— Садись, Хадзаг, — Вепуат кивнул на расстеленные одеяла; Гедимин увидел, как он сразу насторожился. — Что снилось?
Джагул недобро оскалился. «А крови во рту нет,» — машинально отметил сармат. «И язык не распухший.»
— Плохой сон. Зелёная вода, — проворчал Хадзаг. — Холоднее, чем сам лёд. Она говорит — новый ветер откроет для нас ворота. Тени уже ждут. Видел их за камнями. Не уходят. Ждут.
Он замолчал. Гедимин мигнул. «Ворота? Какие ещё… Да чтоб вас всех!»
— Ворота? — переспросил помрачневший Вепуат. — Ты говоришь… говоришь про смерть? Из-за болезни горькой воды? Но ведь снадобье остановило кровь…
Джагул тронул горло согнутым пальцем.
— Знаю. Благодарен. Иначе не пришёл бы. Холодная вода говорит — ворота откроются. Сразу, как подует новый ветер. Твоё снадобье их не запечатает.
Полог откинулся. На пороге стоял «жёлтый» Джагул в накидке из перьев. Увидев его, Хадзаг ощерился и подался назад, перехватывая поудобнее палку. Чужак оскалился и зарычал в ответ.
— Я пришёл не к тебе, Ур-Зиджалор!
— И я не тебя ждал, Ур-Дзууг, — отозвался хромой сновидец. — К чему бы боги свели нас?
— Я пришёл не драться, — прорычал Ур-Дзууг, поворачиваясь к сарматам. — Дадут мне войти?
— Я тебе не мешал, — отозвался Вепуат. — Сиди спокойно, Хадзаг. А ты входи и говори. Ты — сновидец Ур-Дзуугов?
— Зелёная вода, — буркнул «жёлтый» Джагул, опускаясь на одеяла. Он постоянно косился на Хадзага, а тот так и щерился, прижимая уши и не выпуская из рук палку.
— Холодная или горячая? — уточнил Вепуат, как ни в чём не бывало. Джагул вздрогнул и коротко рявкнул.
— Боги говорили со всеми? — он пристально посмотрел на Хадзага. Тот на долю секунды прикрыл глаза. Ур-Дзууг встряхнул ушами и резко развернулся к сарматам.
— Значит, ты уже слышал. Новый ветер принесёт смерть. За воротами уже ждут. Ты помог, остановил кровь. Мы благодарны. Но ты не изменишь волю богов. Те, кто открывает ворота, уже решили.
Вепуат стиснул зубы.
— Новый ветер… Когда он будет?
Гедимин покосился на календарь. «Ветер? Видимо, в день Воздуха… Так. Перед ураганом обычно бывает много всякой другой дряни. А у Джагулов наверняка есть синоптики…»
— Один хороший день, четыре плохих, — «жёлтый» показал когтистые пальцы на разных руках. — И день нового ветра. Мало времени. Что ты скажешь, жрец? Что тебе сказали боги?
Вепуат угрюмо сощурился.
— Значит, у нас последние сутки. Что ж, спасибо вам обоим. Если… Так. Подождите.
Джагулы, зашевелившиеся было на подстилках, настороженно подняли уши. Вепуат торопливо искал что-то в памяти передатчика.
— Ведь понял же, что где-то слышал. А где… Ага! Так и есть, — он криво ухмыльнулся. — Хорошо, что записал. Память у меня так себе. А у вас, сновидцев, наверняка хорошая. Скажи, Хадзаг, что тебе снилось в самую последнюю ночь Пустоты?
Джагул вздрогнул и прижал уши.
— Очень плохой сон, — нехотя ответил он. — Пил из холодной реки, и она светилась.
— И вода в ней очень горькая, — пробормотал Ур-Дзууг, нервно скалясь. — Холодная зелёная вода…
— Она не говорила с вами? — спросил Вепуат, глядя то на экран, то на пришельцев. — Ничего про… допустим, еду? Или пламя?
— Нет, — буркнул Хадзаг, переглядываясь с Ур-Дзуугом. Тот дёрнул вибриссами.
— Нет, ни слова. Что ты знаешь, пернатый жрец? Что тебе сказали?
Вепуат резко поднялся на ноги.
— Не уходите. Надо подумать. Гедимин!
Он провёл пальцем вдоль височного щитка. Гедимин выпрямился, опустил экранирующие пластины до упора и вопросительно хмыкнул.
— Времени очень мало, — пробормотал Вепуат, постукивая когтем по запястью. — Ты ведь помнишь первый день Воздуха? Джагулы тогда к тебе пришли. Ты мне ещё передал их слова. А я записал, чтобы не забыть. Помнишь, что им приснилось?
Гедимин мигнул.
— Что-то про горькую во… Sa hasu!
— Именно, — Вепуат мрачно кивнул. — «Кто узнает вкус вашей пищи до того, как подует новый ветер… для того никакая вода не будет горькой.» Холодная зелёная вода, помнишь? Ты ещё подозревал, что это про Ук-кут…
Гедимин снова мигнул. «Я? Точно? Вот же у кого-то память…»
— И чем это нам поможет? — спросил он, угрюмо щурясь. — Тот сон не соврал — наших Джагулов не зацепило. Новый сон, видимо, тоже не врёт. Но ведь про лечение там ни слова!
— А вот как раз про него там и сказано, — Вепуат криво ухмыльнулся. — Я тебе это даже прочитал! Ясная же подсказка! Ну⁈
Гедимин поморщился. Загадки он не любил и в более спокойное время — и сейчас ему точно было не до них.
— Наши Джагулы наелись Би-плазмы, — буркнул он. — Но этим-то есть её уже поздно…
— С чего ты взял? — Вепуат достал из-под перьев флягу. — Новый ветер ещё не подул.
Он дёрнул височную пластину кверху и сел перед Джагулами. Гедимин услышал короткий рык и рявкание. Кочевники переглянулись, поднимая вибриссы. Вепуат нашарил в кармане костяные осколки и обмакнул в Би-плазму. Хадзаг настороженно посмотрел на шевелящуюся каплю перед его носом и, прикрыв ноздри ладонью, слизнул. Тут же он зажал себе пасть двумя руками. Проглотить ему удалось далеко не сразу. Следом за челюсти схватился Ур-Дзууг.
— Ты в себе⁈ — запоздало вскинулся Гедимин. — Помрут же оба…
— Не с чего, — коротко ответил Вепуат, глядя на сигма-сканер. Джагулы, кривясь, грызли какие-то корешки. Вепуат поставил перед ними кувшин с чистой водой.
— Ну и на кой их мучать? — Гедимин поморщился. Дёргаться было уже незачем, можно было сесть — и вспомнить, что Джагулы-союзники Би-плазмой давились, но никто не отравился.
— Лучше плеваться, чем помирать, — отозвался Вепуат, не сводя глаз с анализатора. Хадзаг отхлебнул из кувшина — и, замерев на секунду, заглянул внутрь. Потом отхлебнул ещё раз — и, что-то рявкнув, потянулся за корешком. «А он не кривится,» — внезапно понял Гедимин. «Ни от воды, ни от этой… этого мутагена…»
— Ра-бо-та-ет, — прошептал Вепуат, недоверчиво ухмыляясь.
— Что? Где? — Гедимин, отодвинув височную пластину, склонился над анализатором. На экране шевелилось какое-то месиво, и среди него — шипастые чёрные пятна. Одно из них внезапно сжалось и исчезло, оставив едва различимую пустую оболочку.
— Вода не горькая, — медленно проговорил Ур-Дзууг, вытирая усы — и вдруг одним прыжком вылетел из шатра. Из-за полога донёсся протяжный вой, переходящий в хохот. Хадзаг сердито оскалился.
— Что ты сделал, жрец? Эта слизь… Я думал — её вкус забил горечь. Но вода и впрямь не горькая. И другие вещи тоже.
— Тебе скоро станет легче, — Вепуат опустил сигма-сканер и наконец улыбнулся. — Не знаю, что там думают боги, но… Созови-ка вождей. Пусть придут все. От каждого племени.
…Из шатра пришлось выйти — он был большим, но полторы сотни Джагулов туда не влезли бы. Вепуат поднялся на холмик. Гедимину там места не хватило, и он остался внизу, держа наготове генератор защитного поля. Особенно ему не нравились двое «шаманов» под боком. Площадку вокруг холмика они расчистили, но сами остались рядом с сарматами. Гедимин настороженно косился то на них, то на толпу вокруг.
— Новое снадобье, — Вепуат поднял перед собой контейнер с Би-плазмой. — Плохо и на запах, и на вкус…
Хадзаг, вставший справа от Гедимина, ощерился и сердито рявкнул.
— Тут нет детей! Только воины и вожди. Кто боится невкусной пищи, тот заслужил открытые ворота!
Ближайший вожак зарычал в ответ.
— Что там за вещь? Она лечит? Чего ты ждёшь⁈
Вепуат, хмыкнув, протянул ему костяную щепку.
— Не дыши!
«Надо бы им давать облучённую Би-плазму,» — запоздало подумал Гедимин, глядя, как Джагул держится за нос и горло одновременно. Ещё секунда — и кочевник затряс головой и сдёрнул с пояса фляжку. Пил он долго — и с каждым глотком его уши и вибриссы поднимались всё выше.
… — Наши звери несут четыре сотни воинов, — Дангех, заев наконец Би-плазму, включился в разговор. — И каждый пьёт горечь.
— А у нас их сто двадцать, — буркнул другой вожак. — Тех, кто выжил. Хватит твоего снадобья? Или оно только для Ур-Зиджалор?
Дангех сердито оскалился. Вепуат потыкал в передатчик и повернулся к Гедимину.
— По грамму на каждого… Девять кило Би-плазмы. Думал, будет больше.
— Думаешь, данные достоверные? — Гедимин покосился на кочевников. — Вот такие круглые цифры? Врут они, но вот в какую сторону…
Вепуат пожал плечами.
— Ну, давай удвоим дозу. Восемнадцать кило. Или двадцать взять?.. А, восемнадцати хватит.
Он повернулся к Джагулам.
— Снадобье — в городе Пламени. Ехать туда уже некогда. Пусть все отойдут в укрытия! Тут будет костёр, ворота для Сэта.
Джагулы быстро переглянулись.
— Что тебе нужно? Сухие листья? Жир? — спросил Дангех. Другие — те, кому не досталось Би-плазмы — уже расходились, и со всех сторон слышались вопли и треск гравия.
— Пусть принесут горшок жира, — сказал Вепуат, оглядываясь по сторонам. Сааг-туулы, только что спокойно жевавшие кустарник, залегли и захлопнули все «люки». Кто-то ещё не успел, и их «экипажи» втаскивали в «отсеки» недосушённые тряпки, бурдюки с водой и распяленные шкуры.
— У нас полно горючей смеси, — сказал Гедимин, сдирая с плоского камня остатки лишайника. — На кой тебе их горшок⁈
— Альготу отдам, — ответил Вепуат. Он спокойно ждал и только почёсывал урчащего «трилобита». Тот растопырил перья и замер.
— А бог льда-то жертву принял, — внезапно ухмыльнулся Вепуат. Он смотрел на дальний алтарь, уставленный чашками-конусами. К ним никто не прикасался — даже мелкие падальщики не сновали вокруг.
— Ты следи за подопытными, — буркнул Гедимин. — Может, им уже хуже.
Вепуат хмыкнул.
— Надо будет поучить тебя строить реакторы. Открывай портал! Нам эти девять тысяч доз ещё раздавать…
Огонь зажёгся сразу же — и в ту же секунду поднялся высоким тёмно-красным столбом.
— Кьюссы! «Нет» — это «нет»! Кто не понимает слов — поймёт язык огня!
Гедимин вскинул «арктус», заворачивая огненный гейзер в высокий кокон.