Снова послышался плеск. «Кьюссы всё-таки проснулись,» — Гедимин сверился с часами. На острове было уже светло; в Элидгене сейчас только-только начало бы светать. «А на какой долготе место, куда мы летим, я не спросил. Долетим — увидим.»
— Чем это он занят? — пробормотал Вепуат, глядя на экран. Там Кьюсс, держа в руке заиндевевшую кованую пластину, поливал её из конусовидной чашки. Вода стекала в другую чашку, воткнутую в «палубу». Среди изгибов орнамента на пластине виднелся мелкий «фонящий» осколок, прикрытый инеем. «Вечный лёд,» — определил Гедимин, следя, как угловатый орнамент переходит в плавные завитки. «А с другого конца вставлен кейек. Ну да, как мне и объясняли.»
Кьюсс вынул из выемки в «палубе» наполненную чашку. Другой, сидящий рядом, воткнул туда опустевшую. Полив пластины продолжился.
— Странное занятие, — пробормотал Вепуат. Гедимин пожал плечами.
— Вещь надо помыть. А воды в обрез.
Вепуат сдержанно хмыкнул.
— Моют не так. Смотри, он её даже не трёт. Просто льёт и льёт воду. Это уже четвёртый заход… О, пошли на пятый.
Гедимин выразительно пожал плечами («Нашёл же он, на что уставиться! Их вещь, моют, как хотят…») и отвернулся. Вепуат громко хрюкнул.
— Смотри!
Гедимин нехотя взглянул на экран. Там Кьюсс пил воду из подозрительно знакомой конусовидной чашки. Сделав пару глотков, он поморщился и передал ёмкость другому.
— Это та самая вода, — прошептал Вепуат, растерянно ухмыляясь. — Я же говорил — это не мытьё. Какой-то ритуал. На вкус он повлиять не должен был. Разве что остудил бы воду. Чего они все морщатся? Что-то с дёснами?
«Ритуалы…» — Гедимин угрюмо сощурился и отодвинулся. На ближайшем «полуострове» крылатый хищник ударил хвостом, отделился от субстрата и уплыл в искрящуюся дымку. Гедимин пару секунд ещё видел его силуэт, светящийся по краям.
— Едят… — Вепуат никак не мог оставить соседний «корабль» в покое. — Что-то у них и с едой не то. Морщатся. Настроить бы увеличение… Мелкая рябь! Ни кварка не разглядишь в этой каше.
«Морщатся…» — повторил про себя Гедимин. В груди шевельнулось что-то холодное и тяжёлое.
— Что там было про горькую воду? — пробормотал он. Вепуат сузил глаза и кивнул.
— Надеюсь, эта зараза сарматов не берёт… — он ещё пару секунд глядел на экран, потом с тяжёлым вздохом выключил сканер. — Айзек сказал — не лезть, пока не просят. Помнишь?
— А я вообще молчал, — буркнул Гедимин, собирая в пучок разбросанные страховочные тросы. — Ты своих тварей кормить собираешься?
Он остался на спине туун-шу и следил, глядя на сканер, как Кьюссы выбираются наружу и обходят зверей, внимательно осматривая каждую пластину их панцирей. Иногда они отцепляли прилипшую фауну (или флору?) и бросали в заросли. Гедимина интересовала не столько фауна, сколько Кьюссы. «Непохожи на умирающих,» — думал он, следя за их движениями. «Видно, болезнь ещё не развилась. Интересно, туун-шу могут быть носителями?»
Кто-то из Кьюссов залез зверю на спину и зажал в кулаке широкую кость с закреплёнными на ней тонкими планками. Гедимин услышал знакомые звуки — не то гулкие щелчки, не то бульканье.
— Э-эй! — отозвался Вепуат, помахав рукой в ответ. — Уже светло! Взлетаем?
— Радостно слышать, что вы готовы к отлёту, — отозвался Кьюсс, убирая кость с планками в сумку. — Урдзутту уже рядом. Взлетайте за нами!
Три огромных «трилобита» сорвались с опоры и рухнули в дымку, на лету переворачиваясь кверху брюхом. Гедимин вцепился когтями в панцирь. В наушниках засвистело, внутренности неприятно шевельнулись, сармат зажмурился — и открыл глаза, когда небесный остров уже таял в тумане. Вектор гравитации снова был направлен вниз. Вокруг трещало — туун-шу потревожил наэлектризованный туман и собрал на себя слабые, но громкие разряды. Он уходил вниз, прорываясь сквозь «тучу». Далеко впереди пестрели хвосты Кьюсской эскадрильи. Она под треск разрядов быстро снижалась. Ещё несколько секунд — и дымка поредела, и трескучее облако осталось над головой. Внизу блестела гигантская, разлившаяся до горизонта река.
— Смотри, дельта! — Вепуат склонился над «бортом». Увидеть, на что он показывает, Гедимин не успел. Эскадрилья нырнула в разлом. Доля секунды — и внизу поплыли заросшие кустарником холмы, и заблестели небольшие, неестественно круглые озёра. Одно из них, самое дальнее, внезапно громко булькнуло, просело внутрь — и над ним взлетел многометровый гейзер. Кипящие брызги разнесло по берегам. Над озерцом поднялся пар. Цветные растения, подступившие к самому берегу, зашевелили щупальцами.
Тут когда-то было плато — но сейчас оно выглядело так, словно его взяли за края и долго трясли. От плоской возвышенности остались хаотично разбросанные холмики, еле выглядывающие из зарослей. Через разрушенное плато наискось протянулась широкая ложбина. Цепочка горячих озёр лежала на её дне. Дальние бурлили и источали пар, те, что поближе, казались спокойными — только вода в них была не синей, а багровой.
— Смотри! — Вепуат снова навис над «бортом». Внизу темнели узкие пищевые воронки. Ближайшая из них упиралась тонким нижним концом в ступенчатую платформу, залитую чем-то ярко-оранжевым. Сперва Гедимин принял её за холмик, но тут же увидел грубую безрастворную кладку — кто-то стащил плоские камни в кучу, собрал из них пару нижних ступеней и взгромоздил сверху жёлтую плиту, кое-как отёсанную до квадратной формы. Оранжевая жижа, прежде чем загустеть, стекла по пробитым в плите желобам, частью застыв в прорезанных наверху углублениях. Они складывались в смутно знакомый орнамент.
Таких платформ тут было много — Гедимин, присмотревшись, насчитал семь. Теперь, когда эскадрилья снизилась, стали видны нитки жёлтых мощёных троп, соединяющих «постройки». Кто-то следил за ними, как и за самими платформами, — почти все они были расчищены от растительности. Один из 'чистильщиков как раз навис над тропой, сдирая шевелящийся травяной ковёр. Он медленно брёл вдоль дороги, волоча за собой массивный хвост. На его бронированном лбу чернел незнакомый Гедимину символ.
Это был не единственный сааг-туул на плато — по обе стороны озёрной цепочки шевелилось множество бронированных зверей. Сверху они казались мелкими, а их седоки — едва заметными точками. Поодаль от них Гедимин увидел шатры и навесы — а потом и самих кочевников. Три, четыре, самое большее — пять точек шевелились у платформ, выцеливая что-то в пищевых воронках. Кто-то купался в «прохладных» озёрах. Над теми, где купаться было уже опасно, выстроились целые группы с длинными шестами. Гедимин подумал было, что это удилища, но Джагул вытянул из озера плотно завязанный дымящийся мешок и поспешил к ближайшему навесу.
— Еду варят, — вполголоса пояснил Вепуат. — Удобно. То-то нигде котлов не видно…
Гедимин вспомнил, как готовили пищу Джагулы, выселенные на Сарматский холм. Здесь котлов, и верно, не было — но из-под навеса мелькнула костяная решётка над жаровней, увешанная тушками, и чья-то рука с острой костью, тыкающая в них.
Земля приближалась. «Люки» на спине передового «трилобита» открылись, и Гедимин услышал громкие булькающие щелчки. Джагулы внизу вздрогнули. Кто-то застучал костью по камню. Секунду спустя взвыли дудки. Эскадрилья, заложив вираж, опускалась на лысый гребень меж двумя платформами. На них почему-то не было рыжей жижи, и падальщики над ними не кружили.
Чем меньше оставалось до земли, тем сильнее Гедимину что-то давило на череп. Сейчас, на снижении, он чувствовал, как два тупых конуса упёрлись ему в виски. Он покосился налево, направо, — ничего, кроме грубо построенных платформ, там не было. Кожу жгло — несильно, но неприятно, будто кто-то водил по телу пучком горячей проволоки. «Двумя пучками,» — поправил себя Гедимин. «Что это мо… Hasu!»
На корпусе дозиметра горел тревожный светодиод. Стрелка-указатель металась, выписывая круги. «Фонило» со всех сторон. График интенсивности сигма-излучения взлетел к верхнему краю экрана и вытянулся вдоль него зубчатой кривой. Гедимин вскинул было руку к виску — прикрыть мозг от выжигающих лучей — но «трилобит» дёрнулся всем телом, замедляя снижение, и сармат схватился за его шипы. До земли оставались считанные метры. Снижение прекратилось. Эскадрилья, из клина перестроившись в полукольцо, повисла над камнями. К ней, недобро скалясь и вздыбив гривы, медленно стягивались Джагулы. Гедимин огляделся, — до ближайшего сааг-туула было полсотни метров, и ещё несколько развернулись к прилетевшим, и «бойницы» по их «бортам» подозрительно блеснули.
— Чужаки в Урдзутту?
— Давно ли мы тут чужаки? — немедленно отозвался Акхайен. Он высунулся из «люка» по пояс, старательно показывая Джагулам пустые ладони. Кочевники с ответными жестами не спешили. «Не очень-то ему тут рады,» — Гедимин шевельнул лопаткой, спуская приклад сфалта ближе к руке. «Не пришлось бы лететь обратно!»
— Кьюссы вернулись, — Джагул недобро ухмыльнулся. — Не сидится за стенами Джеры?
— Джера только и думает о вашей беде, — Кьюсс оскалился в ответ. — И помогает, чем может. Я привёл двоих из народа Пламени. Знаешь ли, чего это стоило?
Гедимин и Вепуат переглянулись. Обоим было не по себе.
— Тебе, Кьюсс? Короткого времени болтовни, — отозвался другой кочевник. — Арр-ау! Слова Кьюссов — пыль на ветру. Знаешь об этом, одетый в перья?
Перья Вепуата уже стояли дыбом. Он криво ухмыльнулся.
— Кьюсс говорит, у вас тут ходит зараза. Врёт?
Джагулы быстро переглянулись. Один из них шумно сглотнул. Гедимин увидел тёмные потёки на его нижней челюсти. Он и стоял как-то неуверенно — широко расставив локти и наклонив голову…
— Я уговорил народ Пламени помочь вам, — снова вклинился Акхайен. — Принять ваши дары, прилететь сюда. Кто ещё так старался для жёлтых и чёрных племён⁈
Джагул, не обращая на него внимания, пристально смотрел на сарматов.
— Вы пришли изгнать болезнь?
— Постараемся, — буркнул Вепуат. — Её бы для начала изучить. Не за так, ясное дело. Цена будет немалая.