— Странное что-то, — пробормотал сармат. — Би-плазма может съесть бактерию. Но не облучённая же — и не грамм на весь кишечник…
— Если бы вытащить эту бактерию и поставить опыт в контролируемых условиях… — Вепуат тоскливо вздохнул и снова уставился на экран. — С утра тут, похоже, раздавали ледяную воду. Это они правильно. Слабее возбудитель — меньше проблем.
Гедимин перевернулся на спину и включил сигма-сканер. Он настраивать увеличение не стал — «выглянул» наружу, убедился, что округу заливает кислотой, и вся поверхность шипит и плюётся паром, и развернул луч к жилым «отсекам». Джагулы, как и сарматы, устроились в тесных ячейках ближе к телу сааг-туула. Кто-то уже дремал, кто-то лениво пережёвывал пищу. Гедимин хотел было выключить сканер, но остановился на жующем Джагуле. Тот сплюнул кашицу в поставленный у самой пасти сосуд, взял из корзины на стене пару корешков, счистил какое-то пятнышко и принялся жевать. Иногда он останавливался и пускал слюну в тот же сосуд — что-то мешало кочевнику её сглотнуть.
— Смотри, — сказал Гедимин Вепуату, повернув к нему экран. — Что это он? Опять плохо стало?
Луч, сместившись, «осветил» ещё троих Джагулов. Они сидели — точнее, полулежали — у корзин с корешками и неторопливо жевали и сплёвывали. Гедимин вдруг понял, что они не морщатся — на вкус растения не были гадкими.
— Крови нет, — мгновенно определил Вепуат. — Ротовая полость в норме. Готовят что-то, похоже. Такая вот обработка естественными ферментами. Помнишь, наши карлики так зерно грызли?
Гедимин поморщился и отвёл луч от кочевников.
— Неудивительно, что у них эпидемия.
Вепуат весело хмыкнул.
— Это самки. У них заразы не было. А вообще — любопытно… Корзины-то большие. Готовят на всё племя?
Гедимин развернулся лицом к «переборке» и убрал картинку с экрана. «Когда-нибудь мы вернёмся на базу,» — думал он. «Ещё пара недель — и все корпуса отстоятся. Проверю усадку — и будем монтировать трубы. Надеюсь, сварщики там тренируются. И не придётся всё делать самому…»
…Время в отсутствие внешних раздражителей тянулось медленно. Гедимин успел дважды заснуть и проснуться. На третьей попытке провалиться в сон Вепуат встряхнул его за плечо. Потом зашевелилась «палуба», и по пальцам потянуло сквозняком.
— Всё! — Вепуат добрался до полога и поднял его, и Гедимин услышал приближающееся верещание дудок. Кто-то быстро шёл по коридорам и дул в костяную трубку. Она взвизгивала и замолкала.
— Эй! — крикнул кому-то Вепуат, заглянув за поворот.
— Эррх? — отозвался дудочник, перестав верещать. «Палуба» закачалась — огромный зверь встряхивался. Потом Гедимин услышал гул и шипение — вдалеке приоткрывались массивные «крышки люков». Сармат покосился на сканер — воздух, ворвавшийся в «отсек», был сырым и принёс несколько подозрительных молекул, но уже годился для дыхания.
«Уже вечер?» — удивился Гедимин, мимо выступов и хрупких предметов пробираясь к выходу. Визг дудки донёсся откуда-то из-за поворота. Потом в «отсек» заглянула удивлённая самка.
— Выход открыли, — сказала она, указывая вдоль коридора. — Кому надо — за водой. Там уже пошли.
— Надолго открыли? — деловито спросил Вепуат. — Нам пока набирать некуда.
Самка заглянула в пустое ведро и дёрнула ухом.
— Идите быстро. Уже темнеет. Ночью, если надо, выпустят. Но лучше не лазить. Завтра… — она поёжилась. — Завтра не рассветёт.
Гедимин покосился на календарь. «Так и есть — день Мрака. Придут падальщики…» — ему вдруг стало не по себе, и он пристально посмотрел на самку, выискивая признаки болезни. «Джагулы сейчас ослаблены. Могут Икси посчитать их смертельно больными? Надеюсь, они знают, как защититься…»
Теперь, когда полог был поднят, от тишины не осталось и следа. Снаружи шуршали, хрустели, чавкали, несли куда-то булькающие вёдра, а в обратную сторону — полные бурдюки. Кто-то стучал костью о кость и дул в раковину. Вепуат выглянул наружу, перекинулся с кем-то парой слов и вернулся в «отсек».
— Пойдём разомнёмся. И искупаться надо бы. Сколько тут сидим, а в озеро не влезли.
…Уже темнело, но вокруг «живых холмов» мигали фонари. Гедимин сначала подумал, что их повесили на броню, чтобы на обратном пути никто не потерял свой «люк». После сидения в тесном «отсеке» вообще думалось плохо. Сармат глубоко вдохнул, потянулся, повисая на краю броневой пластины, и снова оглянулся на долину. Фонари мигали не просто так — их постоянно кто-то загораживал. Джагулы носили их с места на место, приглядываясь к чему-то на земле, и ворошили гравий костяными мотыгами. В тусклом свете сверкнула золотистая броня — Вепуат остановился под «склоном» и нетерпеливо помахал Гедимину.
— Тут корни копают. Что, и тебе надо? Идём, а то всё озеро займут!
— Урр-ху! — раздалось с двух сторон одновременно. Кто-то протянул Вепуату корень. Сармат отмахнулся и ускорил шаг, огибая освещённые площадки. Когда он проходил мимо, раскопки прекращались. Гедимин видел, как Джагулы ухмыляются, прикрывая клыки ладонью. Кровью никто не плевался и уши не прижимал.
Из котловины доносился громкий плеск. Кто-то рычал и фыркал. По берегам поставили фонари. Гедимин заглянул в озеро. Вдоль берегов, на мелководье, не было свободного места — и в этой котловине, и в следующей, более горячей. Вепуат обогнул ещё одну и остановился там, куда свет фонарей не доставал. В темноте что-то булькало и тихо шипело.
— Плюс восемьдесят, — сармат ухмыльнулся. — Зато никто не лезет.
Он похлопал себя по запястьям и карманам и соскользнул в воду. Погрузился неглубоко — всего по плечи: внизу был ещё один уступ, терраса вдоль скалы. Гедимин, хмыкнув, съехал следом. Медленно булькающая вода была чуть плотнее, чем он привык. «Рассол,» — подумал сармат, открывая клапаны и чувствуя, как жжение сменяется приятным теплом. Кто-то посветил в котловину и удивлённо рявкнул.
— Мыльный раствор, — хмыкнул Вепуат, пропуская воду сквозь пальцы. Она, и правда, была чуть белесой.
— Дождь прошёл, соль с камней посмывало. А куда ей было течь, как не сюда? — вслух рассуждал Вепуат, наливая жидкость в пробирки.
Гедимин посмотрел на сигма-сканер. Сарматы стояли на верхнем подводном уступе; в пяти метрах под ними был ещё один, обросший кольчатыми трубками. Гедимин насчитал ещё три таких «ступени» на разных глубинах, но так и не нащупал дно.
— Эррх… Вас оттуда вытащить? — спросил кто-то сверху. — Скалы тут крутые.
— Вылезем, — отмахнулся Вепуат. — Что, уже ночь?
…Кожу ещё немного щипало. Гедимин смочил её холодной водой. Было бы интересно посмотреть, как она из багровой становится серой, но вскрывать скафандр не хотелось.
— А мешочки без нас кто-то проверил, — хмыкнул Вепуат, посмотрев на «стену». — И в них порылся.
— Да хоть бы вовсе забрал, — отозвался Гедимин, устраиваясь на шкурах. После купания мозги совсем размякли, и в голову лезла всякая чушь. «А вот интересно,» — думал он, проваливаясь в дремоту. «Икси ведь будут купаться, как придут. А в каком озере? Что у них с термостойкостью?»
Часть 4234 день месяца Воздуха — 9 день Льда. Равнина, Сфен Земли, Урдзутту — Сфен Камня, город Джера — Сфен Огня, Корни Огня
34 день Мрака, месяц Воздуха. Равнина, Сфен Земли, Урдзутту
Над головой что-то вспыхнуло. Гедимин, не открывая глаз, уткнулся лицевым щитком в одеяло.
— Процентов сорок осталось, — прошептал над ним Вепуат. — Ага, и у этого тоже. Но у тех, что остались, шипы выросли раза в два. Хорошо, что они не шевелятся. Лёд, похоже, пили ночью. Это они правильно…
Гедимин нехотя перевернулся набок и открыл глаза. Ослепительно ярким фонарём ему спросонья показался экран сигма-сканера. Вепуат вовсе не тыкал его сармату в лицо — наоборот, прикрыл ладонью и отвернулся. «Это не экран яркий,» — понял внезапно Гедимин, посмотрев на «переборку». «Это всё остальное потускнело.»
Полосы светящегося орнамента потухли и слились со стеной. Темно было и снаружи. Гедимин приподнял полог, выглянул в коридор и почти нащупал уплотнившуюся темноту. Показания дозиметра ушли в глубокий минус.
Гедимин опустил полог, достал фонарь. Устройство светилось вполсилы, и тени от многочисленных выступов и предметов на стенах стали только плотнее. «Слишком много теней,» — подумал сармат; ему было не по себе. «И никак от них не избавишься. Слишком много выступов…»
— Где Джагулы? — спросил он. Ему представился большой «отсек» с гладкими «стенами», вымазанными церой. «Если в таком месте сесть в ряд, может, световой барьер и сработает…»
— Кто где, — отозвался Вепуат, разглядывая экран сканера. — В основном — где и вчера были. Завтра холодает. Может, поэтому наружу не лезут. Внутри теплее.
— И как они защищаются от Икси? — спросил Гедимин. Ему снова стало не по себе. Тень на стене шевельнулась — и не от того, что качнулся фонарь.
— Никак, — ответил Вепуат и зевнул в респиратор. — И наши никак не защищались. Лежат себе. Непохоже, чтобы их кто-то трогал.
По пальцам потянуло холодом. Что-то прошуршало по коридору, постукивая не то иглами, не то подвесками.
— Шли бы они купаться, — пробормотал Гедимин, опускаясь на подстилки. Что-то мешало удобно пристроить локоть. Сармат повернулся — и одеяло повисло на руке, нанизавшись на шипы.
— Мать моя колба!
— А тебе идёт, — вполголоса заметил Вепуат, глядя на проросшие из скафандра гребни. Каждая пластина верхней обшивки выпустила короткий шип и ещё четыре по периметру. Щитки стали выпуклыми и укороченными, наружу проступил нижний золотистый слой. Гедимин повёл лопатками и сердито сощурился — отросшие гребни заскрежетали по «переборке».
— Да чтоб вам всем, — пробормотал сармат, отодвигаясь от «стены». Теперь не зацепиться за выступ стало ещё сложнее. Гедимин содрал с руки горсть чёрной чешуи, покосился на сфалт за плечом, на шкуры под ногами, на кривые «стены». «Ну, и где тут заниматься переплавкой? Тут же встать негде…»
— Вот и правильно, — сказал Вепуат, глядя, как сармат приделывает чешуйки обратно. — Пусть себе растут. Интересно же, что в итоге выйдет!