— Пойдём, — Вепуат пожал плечами. На склоне кратера уже никого не было — воины словно провалились в скалу. Существо на скафандре Вепуата беспокойно шевелилось и шипело, надувая воздушные полости. Гедимин двинулся вперёд, к маленькой группе ритуальщиков. Холодный ветер ворвался в шлем, скользнул по вискам, на долю секунды прижёг холодом веки. Тут что-то давило на череп, и чем дальше, тем сильнее. Вепуат шумно выдохнул.
— Вот я дурак! Пришёл без подношений…
Гедимин похлопал себя по карманам.
— Есть цацки. И пробирки для образцов. Сойдёт?
Смеяться над Вепуатом ему не хотелось — чем дальше сарматы забирались в развалины, тем сильнее Гедимину становилось не по себе. Он покосился на дозиметр — график интенсивности извивался на экране, с каждым зубцом забираясь всё выше. Стрелка металась во все стороны, раскручиваясь на шпеньке. «А я такое видел,» — вспомнил Гедимин. Он уже рассмотрел символ на ярко освещённой плите — вихрь с глазом внутри. Вертикальный зрачок, казалось, пульсирует.
Дудки завыли громче — и как-то совсем неритмично. Кьюссы, оставив их в нишах разрушенной стены, пятились от неё прочь. Каждый шаг давался им с трудом. Кто-то в костяной маске отступил ещё на пару метров, зачерпнул растопыренными пальцами воздух и повернулся к сарматам. Его одежда уже не развевалась на ветру, даже лёгкая бахрома еле-еле шевелилась. Секунда — и остальные Кьюссы вышли из невидимого смерча и остановились, глядя на сарматов сквозь костяные забрала. К шлемам из черепов кто-то приделал множество зубов — и этот «козырёк» определённо мешал обзору. Гедимин сквозь него еле видел лица — светло-серый мех, длинные вибриссы, пигмент вокруг глаз…
— Та, кто ведёт ветра, смотрит на вас благосклонно, — сказал Кьюсс с самой толстой связкой бус на груди. — Хоть вы и служите другим богам. Что ты скажешь, о Урху? Не было тебе знамений этой ночью?
Вепуат растерянно хмыкнул.
— Не знаю. Пойдём уже, дело к рассвету, — он покосился на часы. — Вожди кланов, наверное, ждут. Да и нам незачем терять время.
Кьюсс протянул руку к его запястью.
— Око Пламени видит, как течёт время? Да, оно очень зорко…
…В этот раз их усадили на верхнем ярусе, и Гедимин этому совсем не обрадовался. Стоило неосторожно шевельнуться, и он упирался шлемом в потолок. Вепуату было легче, и он с любопытством глазел по сторонам — и на Кьюссов на нижних ступенях, и на тех, кто сидел прямо на полу поодаль от террасы, и на два «ксилофона» с костяными резонаторами, и на конус с водой, встроенный в подлокотник трона. В конусе плавала слабо светящаяся чашечка, и вода от неё тоже светилась — и Гедимин, опознав это свечение, только головой покачал. «Или у местных бешеная радиостойкость — или они живут лет по двадцать…»
Один из Кьюссов у трона поднял руку. Повисла тишина. Правитель выпрямился.
— Я — Унксу-Эаннайя, опора ледяных вершин, опора Джеры. Никто не скажет, что я глух к её бедам. Боги отвернулись от нас, боги на нас гневались, но могущественные жрецы умиротворили их. Урху и Геджер из рода Пламени принесли нам священное снадобье. Склонитесь же перед ними! Пусть тот, кто осмелится, подойдёт к трону…
Он опустился в кресло и дотронулся до подлокотника. В полной тишине Гедимин услышал стук падающей капли. Светящийся поплавок качнулся.
Кто-то из Кьюссов двинулся вперёд. Он практически полз на четвереньках, одной рукой прижимая к груди что-то объёмное. У нижней террасы он замер и распластался — и, не глядя на верхние ступени, положил перед ними трубку из полой кости и красный сосуд-конус. Края трубки были вымазаны светящейся краской, но Гедимин едва обратил на это внимание. Он смотрел на тёмно-красное стекло. Это был не кристалл, даже не отливка, — сосуд выдули из пластичной массы и покрыли завитками внешние стенки. В ещё горячее стекло вставили костяные ручки — они потемнели от нагрева, только небольшая часть осталась жёлтой.
— Давай сюда, — Вепуат, потеряв терпение, наклонился за сосудом, сунул трубку, набитую церой, Гедимину и плюхнул в чашку комок Би-плазмы.
— Крышка есть? Без крышки — это вы зря. И пропахнет, и выползет.
Крышка нашлась. Из Кьюссов, кажется, только правителя не перекосило — и Гедимин уже думал, глядя на его костяную маску, не встроен ли туда респиратор. Владелец чашки прижал её к груди и проворно отполз назад. Воин, стоящий у выхода, дотронулся длинным шестом до его плеча и указал на дверь.
«А на ногах они подходили бы быстрее,» — думал Гедимин, болезненно щурясь. Среди распластанных по полу аборигенов ему было не по себе. Все молчали, только слышно было, как капает вода. Он подобрал очередную чашку, оставленную на террасе — в этот раз костяную и, похоже, довольно старую. К ней на шнурке привязали крышку, и Гедимин быстро её задвинул. «Стеклянных ёмкостей у них немного. Все — тёмно-красные. И… похоже, это не наше стекло. Оно тяжелее и холоднее, плотность другая. Любопытно…»
…Вода ещё капала, когда последний Кьюсс покинул зал. Поплавок светился уже из толщи резной кости. Правитель перекрыл клапан, и кто-то тут же наклонил над конусом сосуд с водой. «Ещё одна ёмкость из красного стекла,» — машинально отметил Гедимин. «Это, похоже, ценный материал.»
— Джера склоняется перед жрецами Пламени, — бесстрастно проговорил правитель, поднимая руку. На броню сарматов опустились ленты красной ткани. С них свисала бахрома — нити с мелкими нанизанными камешками, зубами и косточками. Вепуат повёл плечами и смущённо хмыкнул.
— Ты-то лекарство принял? — спросил он у правителя. — И твои… помощники? Тут, если что, ещё осталось.
Он плеснул Би-плазмы в подставленную кованую чашку. Правитель сунул её под костяную маску, тихо зашипел и передал ёмкость соседу. Тот пытался не зажимать нос, но надолго его не хватило. Третий уже и не пытался.
— Ещё горько? Или уже нет? — спросил Вепуат, глядя, как Кьюссы пускают по кругу мешочек какой-то сушёной органики. Гримасы у всех были выразительные. Правитель, шумно выдохнув, повернулся к сарматам и отцепил от своей связки четыре нити бус.
— У вашего снадобья множество вкусов, но ни одного знакомого. Чья эта кровь? Где вы нашли этого зверя?
Вепуат хмыкнул.
— Оно само себе зверь. И само себе кровь. Так и растёт — в виде жижи, — он покосился на бусы, уложенные на грудь, и чуть подвинул их, освобождая перья. Гедимин смотрел на свою долю «цацек» и радовался, что филки этого не видят. «Только взлетим — разберу на образцы. Минералы тут интересные. Не видел таких раньше. Наверное, из Джирахгета.»
— И эти чаши — его темница? — правитель протянул руку к забытой фляге. — Или садок, где оно кормится?
— Ну да. Растёт оно там, — Вепуат убрал флягу и сполз на нижний ярус. Там, наконец, удалось выпрямиться.
— Скажи, а почему у тебя вся охрана без оружия? — спросил он, оглянувшись на воина в длинном панцире. — Ни топора, ни лука.
— Они вооружены так, как Джера смогла вооружить их, — отозвался правитель, поднимая когтистый палец. Воин молча вскинул руку в массивном костяном браслете. По торчащим из него дугам проскочила синяя искра. Гедимин мигнул.
— Te’ek dasaja⁈ — он уставился на браслет в поисках аккумулятора. На виду были только мелкие камешки — и, кажется, осколок «вечного льда». Один из Кьюссов молча поддел шкуры на полу длинным шестом и подбросил одну из них к потолку. Сверкнула синяя искра, и броню Гедимина присыпало инеем. От шкуры осталась горсть обледеневших ворсинок.
— Н-неплохо, — пробормотал Вепуат, оглядываясь на Гедимина. Тот мог только пожать плечами. Его взгляд намертво прилип к «бластеру».
— Heta! — Вепуат вцепился в его плечо и развернулся к правителю. — Интересная штука. И… много ещё таких у вас?
— Джера чем-то смогла удивить жрецов Пламени? — кажется, Кьюсс ухмыльнулся под костяной маской. — Уж вы-то искусны в магии…
Гедимин мигнул.
— В чём? Это ведь… излучатель? Преобразователь энергии?
Кьюссы переглянулись.
— Ты говоришь на своём наречии, — отозвался правитель. — Мы его ещё не выучили. Хочешь ли увидеть, как состязаются воины Джеры? Состязания угодны той, кто направляет ветра.
Гедимин качнул головой.
— Я хочу… — с мыслями удалось собраться не сразу. — Посмотреть, как эта штука устроена. И где их делают. Я ничего не трону. Только посмотрю, и всё.
Правитель небрежно дотронулся до его плеча.
— Ты — открывающий врата Ук-кута и закрывающий их по своей воле. Скажи слово, и Джера его исполнит. Хочешь увидеть мастерские магов? Акхайен тебя проводит.
Он протянул одному из Кьюссов нитку бус, и тот с поклоном добавил её к своему ожерелью. Вепуат беспокойно зашевелился.
— Я тоже хотел бы посмотреть. Там, наверное, интересно. Мы всё равно тут задержимся. Надо проверить, как действует лекарство… Гедимин, ты ведь не спешишь?
Сармат молча кивнул. Смотрел он только на браслет. «Преобразователь… В основе, похоже, всё-таки „омикрон“. Не зря эти штуки так фонят. А вот как оно потом преобразуется и направляется…»
…Крытое помещение — часть двора — продувалось всеми сквозняками. Гедимину на пару секунд удалось выпрямиться и расправить плечи. По углам двора и вдоль стен он увидел подушки, обтянутые кожей и изрядно пропитанные пылью. Перед ними стояли костяные столы — или, скорее, наковальни со множеством рогов и расщеплений. Рассмотреть стойки для инструментов сармат не успел — его проводник уже нырнул в очередной узкий проём и нетерпеливо выглядывал оттуда. Гедимин покосился на корзины с цветными обломками, пустые вёдра, повешенные на стену, и провалы в полу с подведёнными к ним желобками. Тут пытались поддерживать чистоту, но каменная пыль была неистребима.
— Шлем! — дежурно предупредил Вепуат, выглядывая из соседнего отсека. Он начинался за изогнутым коротким коридором. Гедимин прополз туда, пригнувшись и упираясь спиной в стену, согнулся ещё сильнее, подныривая под арку, хотел выпрямиться, но Вепуат его удержал.
Тут был округлый отсек, довольно светлый, от пола до потолка выкрашенный церой. Поверх неё начертили разные символы. Гедимин опознал тот, что повторялся чаще других, — ромб, рассечённый на четыре части, знак бога ремесленников. Еле слышно хмыкнув, он осмотрелся по сторонам.