За приоткрытой дверью барака кто-то сердито фыркнул.
— Я же записывался в охотники!
— Охотник из тебя, как из Гедимина шпион, — отозвался другой — судя по голосу, кто-то из Старших сарматов. — Вперёд, за стебельками! Резак не забудь.
Филк, отправляемый за стебельками, фыркнул ещё громче.
— Спасибо, что не каменный!
— Да пожалуйста, — отозвался нарядчик-Старший. — И ты держи резак. А тебе — ещё рогатка. А ты куда? Ты собираешь семена. Тут резак не нужен.
Гедимин, покачав головой, тихо закрыл за собой дверь. «Стебельки, семена, медузы, червяки… Чего мне в литейнях не сиделось⁈ Скорее бы Альгот занялся полимерами. Композиты собирать — и то приятнее!»
…Вепуат, пробегая мимо груды дохлой фауны, что-то зачерпнул из неё на ходу и умчался. Гедимин только и успел мигнуть ему вслед. Тут же перед носом шмякнулась стопка расплющенных кожистых медуз, и её присыпало хитиновой мелюзгой. Гедимин сгрёб верхний слой и принялся вскрывать панцири. Гравий под грудой добычи уже сцементировался от жидкой органики. «Интересно, что ни один падальщик до сих пор не приполз,» — подумал Гедимин, покосившись на тёмный липкий пласт. «Это место вонять должно на всю округу.»
— Зря ты так кидаешь, — один из филков-чистильщиков покосился на другого, бросившего тушку на гравий. — Там Би-плазму не лили. Сейчас из-под камней как вылезет клешня…
Филк без единого слова переложил тушку на уже испачканный гравий. Гедимин беззвучно хмыкнул. «Вот оно что. Би-плазма. Её запаха даже падальщики не переносят. Знать бы ещё, что в ней может неприятно пахнуть. Би-плазма как Би-плазма…»
На руку упал красный отсвет. Филк, сидящий рядом, растерянно хмыкнул и повернулся на «восток». Над сторожевым постом Сэта поднялся столб красного огня. Со всех сторон заклекотали «гражданские сирены». Гедимин выронил червяка и выпрямился во весь рост.
— Ага, тебя нам и надо, — из-за огненной стены выглянул Айзек. Напуганным он не выглядел.
Гедимин, вопросительно хмыкнув, обогнул красную стену. По ту её сторону, по колено в портале, стоял кто-то из сэтских вождей. С ним пришли двое в кованых панцирях; ещё двое, одетые попроще, с трудом удерживали длинные тюки.
— Аса’ан приветствует могущественное Пламя, — вождь наклонил голову. — И вновь благодарит за все его дары. Аса’ан удивлён недоверием — но ты, мастер Хеттийиррн, в своём праве. Пусть эти приношения смягчат тебя. Это малая часть — доказательство нашей честности.
Двое Сэта поставили перед ошалело мигающим Гедимином свои тюки. За распущенными ремешками блеснули плоские кожистые тушки — множество выпотрошенных «медуз».
— Мы не сомневаемся в вашей честности, — сказал Айзек, предостерегающе взглянув на Гедимина. — И благодарны за приношения. Да не остынет огонь Аса’ана!
— Угу, — успел буркнуть Гедимин, прежде чем Сэта исчезли в портале. Красное пламя, не успев погаснуть, разгорелось с новой силой — кто-то ещё хотел выйти на связь.
… — Да не остынет огонь Хафси!
Последнюю фразу Гедимин успел повторить за Айзеком, свободной рукой вдавливая в гравий очередной длинный тюк — ёмкости с кривым дном никак не хотели стоять ровно. Айзек хмыкнул.
— Ты их не прикапывай. Сколько тут? Три сотни шкурок… ну, и сушёная лимфа, — он тронул скрученные тёмные полосы. — Её сразу к Альготу. А шкурки неси к котлам.
… — А? — главный химик растерянно взглянул на высушенное сырьё. — Хм… А сеш? Сеш они прислали?
— Варится, — отозвался Гедимин, складывая сушёные полосы на поддон. — Там триста шкурок.
Альгот широко ухмыльнулся.
— Ну наконец-то! — он повернулся к лаборантам. Те отчего-то помрачнели. Альгот ухмыльнулся ещё шире.
— Отвыкли от работы? Сегодня вечер у нас будет плотно занят. Сходи, предупреди Магнарда. Сырьё ему будет, пусть шьёт. Чем скорее мы со всем этим разделаемся… — он оглянулся на Гедимина и махнул рукой. — Ты пока иди. Завтрашнее сырьё уже пойдёт тебе. Могу с утра уступить свою кастрюлю. Ты же начнёшь… со специфических составов?
— Да какие там… — пробормотал Гедимин, с трудом выныривая из размышлений о присадках для гзеша. «Сначала — жгуты для системы управления. И катушки. Все реакторные катушки. А потом — уплотнители. Центнеры уплотнителей. Если у Сэта и у Скогнов охота будет удачной, нам даже хватит сырья. Недёшево мы продали педальную прялку. Надеюсь, из неё-то оружие никто не сделает?»
…По пальцам потянуло сквозняком. Филки зашевелились, оглядываясь на «запад». Гедимин успел увидеть, как туун-шу, растопырив крылья, плавно снижается; потом обзор заслонила передвижная лаборатория.
— Ну вот, — филк, разделывающий крупную тушу, тяжело вздохнул. — Ещё тонна работы.
Через пару минут из-за лаборатории показался Вепуат. На плечах он держал длинные костяные шесты. С каждого их конца свисал десяток туш, и хвосты волочились по камням. Вепуат сбросил груз перед чистильщиками, шумно выдохнул и повернулся к подбежавшему ящеру. Сармат, даже нагруженный, сильно обогнал рептилию — Тик-Кифахси только-только с ним поравнялся.
— Значит, из-за диких сородичей он бы так не тревожился?
— Я не сказал — дикие, не дикие, — по шипам ящера пробежала трескучая искра. — Я сказал — очень низко летят. Туун-шу так близко к земле не спускаются. Не любят.
Вепуат озадаченно хмыкнул.
— Гедимин! Ты как думаешь…
Из-под обрыва донёсся пронзительный вой сигнальных труб и грохот ломаемых скал. Тут же на крыше прядильного цеха забулькала сирена.
— Sata! — крикнул Айзек, выходя из ангара. — Гедимин, Вепуат, оба сюда! Пока не стрелять!
Из-за притихших холмов под ритмичный свист и бульканье медленно выплывала эскадрилья туун-шу. Тёмные панцири «трилобитов» были разрисованы яркими зигзагами. Из спинных люков высовывались шесты с пучками цветных лент. Над соседним плато эскадрилья замедлила полёт. Два «крейсера» замерли, третий, развернувшись бортом к Сарматскому холму, облетел их по кругу и встал впереди. Шесты поднялись выше. Кто-то невидимый замахал ими, привлекая внимание. Вепуат взглянул на сигма-сканер и ошалело мигнул.
— Кьюссы!
Айзек толкнул Гедимина в бок, заставив его уронить сфалт обратно в наспинные крепления.
— Погоди! Вепуат, оружие?
— На виду ничего нет, — отозвался разведчик. — Но внутри что-то фонит.
Свечение сбоку от сарматов стало ярче и краснее.
— Кьюссы показывают, что пришли с миром, — прошелестел командир Сэта. — Но будь осторожен, вождь Айсек.
— Смотрите за округой, — тихо сказал ему Айзек. — Чтобы сбоку никто не подобрался.
Он шагнул вперёд, приподнимая руку в приветственном жесте. Защитное поле перед ним расступилось, образуя узкую арку.
— Кто вторгается в город Пламени?
Кажется, он применил динамики — Гедимин даже вздрогнул от неожиданной громкости. Под панцирями эскадрильи что-то зашуршало. Щелчки стихли. Из-под «крышки люка» появилась пустая светло-серая ладонь с короткими загнутыми когтями и множеством колец.
— Никакого вторжения, о жрец Пламени, — донеслось из-под брони. — Лишь почтительный разговор. Я, Акхайен из Джеры, прошу принять нас как мирных посланцев.
Вепуат еле слышно фыркнул.
— Оч-чень интересно…
— Что ж, Элидген не нападает первым, — пожал плечами Айзек. — Я, Айзек Норд, тебя слушаю.
Когтистые пальцы вцепились в край «люка». Из-под брони высунулась голова в странной костяной шапке. По краям ажурного обруча торчали направленные кверху зубы, как будто Кьюсс надел вместо шлема чьи-то челюсти. Из-под шапки свисали пёстрые пучки длинной шерсти. Кьюсс огляделся и выбрался целиком. Цацек на его одежде было много — все чёткой геометрической формы, в основном из металла и камня.
— Смотри! — прошептал Вепуат, толкнув Гедимина в бок. — Красная бляха!
Сармат пригляделся и изумлённо мигнул. На груди Кьюсса тускло блестел медальон из тёмно-красного стекла. Это определённо было стекло, а не отшлифованный спил кристалла — и сквозь него слегка просвечивала серебристая вышивка.
«Стекло. Тёмно-красное. Что за пигмент?» — промелькнуло в мозгу Гедимина. Вепуат снова толкнул его в бок и громко шикнул — Кьюсс наконец перестал рассматривать сарматов и что-то за их спиной и заговорил.
— Мы в Джере наслышаны о вашем миролюбии, — он слегка наклонил голову. — Так же и мы избегаем вражды и кровопролитий. Однако мы слышали о несчастных, всё-таки навлёкших на себя вашу ярость. Джагулы! Кочевники всегда глухи к мудрым речам. Та нелепая война… Только Джагулы могли додуматься — напасть на божественное Пламя! Наши посланцы пытались удержать их от святотатства. Они не преуспели, и теперь Джера просит за это прощения. Да умерит священное Пламя свой гнев!
Он сложил руки в странном жесте и наклонил голову ещё ниже. Вепуат сдавленно хрюкнул.
— Нет, ну ты слышал? — прошептал он, мелко дрожа плечами. Гедимин, угрюмо щурясь, покосился на невозмутимого Айзека. «Стало быть, удерживали от святотатства… Интересно, на всей Равнине хоть кто-то этому поверил бы?»
— Вот для чего Джера прислала своих воинов, — ровным голосом проговорил Айзек. — Прощение? Что-то я не вижу привезённых тобой даров. А ведь я когда ещё предупреждал — без подношений Кьюссам дорога в город Пламени заказана!
Гедимин попытался повторить про себя последнюю фразу, но запутался на второй трети. Уши Кьюсса под костяной короной дрогнули, прижимаясь к голове.
— Джера поднесла Пламени крылатого зверя туун-шу, — отозвался он. — Даже двух. И жизнь боевого мага впридачу. Он был не из худших — вполне достойная жертва. Но речь не об этом, о жрец Пламени. Мы не просим пустить нас в твой город. Мы просим только о милосердии — и не для себя.
Гедимин покосился на Вепуата и отодвинулся — тот снова потянулся толкнуть его в бок, но не достал. Айзек еле слышно хмыкнул.
— Говори, — сказал он, прервав затянувшееся молчание.
— Благодарю, — Кьюсс наклонил голову. — Кочевники навлекли на себя гнев священного Пламени. Кто-то из них был сожжён огнём. Тех же, кто выжил, сейчас выжигает чёрный огонь болезни. Мор накрыл племена от края до края. Каждое из них сейчас взывает к богам. Мы, жрецы, видим в этом вашу руку. Вы, несомненно, в своём праве убить каждого Джагула. Они дики и свире