— Сигнальные огни, — раздался голос Айзека за спиной. Сармат скатился с коридора оттока и вопросительно хмыкнул.
— Я их не нашёл, — пояснил Айзек. — А ведь по схеме их должно быть немало — и здесь, и снаружи.
Гедимин досадливо сощурился.
— Заготовки есть. Надо монтировать. Не думал, что это срочно.
Айзек кивнул.
— Кенен найдёт рабочих. Сделай разметку. Раз у нас есть реактор, сигнализация быть должна.
…Монитор горел зелёным огнём. Гедимин покосился на рамочный радиометр, отражённый в зеркале, и едва заметно качнул головой. «Реактор раскочегарился. А не должен бы. Его что-то облучает, а я это прохлопал?» — он внимательно смотрел на стержни, выискивая белые точки. «Светит ровно. Пока трогать не буду. Надеюсь, автоматика не подведёт, если что.»
— Вот здесь, — Айзек кивнул на метки, только что начерченные на полу, — у вас будет аварийная сигнализация.
— Ага, — отозвался Кённа, не отрывая взгляд от монитора; его глаза были закрыты тёмным щитком. — Сигнализация. Это нужно.
— А часы нам когда вернут? — вмешался другой оператор, похлопав по пустующему краю пульта.
— Служба времени сообщит, когда ваша смена закончится, — сухо сказал Гварза. Оператор недоверчиво хмыкнул.
— Знаю я эту службу!
— Тише, — вмешался, недовольно щурясь, Айзек. — Часы найдём. Атайр! Что там за возня? Вы ещё не ушли в машзал?
Из приоткрытого шлюза выглянул угрюмый филк. За его спиной виднелась гружёная волокуша. На неё поставили бетономешалку и три бочонка с разными маркировками. Стеклянные плитки — то, что предполагалось сажать на «цемент» — лежали в рюкзаках филков-рабочих.
— Мы туда не пойдём, — мрачно сказал Атайр. — Никто из нас в реактор не полезет.
Айзек растерянно хмыкнул. Гварза шагнул к приоткрытому шлюзу.
— Что значит — не пойдём? Это приказ.
Филк втянул голову в плечи и недобро ощерился.
— Я уже сказал! В ядерный реактор никто не полезет.
— Там никто не проживёт и секунды, — вмешался другой рабочий. — Кто вообще выдумал такой приказ?
Айзек отодвинул Гварзу в сторону.
— Я же объяснял — реактор полностью экранирован, машзал сейчас безопасен. От вас всего-то и требуется — наклеить плитки на пол!
Филки переглянулись.
— Где хочешь, только не в реакторе, — сказал Атайр. — Туда, вон, пусть Кет ходит. Он в скафандре. А мы не сунемся.
Гедимин двинулся к нему, но налетел на руку Айзека, выставленную поперёк дороги.
— Работы хватает и помимо машзала. Займитесь, — Айзек махнул в сторону разметки. — Машзал первого блока мы возьмём на себя. А второй — на твоей бригаде. Там никакого реактора ещё нет. Действуй!
— Часы! — напомнил ему вслед Кённа.
…От сигнализации в жилом корпусе, на взгляд Гедимина, не было проку — если там настолько мощное излучение, что она «включилась», бежать куда бы то ни было уже бесполезно. Но спорить он не стал и начертил несколько крестов в коридоре и один — в комендантской. О чём с комендантом говорил Айзек, Гедимин не прислушивался — был занят мысленными подсчётами. По-любому выходило, что сигнальные плитки придётся делать заново — запаса хватало только на главный корпус и щиты управления. «Плохая цера у нас ещё была. Шихта… если только её не перевели на цацки,» — он покосился на коридор, ведущий во вспомогательный корпус. «Я ведь в цехах до сих пор не был…»
— Хм-м… — протянул Айзек, проходя мимо, и замедлил шаг. — У службы времени? Но им-то зачем лишние часы? Разве что…
Он поднял сигма-сканер и удивлённо хмыкнул.
— Кут’тайри⁈ Вот не подумал бы… Гедимин! Как по-твоему, зачем Кут’тайри песочные часы?
…Случайно коснувшись стены, сармат отдёрнул руку — нервные окончания прижгло. Горячий воздух поднимался к вытяжке, не задерживаясь в коридорах, но стены успели прогреться.
Кут’тайри взял в руки часовую колбу, пару секунд подержал её, и, склонив голову, протянул Айзеку.
— Вещь Пламени пусть будет ему возвращена, — в его шелестящем голосе Гедимину мерещилось сожаление. — Я лишь благодарю её — она была хорошей защитой от хаоса.
— Спасибо, — рассеянно пробормотал Айзек, встряхивая чёрный «песок». — Гедимин, поставь сигналку и тут, внутри.
Сармат, пожав плечами, начертил на стене два креста. Кут’тайри пристально следил за ним и не спешил вернуться в гамак.
— Тебе часы нужны? — спросил Гедимин. — Для дела или как украшение? Пойду работать со стеклом — могу сделать тебе такой брелок.
Он показал пальцами размеры будущей «цацки». Для сармата она была миниатюрной, для Сэта — крупной и заметной, и Гедимин прикидывал, как уменьшить массу.
— Не стоит так утруждать себя, — жрец склонил голову. — Мастер Хеттийиррн… Давно хотел спросить — кто охраняет холм Пламени? Давно не слышал о воинах и их постах…
— Сейчас — никто, — ответил Гедимин, думая, где ещё нужна будет сигнализация. — Да и незачем. Нас куда-то уволокло, теперь — пока найдут…
Он двинулся к выходу, но обернулся на недовольное шипение.
— Кочевники стремительны, как ветер, — Кут’тайри оскалился. — И так же переменчивы. Чего прошлогодние клятвы стоят, если этот год не скрепил их⁈ Скажи, и я зажгу пять огней. Сэта пришлют воинов. На холме снова встанет огненный дозор.
Гедимин мигнул.
— Что там? — Айзек, вернувшись с полпути, заглянул в отсек. — Спор из-за сигнализации?
— Я говорю — вы неосторожны, — повернулся к нему жрец. — Если холм не защищён, вы здесь как в ловушке. Скажи, и я зажгу огни, и воины Сэта придут сюда. Разве в том году ты был недоволен их стражей?
Теперь мигнул Айзек.
— Созывать их — не рано ли? Я благодарен вам всем, но если хаос ещё не отступил…
— Дни Камня давно начались, — Сэта поднял уши, будто к чему-то прислушиваясь. — Тут уже нет сомнений. Сэта давно не слышали голоса Пламени. Могу я зажечь огни?
Айзек едва заметно ухмыльнулся.
— Только подожди — найдём Кенена и Вепуата.
…Наверху было жарко, и воздух еле-еле двигался, — даже воины Сэта взяли с собой под сторожевой купол всего одну термочашу. Теперь на «восточном» краю плато, над пустым ангаром ткацкого цеха, дрожала воздушная рябь.
Гравий на плато лежал волнами. Под верхним слоем что-то потрескивало, шевелилось, иногда сыпались камешки, — обломками присыпало остатки растений, и теперь их растаскивали по норам. Заглядывая в ущелье, Гедимин видел поваленные спороносные стрелки и догнивающие листья-лепёшки. Сквозь них проросло что-то шевелящееся, белесое, волокнистое. Ворсистые «гусеницы»-падальщики бродили по остаткам, выбирая наименее обросшие, — «мох» при попытке его потревожить хлестал влажными отростками по морде. Влага содержала что-то довольно едкое или пахучее — «гусеницы» шарахались, поднимая ворсинки дыбом. Иногда то одна, то другая «моховая» лепёшка вздрагивала, проседала и медленно утягивалась в гравий, несмотря на судорожные трепыхания «мха». Вепуат косился на ущелье и недовольно морщился.
— Не время расползаться, — сердито сказал ему Айзек, отодвигая в сторону очередную глыбу. — К возвращению Кенена должен быть готов хоть один подъём. Гедимин, опробуй, — выдержит?
Сармат с грохотом приземлился на сложенные вместе камни, потоптался на них и сдержанно кивнул.
— Со временем просядет, но месяца три продержится.
Он поднял сфалт, примерился к выступам верхней глыбы. Сарматы подались в сторону. Участки, уже тронутые плазменной струёй, ещё дымились; их было немного — дорогу не столько прорезали в массиве, сколько собирали по кускам.
— Гварзы всё нет, — Вепуат, придвинув к «пандусу» последний массивный обломок, шагнул назад и шумно выдохнул. — Третий час.
— Не тем углом положили, — Айзек посмотрел на обломок сбоку. — Перевернуть?
Гедимин подсунул под глыбу каменные клинья-демпферы и дёрнул плечом.
— Оно со всех сторон кривое. Сейчас подровняю.
Он попятился от дымящегося подъёма, посмотрел вверх, — теперь на плато вёл грубый, но относительно ровный пандус, немного заглублённый в скалу. Гравий, опасно нависающий над дорогой, сбросили вниз; Гедимин предлагал сделать ограду из крупных валунов, но Айзек отмахнулся.
— Быстро управились, — шумно дыша, он выбрался на плато и оглянулся на душевую. — Гедимин, из этих развалин можно что-то извлечь? Трубы, шланги, — что ещё годится в переплавку?
— Душевую можно ввести в строй, — отозвался Гедимин, глядя на расколотый ангар. «Основная проблема — вот этот надлом. Залепить его можно, но первая же встряска… Стянуть скобами? Чтоб хоть ветер не задувал…»
— В строй? — переспросил Айзек. — Зачем? На станции достаточно душевых. Экипаж не жалуется.
— Филки? Не жалуются? — пробормотал себе в респиратор Вепуат и тихонько захрюкал. Айзек недовольно на него покосился. Гедимин, следя за ними вполглаза, двинулся к расколотой стене. «Если бы ангар стоял торцом на „юг“, мог и уцелеть. Длинное здание без внутренних опор, неудачно растянутое… Если бы не скважина, попробовал бы развернуть.»
— Горячий цех надо оттащить от обрыва, — вслух сказал он. — Упадёт — внизу мало не покажется.
— Кенен вернётся — попробуем, — не стал спорить Айзек. — Но что с душевой? Кому она здесь нужна?
— Икси, — ответил Вепуат. — Мне как-то… не очень хочется видеть их внизу. Реактор разволнуется…
Айзек хмыкнул.
— Что бы помешало Икси пойти вниз, если им так захочется?
Он оглянулся на Гедимина, ощупывающего края надлома, и крепко взял его за локоть.
— Это всё терпит. Займёмся пока второй дорогой.
…Шёл восьмой час, и освещённость уже начинала падать, когда Вепуат первым из сарматов услышал вдалеке хруст гравия и гул мотора.
— Едет! — он перемахнул через дымящийся участок дороги и взлетел на обгоревшую крышу. — Ага, вижу машину… Неужели нас так далеко отволокло?
Айзек проверил, как лежит нижняя глыба, и отряхнул руки от каменной пыли.
— Семь часов, даже чуть больше, — он сверился с наручным передатчиком. — М-да… Теперь по два раза в день не набегаешься.
…Гедимин говорил, что хватит пятидесяти филков, Айзек решил созвать сотню, — но на поверхность выбрались все, оставив под землёй только операторов ИЭС и дежурных у лифта. У каждого с собой был фонарь, — на плато стало светлее, чем днём. Пришли и коменданты, — Гедимин видел, как они старательно тянут трос. Филки оживлённо перекрикивались, и ворчания было не слышно. «Видно, надоело сиде