— Идём, — буркнул сармат, думая, что Вепуат, даже перетаскивая по полтонны, всё равно обгонит медлительных «черепах». — Времени мало.
… «Одна и восемь десятых… вместе с этим — две с небольшим тонны,» — Гедимин уложил на волокушу последний свёрток и оглянулся на Шесека и подмастерьев. Они недавно возились с упряжью, но, кажется, работу закончили. Теперь они втроём собрались у головы зверя, и Шесек, что-то приговаривая, водил когтем по его панцирю. Животное ни на что не обращало внимания и вообще не подавало признаков жизни.
— Гони второго, — громко сказал Гедимин, отодвигаясь от волокуши. Литейщик, пробормотав ещё пару слов, повернулся к нему и резко махнул рукой.
— Погоди! Вторую повозку вот сюда, в хвост. Нет, ближе. Вот так. Цепляй!
Подмастерья сбежались к стыку двух волокуш. Животное проползло три метра и замерло. Шесек оглянулся на Гедимина и указал на пустую повозку.
— Грузи доверху. Я ему привязал два камня силы. Четыре повозки утащит спокойно.
Гедимин мигнул. Вепуат, возящийся с третьей волокушей, выглянул из-за неё и удивлённо хмыкнул.
— Камни силы? Что, на животных тоже действуют? Те же, что на Скогнов? Это не как с кровяными камнями?
Гедимин, досадливо щурясь, повернулся к почти полному складу. «Не знаю, что там за чушь, но металл везти надо. Четыре повозки так четыре повозки. Лишь бы животное не сдохло по дороге.»
…Первый подмастерье, усевшийся на спину плоского зверя, уже скрылся за поворотом. Следом уползал «поезд» из четырёх волокуш. Второй Скогн поторапливал другого зверя, и существо медленно шагало, оттаскивая повозки от потайной двери.
— Уложимся в две ходки, — Вепуат оглянулся на Шесека. — Ты, если хочешь, иди. Мы вчетвером разберёмся.
Шесек дёрнул ухом.
— Иди ставить лебёдку, разбиратель! Джагулы её за тебя не построят.
…Волокуши они, конечно, обогнали. Вепуат, не останавливаясь, пересёк световое пятно, ухватился за выступы тёмной брони и ускакал в темноту. Гедимин включил фонарь. В полумраке что-то шевельнулось, блеснули острые зубы.
— Геджер? Карлики тебя отпустили?
Гедимин, помахав Джагулу, двинулся вверх по броне, но она уже шевелилась — пластина отодвигалась, выпуская наружу связку костяных жердей. Её держал двумя руками Вепуат. Гедимин помог вытащить разобранную лебёдку и по блеску нашёл старые анкера и пару выпученных глаз. Сааг-туул выглянул из-под панциря, посмотрел на сарматов, но тут же перевёл взгляд на белое свечение и негромко заскрежетал. С головы послышалось приглушённое рявканье. Те же звуки донеслись из полумрака — там лежали ещё два сааг-туула, и всем было не по себе.
Вепуат скатился вниз по броне и через пару секунд крикнул:
— Ползут!
Джагул-погонщик, вздрогнув от его крика, недовольно зарычал. На панцирь зверя выбрались четверо кочевников — возможно, все, кто был сейчас в «передвижном лагере»; близко к лебёдке они не подходили, держась в тени. Гедимин выпрямился, выглянул из-за стрелы лебёдки, — из-за поворота медленно выползал первый «поезд». Сармат глубоко вдохнул и задержал дыхание — от нетерпения уже сводило руки и спину. «Быстрее они не могут,» — напомнил он себе. «А ты один всё не утащишь. Твоё дело теперь — распихать груз по отсекам.»
— По десять тонн на зверя? — деловито уточнил — уже из грузовой «ячейки» — Вепуат. — Начнём отсюда и пойдём вдоль хребта. Правый и левый борта — поочерёдно. Ваджег! Сползи на лоб, стрелой зацепит!
В темноте кто-то недовольно рявкнул. По глазам Гедимина ударила белая вспышка. Волокуши, замершие внизу, у «борта» сааг-туула, были освещены так ярко, что сармату хотелось прикрыть лицо. Может, из-за этого света ему и было не по себе — как и тихо поскрипывающему зверю.
… — Ядро Сатурна, — прошептал Вепуат, толкнув Гедимина в бок; сарматы, обогнав медлительный «поезд», остановились под навесом. — А стражей-то прибавляется! Откуда-то взяли ещё четверых.
— Они же все на охоте, — прошептал Гедимин, угрюмо щурясь на световые пятна. Ещё недавно подсветка упиралась в бок одного сааг-туула; он после загрузки отошёл в темноту, к дороге выбрался другой, но пятно разделилось надвое и будто приклеилось к спрятавшемуся зверю. Что стражи видят, кроме камней и фрагмента брони, Гедимин не понимал — Джагулы от «прожекторов» прятались, но, может, на это и был расчёт.
— Да кто ночью охотится? — отозвался Вепуат, оглядываясь на ближайшие башни. Гедимин рассмотрел там неясные тени — возможно, снайперские посты.
— Интересно, хватит им подсветки на трёх зверей? — вслух подумал Вепуат, ускоряя шаг.
…Подсветки хватило. Гедимин, разбирая лебёдку, видел со спины сааг-туула три белесых пятна и слышал скрипучее ворчание. Животные вроде бы лежали тихо, но под их лапами скрежетал гравий. «Пытаются отползти?» — сармат посмотрел вниз, прикидывая, сместился ли сааг-туул хоть на сантиметр. «Не нравится им этот свет. На фонарь они так не реагировали.»
— Что делать дальше? — негромко прорычали из темноты.
— Ждать, — отозвался Гедимин, закидывая разобранную лебёдку на плечо. — Мы скоро.
Пустые «поезда» они обогнали так же легко, как гружёные, — плоские звери, независимо от поклажи, еле переставляли лапы. Вепуат, хмыкнув, толкнул Гедимина в бок.
— Кроме камней-усилителей, есть ещё ускоряющие штуки. Для летучих тварей. Надо спросить Кифа — годится она для наземного зверя?
— Годилась бы — применили бы, — пробормотал Гедимин, поправляя височную пластину. Он приподнял её, когда вышел на окраину города; теперь она была опущена до упора. Вепуат тоже заэкранировал шлем и нахохлился — ему рядом с древним заводом было не по себе.
— Добрались? — Шесек выглянул из туннеля. Вепуат ухмыльнулся.
— Твои существа в пути. Если не заснут по дороге. Дождь им нипочём.
За углом сверкнула белая вспышка. Шесек недовольно оскалился.
— У стражей кончается терпение, — угрюмо сказал он. — Тут к такому не привыкли. Три сааг-туула и ни одной драки… Передай Пламени — мы все хотим, чтобы оно горело ярко.
Гедимин едва заметно ухмыльнулся. Он смотрел на светящиеся стены. «Множество механизмов,» — теперь он был уверен, что любой участок поверхности может вдруг прийти в движение. «И ни один не просматривается. Куэннские штуки, мать моя колба… Нам инструкций никто не оставил.»
Быстро оглянувшись через плечо, он приподнял височную пластину. Раскалённый ветер ударил в лицо, и сармат зажмурился.
— Пойду строить реакторы «Элидгена», — прошептал он, прижав ладонь к стене; её обдало жаром. — Скажи ему, что мы в пути. Он, наверное, соскучился.
22 день Пустоты, месяц Воздуха. Равнина
— Гедимин! Ну сколько можно-то⁈ Ты всю стоянку проспал!
Гедимин нехотя открыл глаза, приподнялся, опираясь на бугристую стенку. Поверхность под ним плавно колыхалась. «Едем,» — он встряхнулся, упёрся в стенки, выбираясь из узкого проёма. Слоистая «обшивка» под ладонью захрустела и чуть промялась внутрь. Гедимин отдёрнул руку и досадливо сощурился.
— Где мы? — спросил он, протискиваясь в узкий кривой коридор. За ним наконец можно было расправить спину и плечи. Тут был жилой отсек на двух особей; обитатели покинули его, забрав вещи, но углубления в «палубе» и крепления, вбитые в «стену», остались. На дне одной из продолговатых ямок Вепуат раскладывал какую-то трепыхающуюся и стрекочущую ерунду. Всё, что мог сказать о ней Гедимин, — она была очень пёстрой.
— Где-то, — пожал плечами Вепуат, раскладывая улов по контейнерам и пробиркам. — На стоянке я с маршрутом сверялся — пока мы с него не сбились. Гедимин! Ты вообще наружу выглядывал? Видел, что там творится?
…Высунувшись из узкого «люка», Гедимин тут же всадил когти в «обшивку». Огромный зверь бежал трусцой, содрогаясь всеми боками, и куда тряханёт в очередной раз, сармат не мог даже предсказать. Вепуат, уже взлетевший на хребет животного, нетерпеливо махал оттуда рукой и тремя парами крыльев. Вторая рука вцепилась в шлейки, торчащие из-под чешуй живого скафандра. Существо переползло сармату на плечи и порывалось взлететь. Гедимин, перекинув своё тело через верхний уступ, оглянулся — и увидел над холмами гигантские пёстрые столбы.
Это был, видимо, Сфен Земли — плато из слоистого жёлтого камня, прорезанные ущельями, заваленными гравием. Жёлтые обрывы и плоские холмы Гедимин опознал. Гравия не было. Под лапами сааг-туула колыхался многоцветный пятнистый покров из чего-то игольчатого, перистого, ячеистого и губчатого. Пёстрые трубки торчали наружу, перья и щупальца качались над землёй, то и дело сворачиваясь и втягиваясь в ячейки и выросты. Ребристые деревья-валуны и столбы, также обросшие ярким шевелящимся мхом, выпустили перистые листья и разноцветные воронки с бахромой щупалец. Над каждым из них повисло облако летучей фауны. Мелкие организмы ныряли в воронки, сновали над травяным ковром, заползали в трубчатые выросты и трепыхались, пойманные щупальцами. Над их облаком метались крупные — летучие пузыри, ленты, кальмары и трилобиты. Ещё выше, преследуя мелких хищников, носилось что-то бронированное, разлапистое и зубастое. Как всё это держится в воздухе, Гедимин старался не думать; последняя тварь, попавшаяся ему на глаза, весила не меньше центнера, а висела на десятке куцых плавничков. Её ловчие щупальца, свешенные чуть не до земли, то и дело вздрагивали и втягивались под панцирь. Кого она там ловит, сармат рассмотреть не успел. Сааг-туул замедлил было шаг, но погонщик огрел его шестом с погремушками. Их треск стоял над ущельем, почти не замолкая, заглушая даже вой и стрёкот со всех сторон, — Джагулы не давали зверю остановиться. А он очень хотел — Гедимин видел, как морда разворачивается то к одной, то к другой «роще».
Ещё раз ударив шестом по броне, Джагул-погонщик обернулся и приветственно рявкнул. С его пояса свисали вяло шевелящиеся жёлтые ленты. Ещё одна, недожёванная, торчала из пасти и пыталась упереться куда-нибудь свободным концом. Джагул втянул её в рот и задвигал челюстями, довольно жмурясь. Гедимин быстро отвёл взгляд.