пы, нам, мирным народам, трудно с ними. Джера лишь говорит — может быть, божественное Пламя смягчится? Отведёт болезнь хотя бы от племён, не приближавшихся к его городу? Они готовы обходить его стороной, пока Равнина не свернётся, как свиток. Я привёз подношения от их племён — хорошую церу, угодную Пламени, вечный лёд и рална-камень.
Он вытащил из «люка» шест, украшенный лентами. На другом конце длинной кости висели обтянутые кожей трубки. Одна из них была до половины покрыта инеем.
— Положи подношения наземь, — сказал Айзек, быстро оглянувшись на Гедимина и тронув запястье. Сармат покосился на сигма-сканер. «А он не врёт. Там действительно цера, ледяные камни и те странные силикатные бактерии. Ничего другого я не вижу.»
— Значит, Джагулы просят спасти их от мора? — голос Айзека остался ровным. — Нечасто такое бывает. Как же страшна та болезнь, что они забыли о гордости?
Кьюсс сложил руки в странном жесте.
— Её имя — мор горькой воды. Она убивает, измучив. Делает каждое питьё и пищу горькими — а затем выжимает кровь из утробы, пока внутренности не вытекут вместе с ней. Нас призвали говорить с богами в Урдзутту. Мы видели множество больных и мёртвых. Стражи ворот Ук-кута не успевают раздирать их тела. Боги молчат, и знаки указывают на вас. Джера просит о снисхождении. Даже свирепые дикари не заслужили таких мучений.
Он прикрыл морду растопыренными пальцами. Вепуат еле слышно выругался.
— Гемор…
— Цыц, — донеслось из-под шлема Айзека. — Скажи, Акхайен из Джеры, много ли больных в вашем городе?
Пальцы посланника едва заметно дрогнули.
— Гнев Пламени не коснулся Джеры, — отозвался он, не отнимая рук от лица. — Ведь для этого не было причин. Но Джера не могла остаться глухой к мольбам кочевников. Всё-таки много лет мы пытались умиротворить их…
— Как благородно с вашей стороны, — сказал Айзек, и Гедимин прикусил язык, чтобы не рассмеяться. — В Элидгене тоже нет больных. И среди наших Джагулов их нет. С чего вы связали мор горькой воды с нами?
— Таковы знаки, — отозвался Джагул, наконец убрав от лица руки. — Перья, камни и сны говорят об одном. Что в Джере, что в Урдзутту. От огня, заключённого в чёрный тростник, зеленеет и стынет вода. Джера ничего для себя не просит. Но если бы божественное Пламя снизошло к Джагулам…
Он низко наклонился, почти свернувшись в клубок. Гедимин и Вепуат переглянулись.
— Пламя не касалось вашей воды, — холодно сказал Айзек. — Но мор, затронувший все племена… Скажи, они все перед этим кочевали вместе? Пили из одной реки?
— В дни Воздуха Джагулы не кочуют вместе, — угрюмо ответил Кьюсс; Гедимину показалось, что в его глазах мелькнуло удивление. — Если сбиться толпой, охота не будет удачной. Мор накрыл их там, где они были. Сразу, как подул новый ветер. Я — только посланник доброй воли. Вожди и сновидцы Джагулов рассказали бы тебе больше. Я не смею указывать, моя просьба — только о милосердии.
Он снова склонился перед Айзеком. Сарматы переглянулись. Гедимин покосился на «запад», — реакторного купола было не видно за огненным постом и зданием ткацкого цеха. «Разбросанные по всей Равнине кочевники заразились одновременно… Реактор герметичен. Даже водоносные полости под плато ещё не „светятся“. Тем более — реки. Даже если что-то может протечь сквозь скалу за сотни километров… Да тут даже фон не сильно повысился бы! Это Равнина, она вся светится…»
— Пламя обдумает твои слова, — сказал Айзек, прервав затянувшееся молчание. — Не в наших обычаях убивать невиновных. Возвращайся в Урдзутту.
Кьюсс выпрямился.
— Пламя и его жрецы милосердны, — ровным голосом сказал он. — Летучие звери Джеры будут ждать. Без них трудно будет вам найти короткий путь в Урдзутту.
Сарматы переглянулись. «Даже так? Их там всерьёз прижало…» — Гедимин покосился на сигма-сканер, выискивая подозрительные детали. Прибор ничего странного не показывал.
— Жди на дальних холмах, — отозвался Айзек. — Чтобы твоим зверям не пострадать, когда идёт охота.
— Звери лягут на холм со стеной из деревьев, — Кьюсс указал шестом куда-то вдаль. — И отзовутся, едва запоёт раковина со множеством ртов. Могущество Пламени да преумножится!
Он нырнул в «люк». Эскадрилья туун-шу, медленно развернувшись, поплыла к дальнему холму. Айзек закрыл проём в защитном поле и оглянулся на сарматов.
— А за камешками надо бы сходить, — пробормотал Вепуат, глядя в землю. Его глаза потемнели. Айзек качнул головой.
— Охотники подберут. Вепуат, ты биолог. Джагулы могли чем-то заразиться от нас?
Вепуат фыркнул.
— Тогда сначала накрыло бы Хеллугов. А потом — Джелегов с Улгехами. У них была куча раненых, иммунитет ни к чёрту, — и ни одного больного. Думаешь, я ещё вчера не проверил? Ни у кого внутренности не растворяются.
— Атомщик, — Айзек повернулся к Гедимину. — Твои реакторы теряли герметичность? Могла быть утечка… всё равно, чего?
Сармат качнул головой.
— Если что-то из нашего так опасно… — он оглянулся на сааг-туула, медленно бредущего вдоль холма. — Кого-то на другом краю Равнины зацепило, а живущих прямо тут — нет? Бред какой-то.
— Мн-да… — Айзек, потерев респиратор, повернулся к огненному посту. — Сэта что-нибудь слышали о болезни горькой воды? Вызывает горечь во рту и внутренние кровотечения. Часто тут такое бывает?
— Никто из Сэта о таком не слышал, — отозвался командир. — Есть болезни, от которых течёт кровь. Но горькая вода…
— Пойду спрошу у Броннов, — сказал Вепуат. — Айзек! Нам, похоже, придётся ехать в Урдзутту.
…Ещё одна проверка реакторного бункера, как Гедимин и ожидал, ничего не дала. Протекать там было нечему. Сармат проверил и водоносную линзу под душевой — и снова убедился, что «асбест» там не плавает, а фон — не выше, чем повсюду на плато. Теперь он сидел у горки добычи, снимая панцири с червяков, и угрюмо щурился. «Чушь. Даже если бы мы все реакторы повзрывали — всю Равнину не накрыло бы. А если всё-таки биологическое заражение? Почему тогда не задело местных Джагулов? Даже те, кого Вепуат лечил, кто ел нашу пищу, — даже они здоровы…»
Он на секунду задумался — что-то шевельнулось в глубине памяти, что-то, связанное как раз с пищей сарматов. «Они ведь что-то несли про вкус воды. Если бы я ещё помнил, что…»
— Кет! — хмурый Гварза выглянул из лаборатории. — Хватит дурью маяться. Иди сюда.
…В отсеке было тесно. Кроме четверых сарматов в тяжёлой броне, там собрались трое Джагульских вожаков, электрический ящер и по паре Броннов и Скогнов.
— Вам туда ехать уж точно не надо, — говорил Айзек, обращаясь к Джагулам. — Урджен, твои рассуждения я слышал. Не надо.
Урджен сердито ощерился.
— А я не уверен, что туда надо нам, — отозвался угрюмый Гварза. — И что всё это не ловушка. Откуда мы знаем, что вообще есть эпидемия? Из слов Кьюсса да из странного письма?
— Письмо от Ур-Дзуулов. Я держал его в руках, — прорычал Урджен.
— Даже если эпидемия есть… — Айзек, не договорив, тяжело вздохнул. — А, что проку. Вепуат уже готов к старту.
Вепуат возмущённо фыркнул.
— Если там что-то серьёзное, мы должны знать. Если болезнь мутирует и доберётся до нас, хотя бы разберёмся заранее, как лечить. За что вообще хвататься. Опыты лучше ставить на чужаках. Что, не так?
— Если это ловушка — ты как собираешься отбиваться? — спросил Гварза. — Я бы ещё понял, услышав такое от Кета, у него хотя бы…
— Я с Вепуатом, — буркнул Гедимин. — Поедем вдвоём. Вепуат, ты ещё своих «трилобитов» возьми. Будем держать с Айзеком связь. Только их дезинфицировать как-то надо…
Айзек мигнул.
— Значит, два ключевых специалиста… — не договорив, он махнул рукой. — Кенен! Вот обязательно было его провоцировать⁈
Гварза издал невесёлый смешок.
— Я-то здесь при чём⁈
— Мы выберемся, — сказал Вепуат. — А будет тяжело — позовём Сэта. Их и дезинфицировать не надо.
— Зверь Хеллуг будет ждать вас у стойбища, — проворчал Урджен. — Мы не уйдём, пока вы не вернётесь.
Вепуат досадливо поморщился.
— Урджен! Не надо вашего зверя. Занимайтесь охотой. Мы полетим на туун-шу. Я, Гедимин и… Уттунри, ты с нами?
— К Джагулам? — Бронн поёжился и прижал уши.
— Вот его туда точно не надо, — сказал Гварза. — Лишняя проблема — и уязвимость. Быть может, Тик-Кифахси…
По шипам ящера пробежала искра. Вряд ли он понял что-то, кроме собственного имени, но сразу насторожился.
— Не надо, — буркнул Вепуат. — Сами справимся. Тикс уже ко мне привык.
— Оружие проверите перед вылетом, — Гварза обвёл сарматов тяжёлым взглядом. — Скафандры не снимать! С чужаками общаться сквозь защитное поле! Дозиметрия, сканирование и дезинфекция!
— По одному никуда не ходить, — сказал Айзек, поднимаясь из-за стола. — Гедимин! Пока Вепуат работает, тебе придётся следить за округой. Малейшее подозрение — сразу под купол. Беспричинной стрельбы лучше бы избежать, но…
Он поморщился.
— Оружие держи наготове. За местными в одиночку никуда не ходить! Вепуат, это и тебя касается.
— Слышал уже, — буркнул сармат. — Ты бы лучше кювет нам дал. И дезинфектанта побольше. Когда вылетаем? С утра?
Гварза тяжело вздохнул.
— На что только ни пойдёшь, лишь бы не работать… Своих вещей чужакам в руки не давать! Особенно — Кьюссам.
— И ещё насчёт Кьюссов… — Айзек потянулся было в ящик за кюветами, но остановил руку и повернулся к сарматам. — Для себя они помощи не просили. И пока не попросят официально и не признают, что их там не случайно зацепило — помогать не лезьте. Умиротворяют они… Миротворцы, яд-дро Юпитера…
— Хоть один дурак мог бы ему поверить? — еле слышно пробормотал Гедимин. Айзек криво ухмыльнулся.
— Мы мало знаем о местных традициях. Возможно, раньше такое глупое враньё срабатывало. В любом случае — будь осторожен. Что там у Кьюссов на уме, и предупреждены ли Джагулы, что вы прилетели с миром, — одним местным богам известно.
…Цера, высыпанная в чёрную колбу, светилась всё ещё ярко, даже сквозь тёмные стенки.