— Враги Равнины, — проскрежетало за воротами. — Ты веришь убийце городов⁈
— Да кого я… — Гедимин осёкся. Затылок и щёки вспыхнули. «Стальной Пояс… Они ведь знают. И что там было, и при чём тут я. На всей Равнине нет столько жителей, сколько я там…»
— Я верю и стражам, — отозвалась Кайшу. — Вы тоже пришли сюда, и вас не спросили о прошлом. Дим-мин, верни посохи Илчаку и Туриккори. Туриккори, Илчак и Уфаль, отойдите от литеен. Да опустится на них покой!
Гедимин покосился на стражей и нехотя наклонился за посохами. «Навершие цело,» — отметил он про себя. «И то, по чему я топтался, тоже. Интересно, сколько должна кость пролежать на Краю Равнины, чтобы стать такой прочной?»
— Где чей? — буркнул он, протягивая стражам посохи наконечниками вперёд. Ответом ему были скрежет и шипение. Палки выдернули из его руки и отступили за стену белого пламени.
— Пускай взгляд Сердца будет зорким, — проскрежетал инсектоид. — Чтобы не пропустить беду. Ты ещё придёшь на совет, Шесек из Тогота.
Литейщик, фыркнув, махнул на него рукой.
— Иди уже! Опускайся в покой.
Ворота закрылись.
— Да опустится покой на Куэннские стены, — донеслось с потолка. Свет быстро тускнел. Когда Гедимин поднял взгляд, никакая масса из перекрытий уже не выпирала. В зале остались только печи-«колонны», сам сармат и трое Скогнов. Шесек провёл ладонью по усам и повернулся к Гедимину.
— Не дали тебе поговорить. Хоть что-то узнал?
Сармат кивнул.
— Поторговали спокойно. Теперь… — он осёкся. — Ты знаешь Хигов? Скогны с ними воюют?
Шесек дёрнул усами.
— Хиги? Летучие молнии? Да никто к ним не ходит. Злые. Но за свои земли не лезут. Ты с ними осторожнее. Нергоны — они и есть нергоны. Хотели бы мира — встали бы под руку Кайшу.
— А… — протянул Гедимин. Голова отяжелела, локоть и ступня ныли, хотя их вроде бы ничем не задели. «Пусть Айзек разбирается. Моё дело — плавить руду. Надо хоть мелочь сегодня доделать. Лист для цистерн — это уже назавтра. Благо, теперь есть чем его варить.»
13 день Лучей, месяц Воздуха. Равнина, Сердце Пламени
Под ухом заверещал таймер. Гедимин поднял голову с запястья. Из источников света в замурованном отсеке остался только экран передатчика. Сармат выкопал из-под шкур светящиеся бусы и потянулся за флягой. «Питьё есть, а мыться нечем,» — он покосился на пустые кувшины. «Металлургический цех без душевой… Надо бы всё-таки её поискать. Если Куэнны не демонтировали.»
Он потыкал ключом-рогулькой в дверь, и её пластины зашевелились, расползаясь. Едва появился первый проём, снаружи донёсся радостный визг. Кто-то из Скогнов заглянул в отсек и широко ухмыльнулся.
— Сегодня ты рано, Дим-мин, — Шесек возился с занавеской на выходе из тайного лаза. Из коридоров доносились тонкие голоса, усиленные эхом, — непрерывное неразборчивое повизгивание. Гедимин, забыв о несостоявшемся мытье, удивлённо хмыкнул и приподнял височную пластину.
— Привет, — прошептал он, щурясь от боли в обожжённом виске. Чьи-то раскалённые когти проехались по макушке и загривку — осторожно, самыми кончиками.
«Наш хранитель говорить умеет. А этого как научить? Вот, силу соизмерять уже пытается…» — мысли Гедимина прервал громкий голос Шесека. Скогн заглядывал в проём за откинутой занавеской.
— Ну и где вас носило?
— Имей совесть, тоготец. Мы пришли с первым светом, — отозвались из коридора. Шесек фыркнул.
— С первым светом? А на какой день?
Вместо ответа в коридоре загромыхало. Гедимин услышал стук камня и металлический лязг. Шесек досадливо фыркнул и повернулся к сармату.
— Это ж было надо! Выждать полмесяца — и приехать, когда нас тут осталось трое! И кто будет разгребать привезённое?
— Не моя беда, — отозвались из коридора. Снова загрохотало — что-то сыпали из ёмкости на пол. Следом за мелкими обломками выкатился ком сырой глины. Шесек сердито фыркнул.
— Что значит — не моя? А руда чья?
— Теперь — твоя, — услышал Гедимин сквозь шкворчание мембраны. Потом раздался громкий шорох — что-то вытаскивали из коридора.
— А тут всё завалено, — из отсека высунулся подмастерье.
— Ну так иди за коробами, — отозвался понурый Шесек. — Вот всегда у них всё не вовремя!
Гедимин, пропустив торопящихся аборигенов, вошёл в отсек. У стены, затянутой мембранами, горками лежали камни. Что-то рассортировало их по размеру — отдельно крупные куски, отдельно — мелочь, отдельно — песок и пыль. Тут же валялся и ком глины с отпечатками швов — его только что вытряхнули из мешка.
— Посмотри, — Шесек, постучав по наколеннику Гедимина, показал сармату исчирканный лист. — Это у них последняя волокуша. Айсиек сказал — столько руды вам хватит. И на тхелен, и на священный металл. Смотри, всё сходится?
Гедимин мигнул.
— Я не знаю вашей письменности, — вздохнул он, глядя на листок. «Айзек! Хоть цифрам-то мог выучить⁈» — шевельнулась было досада, но тут же улеглась. «Так это мифриловая руда. И мы можем сразу сделать детали… М-да. Очень много мелких партий всяких разностей. Интересно, формовочная масса поделится на десять частей?»
— Ухм, — донеслось из-за «двери». В отсек вошли подмастерья. Их было почти не видно за «коробами», больше похожими на выдолбленные изнутри деревья. Каждый приволок по две ёмкости. Поставив свою пару на пол, подмастерье выплюнул рукоять черпака и утёр усы.
— Мне-то взяли? — угрюмо спросил Шесек, заглядывая в короба. Из третьего по счёту он выловил самый большой черпак. Гедимин запоздало смутился. «Я-то что тут встал? Руда теперь, и правда, моя…»
— Погоди, — Шесек, закатав рукава, прошёлся вдоль горок руды, подбирая по камешку и тщательно обнюхивая и пробуя на язык. Дойдя до конца ряда, он щёлкнул когтями. Гедимин поддел одну груду на черпак, примерился к коробу, но подмастерья, обогнав его, вывалили туда же по лопате песка и крупных обломков. Сармат мигнул.
— Что, сыпать всё вместе?
— Всё, — подтвердил Шесек, отряхивая рукав от пыли. — Это всё тхелен.
— Зачем тогда разбирали по размерам? — сармат, пожав плечами, высыпал набранное в ближайший короб и зачерпнул следующую горку. «А ведь верно. Штуке, разбирающей вещество на атомы, до консистенции сырья нет дела. Хоть скалу пихай, если в жерло пролезет. Думаю, там дробилка помощнее моей мельнички.»
— Так вот работают ворота Куэннов, — ответил Шесек, придвигая ближе пустой короб. — Когда оно нужно, а когда и нет. Дим-мин, ты лучше полный короб отнеси вон в ту нору. А тут мы сами всё досыпем.
Когда Гедимин вернулся со склада (ещё одной ниши, открывшейся во вроде бы монолитной стене), Скогны уже отряхивались от пыли и сметали её на черпак маленькими щётками. Шесек протёр пол сырым комком волокна и бросил в короб.
— Тхелен собрали. Теперь пусть ждёт свободных печей. Дим-мин, что у тебя там сегодня?
Сармат на долю секунды задумался. «Ворота? Подождут. Начнём с рэссенового листа. Шесть тонн… Пару дней провозимся.»
…Загрузчик, прикрыв жерло, посветился ещё немного и погас. Пару секунд Гедимин смотрел на печь и зажёгшийся на её верхней части орнамент. Процесс шёл. Впереди было восемь часов ожидания.
«По местным меркам мы работаем очень быстро,» — думал он, вспоминая отливки, уже перенесённые на склад. «Если бы пришлось катать лист на ручном станке…» — сармат едва заметно поёжился.
Время тянулось медленно. Ещё пара минут — и Гедимин обнаружил, что третий раз подряд оборачивается и смотрит на склад тхеленовой руды. Ворота почему-то оставили открытыми, и они так и притягивали взгляд.
«Интересно, что будет…» — сармат посмотрел на выключенный податчик руды. Назойливую мысль удалось было отогнать, но она тут же вернулась. «А правда, интересно. Ну, выкинет под ноги центнер руды. Короб из защитного поля под жерло, самому встать подальше. Это ж не ядерный взрыв.»
Он медленно развернулся к открытым воротам и двинулся к ближайшему коробу.
— Дим-мин, — Шесек выглянул из-под локтя, когда сармат, отставив руду в сторону, делал у податчика поддон из защитного поля. — Опять задумал странное?
— Вот, подставил, — буркнул Гедимин, указывая на готовый поддон с высокими стенками. — Так ничего не рассыпется. Скажи своим — пусть откроют трубу.
Шесек смерил сармата угрюмым взглядом.
— У тебя кровяной камень-то с собой? Или сразу звать Кайри?
Гедимин досадливо хмыкнул.
— Я в скафандре. Если все боятся, нажму на рычаги сам.
Два центнера руды исчезли в жерле. Скогны, отпустив рычаги, шарахнулись за ближайшую «колонну». Гедимин покосился на короб из защитного поля. «Пока не плюётся, возможно… Уран и торий!»
На потолке, над печью, увешанной красными лентами, горело жёлтое кольцо. За «колонной» радостно заверещали. Гедимин, шумно выдохнув, шагнул к печи. «Всё-таки сработало. Теперь дело за опоками. Лепить — не перелепить…»
…Руду Гедимин сыпал, пока не закончился лимит. Куэннские «индикаторы» показывали кучу примесей и немалый процент ипрона — и сармат никак не мог высчитать, хватит ему металла или нет. Жёлтая масса плавилась под пальцами, превращаясь в хвостовики, поршни, крышки, сердечники, решётки… Когда Гедимин убрал из ниши руку, голову ломило от напряжения, а пальцы дрожали. «Куэнны очень здорово умели сосредотачиваться,» — думал он, устало щурясь.