Филки у биконуса дружно фыркнули.
— Не хочешь покрутить?
— Эй, там! — сварщик выглянул из-за цистерны. — Сармат погиб, а вы всё галдите.
На станции снова стало тихо. Гедимин водил «жалом» лучевого резака вдоль металла и следил за испаряющимся дымком. Сгоревшая «жидкая молния» конденсировалась в виде безобидных окислов — по крайней мере, в этом сармат был уверен.
18 день Жизни, месяц Воды. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген
— Чисто, — Гедимин протянул заправленные сварочные аппараты филкам. Те переглянулись и покосились на каменный пол.
— Сюда бы верстак, что ли. Или хоть подставку, — пробормотал один из них, взвешивая аппарат на руках. — Эти штуки валяются на полу — того и гляди, протекут.
Гедимин угрюмо сощурился. «И правда. Не подумал. Какую-нибудь переносную стойку из костей…»
Наверху загудело. Подъёмник поехал по шахте. Едва шум поршневой машины смолк, сверху донеслись приглушённые расстоянием голоса. Затем кто-то взвыл.
— Ага! — филк, смешивающий «цемент» с водой, повернулся к сварщикам и нехорошо ухмыльнулся. — Командир добрался до лифтёров. Теперь и у них мотор отобрали.
Бетонщики переглянулись и захрюкали. Дежурный у транспортёра ударил ладонью о ладонь.
— А это к чему? К тому, что Гедимин сегодня заночует в шахте! Его вручную весь лагерь не поднимет!
Филки захрюкали громче. Гедимин покосился на втянутые когти, на ствол шахты — «Да я-то выползу… но Айзек-то обо что треснулся? Таскать грузы вручную, когда есть механика, — на кой метеороид⁈»
Наверху защёлкал блокиратор. Кто-то протяжно свистнул.
— Sa tatzqa! Принимай!
В шахту, болтаясь на крюке подъёмника, спускалась гроздь матрасов в ярких пятнистых чехлах.
… — Пустой-то крюк легко тянуть! — крикнул, заглядывая снизу в колодец шахты, кто-то из бетонщиков. Никто ему не ответил. Наверху возились, прицепляя к подъёмнику что-то объёмное, но лёгкое. Гедимин покосился на разложенные вдоль коридора матрасы, вёдра, короба, связки костяных вешалок и держателей. Все они были пронумерованы — а в недрах подземного барака новый комендант сейчас нумеровал жилые ячейки. Филки, оглядываясь на временный склад, угрюмо щурились.
— А мыться где?
— А кормить нас тут будут?
Наверху загудела поршневая машина. Филки изумлённо переглянулись. За подъёмник в этот раз держался Вепуат, а рядом с ним висела крепко привязанная большая раковина. В её металлических боках зияли мелкие отверстия.
— Гедимин, помоги, — отрывисто сказал сармат, спускаясь на каменный пол. — Генератор надо отнести в генераторную. Как думаешь, хватит одного на корпус? Тут же пока неполное заселение, полсотни всего жильцов…
…Рабочих наверх всё-таки подняли. Гедимин выбирался последним, прислушиваясь к гулу совершенно исправной машины и переругиваниям филков. Наверху обсуждали, где труднее — на подъёмнике, транспортёре или «бетономешалке». У шахты, не влезая в разговор, стоял Вепуат и угрюмо щурился. Увидев Гедимина, он дёрнул углом рта.
— Сильно занят?
Сармат пожал плечами.
— Перерыв — полчаса. Там, внизу, работы много.
— Ну да, — кивнул Вепуат, глядя мимо него; глаза разведчика сузились и потемнели. — Зайдём в цех, ладно? Ты только сядешь и послушаешь. Я…
Он судорожно вздохнул.
— Может, я там и один справлюсь. Вода вынесет.
Гедимин вздрогнул.
— Ты, вообще, о чём?
…В цеху было тихо. Гедимин молчал, болезненно щурясь. Под рёбрами шевелилось что-то холодное.
— В прошлый раз получилось, — сказал Вепуат и снова попытался перехватить его взгляд. — Эти ворота… они открываются. Если два города Сэта пролезли… один филк — он как-нибудь пройдёт.
Вепуат криво ухмыльнулся. Гедимин тяжело качнул головой. То, что перекатывалось под рёбрами, больно давило на диафрагму — и дышать, и говорить было трудно.
— Если всё так легко… Почему тогда тут все не оживают? Скогны, Джагулы…
— Ничего не легко, — Вепуат мотнул головой. — Там сгинуть — как нечего делать. Но мы туда спускались — и дорогу знаем. Я… думаю, я выдержу. Возьму кровяной камень… Тут главное — не потерять сознание раньше времени. Фьялару нечего делать в местном могильнике. Я его вытащу.
— Псих, — обречённо вздохнул Гедимин, поднимаясь на ноги. — На чём едем? Снова на сааг-тууле? Джагулам скажем, куда и зачем?
Вепуат ошалело мигнул.
— Едем? Так ты… ты тоже?
…Над поддоном воды, втащенным на крышу, поднимался густой пар. С брюшного панциря туун-шу уже капал конденсат, но существо не подавало признаков жизни.
— Ты его не сваришь? — Гедимин поднёс «щупы» анализатора к щиткам, проверяя температуру. Вепуат мотнул головой.
— Он высоко висит. Мн-да… Что-то не помогает.
Он опустил термобластер — вода в поддоне кипела уже и без подогрева — и ухватился за швартовы.
— Держи с той стороны! Надо его раскачать!
Гедимин повис на канатах. Живой дирижабль закачался в облаке пара. Секунду спустя его хвост рассёк воздух. Сармат, еле успевший выпустить тросы, скатился на землю. Вепуат с радостным воплем полетел следом. Туун-шу со свистом втянул воздух и рванулся вертикально вверх. Из боковых «люков» проросли крылья. Глаза, открывшиеся вдоль боков, озадаченно смотрели по сторонам. Вепуат, столкнув горячий поддон с крыши, защёлкал когтями по броне, натягивая тросы. Туун-шу нехотя, по дециметру, спускался к «причалу». Вепуат с ухмылкой показал Гедимину жест превосходства. Тот угрюмо сощурился — из лаборатории на лязг и вопли уже выбирался Айзек, а из барака выглянул Кенен Гварза. Незаметный отлёт явно не задался.
… — Два полоумка, — «припечатал» Гварза. Айзек болезненно поморщился.
— Вепуат… Ты уверен, что это… имеет смысл?
Разведчик пожал плечами.
— Должен же кто-то попробовать. А мы там уже были. Дорогу знаем.
— Не нравится мне эта затея…- протянул Айзек, глядя мимо сарматов. Гварза фыркнул.
— Кто здесь командир — ты или Кет?
Взгляды сошлись на Гедимине. Тот нехотя поднял голову. «Сам знаю, что затея — полный бред. Но Вепуат же не отступит. А я хоть присмотрю, чтоб не убился.»
— Зрячие камни, — пробормотал он, силой заставив себя смотреть Айзеку в глаза. Тот мигнул.
— Что?
— Зрячие камни, — повторил Гедимин уже с большей уверенностью. — Передатчики… но в основном — приёмники. Для станции. Тут, на холме, система настроена. Нужна такая же внизу. А камней не хватает.
Гварза беспокойно шевельнулся.
— Не хватает камней? Разве не предполагалось перенести их на станцию с поверхности? — он повернулся к Айзеку. Тот дёрнул плечом.
— Пока стройка идёт, за поверхностью надо следить, — пробормотал он. — А внизу… это уже необходимо?
Гедимин кивнул.
— Много рабочих площадок. Опасное производство. Фьялар… — он болезненно поморщился. — В общем, нужен присмотр. Дежурный отсек с медиком и ликвидаторами. Передатчики у меня ещё есть, но вот приёмники…
— Понятно, — отозвался Айзек. — А их единственный источник… Ну хорошо. Отправляйтесь. Оформим как добычу редкого ресурса. Сколько дней на это уйдёт? Пять-шесть?
— Постараемся быстрее, — проворчал Вепуат, глядя в палубу. — Но тут дождь, обзор никакой…
— Гедимин, — Айзек как будто его не слышал. — Ты, правда, можешь оставить стройку на шесть дней?
Сармат поспешно кивнул.
— Пока цистерны и трубы не готовы, вентили ставить некуда. А пока не готовы трубопроводы — не до люков. Вернусь — разберёмся.
Айзек посмотрел на него с сомнением и протянул руку с передатчиком.
— Скинь мне блок чертежей — всё, что про «Элидген». Не вернёшься на седьмой день — займусь твоими вентилями.
…Урджен глядел на сарматов исподлобья и молча перекладывал на белой шкуре камешки, семена и кости.
— Летучие звери — быстрые, — проворчал он, поднимая на ладони крупный просверленный позвонок; он то ли обгорел, то ли пропитался чёрным пигментом, — Гедимин никак не мог понять, что же его окрасило. — До Сфена доберёшься. А вот дальше…
Джагул со вздохом отвязал от пояса мешочек и показал сарматам связки позвонков, камешков и чёрных когтей.
— Зверя оставишь поодаль. К ущелью не тащи — сбросит. Вот это всё — завяжешь, как тогда завязывал. Ты ведь не за камнями идёшь…
Гедимин мигнул. Это был не вопрос — Урджен знал правильный ответ, и он ему очень не нравился.
— Куда бы я ни шёл… — Вепуат оборвал фразу на полуслове и заглянул сновидцу в глаза. — Скажи, у нас получится? Что говорят твои перья?
Джагул угрюмо ощерился.
— Перья о таком не спрашивают. Если хочешь — иди.
…Защитное поле растянулось над крыльями туун-шу. Оно защищало от дождя, падающего сверху, отчасти — от водяных капель, разносимых ветром, — но влага висела в воздухе, и зверь летел медленно и всё время забирал кверху. «Хочет подняться над тучами,» — Гедимин покосился на небо, затянутое рваной дымкой. «Но там мы быстро потеряем дорогу.»
Он оглянулся на холмы. Лагерь уже давно утонул в дымке — его видел только сигма-сканер. Гедимин опустил прибор и едва заметно сощурился. Ему было не по себе. «Лететь в мир мёртвых…» — он снова оглянулся на лагерь и тяжело вздохнул. «Лететь в мир мёртвых, чтобы оживить мертвеца. Кто бы мне такое сказал ещё год назад…»
20 день Мысли, месяц Воды. Равнина, Сфен Земли — Сфен Воды — Сфен Молнии
Туун-шу заворочался ещё час назад. Гедимин привстал на его панцире, посмотрел на кромешный мрак и придержал Вепуата за плечо.
— Сиди. Успеется.
Ещё час туун-шу раскачивался, разминая хвост и крылья, и то нагнетал, то стравливал воздух. Наконец из полумрака проступили деревья в дальних ущельях. Из них торчали длинные наклонные конусы; присмотревшись, Гедимин понял, что это листья — только их перистые отростки плотно прижались к черешку и образовали жёлоб. По многочисленным желобкам внутрь дерева утекала вода.
— На кой им столько жидкости? — вслух подумал Гедимин. Туун-шу уже набрал высоту, расправил крылья, мощно бил хвостом, — полузатопленные долины только мелькали под брюхом. Листья-желобки отрастили все — и «валуны», и «колонны», и округлые «холмы», и приплюснутые «спирали». На их коре пестрели яркие лепёшки «лишайника».