Угловатый орнамент повторялся на каждом шпиле. Где-то его выдавили в пластичном камне, где-то — вырезали в уже затвердевшем, но все значки были очень похожи друг на друга. «Знак… то есть — работающий знак,» — решил Гедимин, старательно запоминая изгибы орнамента. «Электричество тут какое-то странное… но всё-таки — эти штуки очень похожи на громоотводы.»
— Гедимин, ты куда? — Вепуат потянул зазевавшегося сармата за плечо. Тот быстро огляделся — и увидел, что на всех выступах вокруг них сидят Хиги. Большая часть держалась в стороне, но пара десятков заключила сарматов в плотное кольцо. Сверху спикировал ещё один и привстал на задних лапах, сложив передние в почтительном жесте.
— Уркку и Хетшер! Вы — гости дома Тик, — протрещал он. Вепуат дружелюбно ухмыльнулся.
— Тик-Кифахси! Давно ты у нас не был.
— Много работы! — Хиг указал на неподвижного туун-шу, растянутого на тросах. — Дом Тик поймал зверя…
Сбоку раздался громкий треск.
— Чего уставились? — один из Хигов поднялся на задние лапы и развернулся к зевакам. — Это дела дома Тик!
— И дела дома Ахсу, — протрещал другой, на другом краю кольца. — Больше ничьи!
— У домов Тик и Ахсу много работы, — сказал Тик-Кифахси, расправив и тут же свернув крылья. — Было собрано много молнии! Мы готовы прилететь, если нас позовут…
— Говори о зверях, Тик-Кифахси, — протрещал другой Хиг, вставая на задние лапы. — А торговля — дело Ахсу-Риккири. Что скажете, пришельцы из дома Пламени? Кто придёт к вам в день Земли? Что принесут на обмен?
Вепуат пожал плечами.
— Джагулы и Сэта придут — и, может, приедут Скогны. У народа Пламени есть вещи на обмен. Я сложу карту, и вы нас найдёте, — мы теперь недалеко от устья Эллура.
— Устье Эллура? — по шипам переговорщика пробежали искры. — Далеко ли от долин Кситту?
Ящеры переглянулись.
— Рядом с ними, — ухмыльнулся Вепуат. — Рядом с залежами церы. Так что — прилетайте. А мы пришли за нашим туун-шу.
Гедимин уже давно слышал нарастающее шипение и потрескивание. Теперь он поднял голову — и увидел, как «дирижабль» раскачивается на тросах и то втягивает, то стравливает воздух. Хиги метнулись во все стороны. Четверо спикировали зверю на спину. Вниз полетели отстёгнутые тросы. Существо развернулось боком, и Гедимин увидел его бортовой номер и ярко-зелёные буквы «ТИКС».
— Tza— a!
Чёрная разлапистая тень промелькнула над плечом. Вепуат, на лету складывая крылья, упал на панцирь туун-шу. Животное, ударив хвостом, промчалось над Гедимином и с громким свистом крутнулось на месте. К сармату свалились два «троса»-щупальца.
— Лезь быстрее! — нетерпеливо махал ему Вепуат. Его глаза светились. Хиги уже спрыгнули с брони и теперь парили рядом. Гедимин подтянулся на тросах и выполз на панцирную спину. Из-под пластин на него уставились круглые глаза.
— Отвык от твоего веса, — Вепуат похлопал зверя по головному щитку. — Спасибо, дом Тик!
— Дом Тик хорошо готовит таких зверей, — сдержанно отозвался кто-то из ящеров. — Но дом Ахсу ловит их лучше.
— Мы, из домов Тик и Ахсу, разделим плату, — быстро проговорил другой.
— Вы недавно поймали туун-шу? — Вепуат уговорил животное развернуться и повиснуть невдалеке от неподвижного «дирижабля». На его панцирь уже перебрались Хиги из разных кланов — Гедимин наконец разобрался в цветах родовых «цацек», хотя подозревал, что тут же их забудет.
— Мы высоко поднялись в день Жизни, — сказал ящер из рода Ахсу. — Выше всех, чтобы найти летучую стаю.
С другого края провала донёсся трескучий смешок. По хребту ящера пробежали искры.
— Мы отбили от стаи двух зверей… — продолжил он. На краю провала сверкнул разряд.
— Считай лучше, Рик! — засмеялись там. Ахсу-Риккири затрещал всеми шипами.
— Что ты лезешь в дела рода Ахсу⁈
Что-то спикировало на головной щиток Тикса и встряхнулось, разбрасывая искры.
— Зверь ещё совсем дикий, — вполголоса сказал Тик-Кифахси. Его узкая морда то и дело поворачивалась к провалу — на его краях спорил уже десяток Хигов. Туун-шу медленно огибал «дикого зверя» по широкой дуге и старался сделать её ещё шире. Неподвижное животное на него не реагировало.
— Дали бы ему воды, — сказал Вепуат, глядя на «дикаря» с сочувствием. — Что-то он совсем сжался.
— Рано, — отозвался Киф. Кто-то из тех, кто сидел на панцире «дикаря», постучал по головному щитку. Существо не отозвалось.
— Вы его что, вообще не кормите? — вскинулся Вепуат. — С тех пор, как поймали⁈ Он же голоден…
Ящеры на панцире переглянулись.
— Он толстый. Ещё и кормить — сорвётся и улетит.
— Рано, — повторил Киф, заглядывая зверю под брюхо. — Он и близко не голодный. И пока не проголодается, мы с ним не сладим.
Гедимин косился на Вепуата с нарастающим недоумением. «Тебе-то что до чужого зверья?»
— Воды-то могли бы дать, — буркнул сармат. — А его поймали просто так? Или покупатель уже есть?
— Это для Джеры, — ответил сидящий на панцире, и остальные зашелестели крыльями. Вепуат еле слышно хмыкнул.
— Для Кьюссов? Они там, значит, опомнились… А продайте нам! Мы хорошо заплатим.
Гедимин мигнул. Киф спрыгнул с панциря туун-шу и перелетел на «дикаря». Тот по-прежнему не подавал признаков жизни.
— Дом Тик обещал зверя Кьюссам, — протрещал Киф, и остальные согласно зашуршали. — Дом Тик держит слово. Не будет держать — кто будет иметь с ним дело⁈
Вепуат открыл было рот, но только пожал плечами.
— Ну, пусть так. Но если Кьюссы сами… нарушат слово — мы этого зверя выкупим.
…Он ещё трижды обернулся, пока туун-шу летел над каменным «деревом», и уже у разлома еле слышно что-то пробормотал. Гедимин недоумённо хмыкнул.
— На кой тебе вторая зверюга? С одной бы справиться. Филки им вообще управлять могут?
— Научатся, — вяло отозвался Вепуат. — Ты видел? У него же все крылья сожжены. Одни остовы.
Гедимин пожал плечами.
— От кровяного камня за день всё отрастёт.
— Отросло бы, — мрачно сказал Вепуат. — Но камня ему не дали. Понимаешь?
Он заглянул Гедимину в глаза. Тот мигнул.
— Ладно, — буркнул Вепуат, отворачиваясь. — Я думаю так и лететь всю дорогу. Ты со мной — или поедешь с Джагулами?
…«Палуба» мерно покачивалась. Где-то снаружи летел гигантский «трилобит» — Вепуат так и не слез с его спины. Гедимин сидел в «жилом отсеке» и задумчиво разглядывал чертёж — каменный шпиль в разрезе.
«Внутренние трубки — из рэссены. И тонкой работы… то есть — явно не Хиги делали. Не с их руками. Тонкие длинные трубки, выход наружу, патрубок снизу… Часть вентиляции? Но зачем такая длина? И трубки… не очень понятно, что они делают. Фильтров в них нет…»
Гедимин добавил на чертёж угловатый орнамент и досадливо хмыкнул. «Вот про эти штуки надо было спросить — а не про дурацких зверей! Ладно Вепуат, — я-то чего сидел и молчал⁈»
Он осторожно сложил листок, убрал в карман и растянулся на подстилках, глядя на кривой «потолок». «Эти штуки… Их ведь можно воспроизвести. Рэссена у меня есть. Текк’там надоело копать — будет чем их отвлечь. Поставлю одну такую на холм — и посмотрим, что будет.»
29 день Камня, месяц Камня. Равнина, Сфен Земли — долина Элид, ИЭС «Элидген»
Сам толчок Гедимин не заметил, — как и сааг-туул, даже не замедливший шаг; только по обеим сторонам ущелья зашуршали, осыпаясь, камешки, да деревья-валуны, как по команде, втянули все листья. Стайка мелких хвостатых «лепёшек», лишившись укрытия, заметалась над «дорогой». «Трилобиты» Вепуата, сорвавшись со стойки, помчались следом. Последним в кусты спикировал Скаф — и вспугнутые им «лепёшки» снова замельтешили в воздухе. Вепуат проводил зверьков благодушным взглядом. Над спиной сааг-туула, привязанный на четыре троса, парил туун-шу — и не обращал внимания вообще ни на что.
Снова зашуршали камешки. Кончики листьев, высунувшиеся было из пор, втянулись обратно.
— Потряхивает, — рассеянно заметил Вепуат. — Как думаешь, раскачает на серьёзную тряску?
Не то чтобы Гедимин досконально помнил дорогу без сверки с «картой» — но в этот раз Джагулы упорно придерживались Сфена Земли и старались не заходить в Сфен Камня. «Что-то чуют,» — думал сармат; на тряской спине сааг-туула он с трудом отличал подземный толчок от очередного переваливания с «борта» на «борт» или захода на поворот. «Или даже знают.»
— Непохоже, — ответил он, прислушиваясь к ощущениям. Трясти «палубу» стало сильнее, вот только растения даже не думали втягивать листья, — в этот раз землетрясение было ни при чём.
…Кузнечный отсек всё-таки забрызгало плазмой. Гедимин отложил остывающие трубки (сам металл уже потемнел, только сварные швы ещё светились, медленно багровея) и угрюмо сощурился на почерневшие чешуи. Зацепило и «палубу», и «переборку», — всё-таки «отсек» был тесен для манёвров со сфалтом. Гедимин поддел чешуйку когтем — обугленный край откололся, но середина держалась крепко. Внизу, на следующем слое, тоже темнела обгоревшая органика — но жар ушёл недалеко, «задержавшись» в воздушных полостях. «Не надо было браться за сварку на ходу,» — Гедимин отбил прогоревшие кромки и спрятал «отходы» в карман. «Да и за ковку тоже.»
На готовые трубки смотреть было неприятно — как сармат ни старался расковать довольно твёрдый металл в тонкий лист на качающейся «палубе», о равномерной толщине не шло и речи. «По местным-то меркам ровно…» — Гедимин покосился на готовую деталь и поморщился. «Ладно. В Хигесге эти каналы тоже сплошь косые. Может, оно так и должно быть.»
— Ты бы осторожнее на ходу, — Вепуат кивнул на оплавленные щитки на руках сармата. Сам он всё так же сидел на спине сааг-туула, даже не придерживаясь когтями, и следил за полётами «трилобитов». Зверьки ещё носились вдоль обрыва, выгоняя дичь из зарослей, но уже с ленцой — и почти все хвостатые «лепёшки» уходили нетронутыми.
— Ну, а ты что сидишь? — Вепуат встряхнулся. Чёрные перья затрещали, но живая обшивка не двинулась с места.
— Кормил? — лениво спросил Гедимин. Вепуат дёрнул плечом.