Джагул оскалился в широкой ухмылке.
— Твои слова — не пыль. Назови цену.
Вепуат выпрямился во весь рост, и Гедимин поднялся вслед за ним, держа наготове «арктус».
— Мы — я, Урху, и Геджер — пока не знаем, что это за болезнь. Надо искать причину, а потом — лечение. За поиск будет одна цена, за лечение — другая.
Он ненадолго замолчал. Из толпы донеслось сдавленное рычание.
— Платить за слова? Лучше вам двоим, чем Кьюссам, — отозвался вожак. — Говори, Урху, племена тебя слышат.
Кьюсс отчётливо скрипнул зубами.
— Вот и хорошо, — сказал Вепуат. — Надо, чтоб слышали все. Мне нужна клятва каждого племени. Дайте слово не нападать, не вредить, не подговаривать других на вред — ни мне, ни Геджеру, никому из сарматов и всему городу Пламени!
Он вскинул перед грудью сжатый кулак.
— Мы с Геджером видели все племена, пришедшие в Урдзутту. Пусть вождь каждого из них принесёт клятву! Или же никакого добра не будет.
Повисла тишина — только слышно было, как бурлят горячие озёра, и под дальним навесом кто-то стонет и хрипло кашляет.
— Подговаривать других… — медленно проговорил чёрный Джагул, глядя на ближайшего жёлтого. Тот вздыбил гриву, и оба перевели взгляд на Кьюсса. Он оскалился и пригнул голову.
— Ты много знаешь о Кьюссах, — Джагул невесело ухмыльнулся. — А о горькой воде? Знаешь, где искать лечение?
Вепуат качнул головой.
— Пока нет. Но буду искать, — твёрдо пообещал он. — И мы обещаем — первыми на вас мы не нападём.
Ещё секунду Джагулы молча переглядывались.
— Да будет так, — чёрный вожак сцепил когтистые пальцы и обхватил себя за шею. — Ур-Зиджалор не тронут народ Пламени и его город.
Едва он опустил руки, другой Джагул-вожак повторил его жест.
— Ур-Дзуул не тронут народ Пламени…
Гедимин начал считать про себя, но сбился. Он не запомнил, сколько сааг-туулов видел с высоты, и тем более не разобрался в знаках племён. «Согган?» — знакомое слово на секунду привлекло его внимание. «Это бывшие Ур-Согганы или родственное племя?»
— Все сказали, — вожак — кажется, из племени Ур-Зиджалор — угрюмо ощерился. — Спускайся. Пей воду. Бей дичь. Ищи лечение. Что тебе нужно? Шатёр, одеяла, кувшины?
— Пища для моего зверя, — ответил Вепуат. — Ну, и шатёр не помешает. И широкий плоский камень. Скажи ещё больным — я приду на них смотреть.
— Камень?.. — Джагулы переглянулись. — Ур-Зиджалор дадут шатёр. Вот место с камнями. Встанешь тут?
Не успел Вепуат посмотреть на «место с камнями», как Кьюсс привстал над «люком», недовольно скалясь.
— Вы ни о чём не забыли, о вожди? Я привёл сюда Урху и Геджера. Где ваша благодарность?
— Спустись к нам, Кьюсс из Джеры, — отозвался кочевник, и остальные недобро ухмыльнулись. — И получишь своё сполна.
«Люк» тут же захлопнулся. Под щелчки и бульканье эскадрилья из трёх «трилобитов» поднялась на десяток метров и потянулась к дальнему холму. Джагул коротко рявкнул.
— Не был у ворот Джеры?
— Сейчас не до Джеры, — Вепуат спрыгнул на траву и нетерпеливо махнул Гедимину — «слезай!». — Мы привяжем зверя и пойдём с вами. Кто может хорошо рассказать, что с вами было? С последнего дня Пустоты и до нашего прилёта.
…Джагул, увешанный костяными бусами, медленно подходил к платформе. Его лицо закрывала маска из черепа со странным количеством и расположением глазниц. Выбеленная нижняя челюсть с каменными чёрными зубами свешивалась на грудь. Он опустил в углубление на нижней ступени тяжёлый сосуд с двумя ручками, снял крышку и протяжно завыл, прижимая ладони к черепу. Гедимину снова надавило на висок. Над открытым сосудом мелькнул первый летучий падальщик, ещё секунда — и над платформой начала выстраиваться пищевая воронка. Джагул приподнял маску-череп, глянул на сарматов исподлобья. На его губах темнела кровь.
— Зелёная вода, — прохрипел он и судорожно сглотнул. — Очень холодная.
Вожак Ур-Зиджалоров проводил его мрачным взглядом. В его груди что-то рокотало.
— Видишь? Боги не принимают жертв, — он махнул когтистой рукой в сторону кружащих падальщиков. В воронке уже мелькали крупные особи, но ни один охотник на неё даже не смотрел. Никого из Джагулов вокруг не было.
— Значит, ничего подобного раньше не случалось? — кажется, уже в третий раз спросил Вепуат. — Ни в одном из племён? И до… до того урагана — не было тоже?
— Я сказал, — вожак недовольно оскалился. — Я не Кьюсс и в словах не путаюсь. Новый ветер сделал воду горькой. А в день Лучей первые начали плеваться кровью. Сначала — восемь. Все — сильные воины. Какая болезнь убивает воинов и не трогает детей и стариков⁈ Мы говорили с богами. Видишь? Они отвернулись. Открывающий ворота разгневан. Чем? Ты скажешь?
Он развернулся к Гедимину. Тот ошалело мигнул. «Я-то при чём⁈»
— Вот как… — пробормотал Вепуат, задумчиво глядя на платформу. Сосуд в углублении дрожал и подпрыгивал — внутри копошились падальщики, вычищая стенки.
— А сейчас дети болеют? — спросил Вепуат. Джагул хрипло рявкнул.
— Ещё не все воины умерли. Может, потом она добьёт уцелевших. Боги не хотят, чтобы на Равнине жили Джагулы. И их не останется.
Вепуат задумчиво покачал головой.
— Покажи мне, куда вы относите трупы.
…Таких могильников на плато было несколько — Гедимин быстро научился опознавать их по торчащим из земли скрещенным костяным шестам. Они отмечали вход на огороженную камнями площадку. Её расчистили в стороне ото всех стойбищ, на дальнем склоне возвышенности, откуда ложбина с озёрами даже не просматривалась. Траву содрали, оголив материковую скалу; теперь её присыпало слоем битых костей. Поверх них лежали, свернувшись клубком, ещё не обглоданные тела. Почему-то падальщики не обращали на них внимания. Их уложили тесно, затолкав в тень холма. Она была небольшой, и не все там поместились.
— Вот оно как, — пробормотал Вепуат и едва заметно поёжился. — Спасибо, Дангех. Иди пока к своим. Тебе сюда… лучше не заходить.
Джагул глухо рявкнул и оглянулся на сородичей. Они незаметно присоединились к нему по дороге к могильнику, — Гедимин видел какое-то шевеление на периферии, но далеко не сразу обратил на него внимание.
— Делай, что умеешь, — буркнул Дангех и, не оборачиваясь, пошёл прочь от холма. Гедимин замедлил шаг на пороге могильника. Ему было не по себе, несмотря на все слои скафандра и защитное поле поверх них.
— Сканируем, — коротко скомандовал Вепуат. Он уже встал в стороне от свалки трупов и развернул «щупы» анализатора.
— Стой вон там. Начни с этого края. Бери макроскан от макушки до копчика.
— Я ж не медик, — пробормотал Гедимин, глядя на ближайшую окровавленную пасть. На морде Джагула застыла гримаса боли. Шерсть от носа до подбородка слиплась тёмно-бурой коркой. Все украшения, почему-то не снятые с тела, были переломаны. Хвост набедренной повязки пропитался кровью. «Но ран нет,» — щёлкнуло в мозгу. «Вся кровь — изнутри. Из естественных отверстий.»
— Мне нужны сканы для сверки, — отозвался Вепуат; смотрел он только на экран. — Делай. Потом разберёмся.
…Гедимин не хотел вникать, но, дойдя до третьего трупа, уже начал приглядываться, а к пятому — легко различал одни и те же признаки распада. Джагулы умерли недавно, до них даже падальщики ещё не добрались, — но всё содержимое брюшной полости превратилось в ком разложившихся ошмётков. Гедимин, поборов дрожь, пригляделся к грудной клетке — лёгкие и сердце были целы, но остатки пищевода еле-еле удалось различить. Язык распух, ротовая полость покрылась язвами.
— Мн-да, — еле слышно пробормотал Вепуат. — Такое скрыть было бы затруднительно. Интересно, с какой скоростью… Гедимин, ты готов?
Сармат молча протянул ему анализатор и приоткрыл проём в защитном поле. Прибор на руке Вепуата пискнул, получив информацию. Сармат пригляделся, угрюмо щурясь, и потыкал в экран. Теперь запищал передатчик Гедимина — пришёл новый файл.
— Мне-то зачем? — спросил ремонтник. На экране был один из трупов. Вепуат обвёл красным рот и кишечник.
— Всё, что в круге, — под микросканирование, — сказал он, снова разворачивая «щупы» к свалке тел. — Всё-всё. Не спеши. Надо выяснить, кто это сделал.
Гедимина передёрнуло. «Хорошо, что мы руками это не трогаем,» — подумал он. «Но дезинфекцию всё равно проведу. Защита защитой, а мало ли что.»
… — У-ух! — Вепуат, выключив анализатор, с хрустом потянулся. — Руки затекли. Гедимин, давай уже, что есть. Для сверки мне хватит.
— А этих сканировать будем? — сармат, угрюмо щурясь, кивнул на два новых трупа. Их притащили на костяных санках час назад и с видимым трудом уложили на камни. Похоронная команда сама еле держалась на ногах. Один Джагул, выходя, закашлялся и с трудом сглотнул.
— Я уже посмотрел. Там ничего нового, — отозвался Вепуат. — Сейчас помоемся и пойдём к тем, кто ещё жив. Ты не устал?
Гедимин отмахнулся. Он про себя прикидывал, не пора ли идти за бурдюками с дезинфектантом. После могильника припрятанные под бронёй ёмкости казались слишком маленькими.
— Или ротовая, или брюшная полость, — вслух думал Вепуат, пока Гедимин его опрыскивал. — Скорее, всё-таки брюшная. Если бы выделить из этого месива желудок и печень…
Гедимина передёрнуло.
— Сгнило там всё, — буркнул он, опрыскивая сигма-сканер по третьему разу. «Схожу я всё-таки за бурдюком!»
— Н-ничего подобного, — мотнул головой Вепуат. — Бактерии ещё толком не разгулялись. Что-то подрастворилось естественным путём. Но далеко не всё.
Гедимин поспешно отвернулся и добавил дезинфектанта себе на руки.
Непонятные ритмичные звуки донимали его уже полчаса — вдалеке кто-то ударял костью по деревяшке, и та вместо короткого стука отзывалась протяжным звоном. «Резонирует,» — определил Гедимин. «В каком-то небольшом объёме. Что у них там? И долго ещё оно будет так дребезжать?»
Вепуат, обогнув могильный холм, остановился, прислушался и хмыкнул.
— Смотри!
У дальней жертвенной платформы, в стороне от стойбищ, устроился Кьюсс. Перед ним, прямо на одной из ступеней, стояла костяная рамка, стянутая короткими ремешками. По ней Кьюсс и стучал — по плашкам, закреплённым наверху, над чьими-то черепами. Они и были резонаторами, а сама рамка отзывалась шелестом и постукиванием — с опор свисали гирлянды бус.