емерых.
— Теперь говори ты, мастер Айсиек. Что ты скажешь о моих народах? Скрепит ли земля союз между древним и юным Пламенем?
«Земля? Земляне-то при чём…» — Гедимин осёкся. «Она, наверное, про эту местную… стихию. Месяц Земли же…»
— Дружба лучше вражды, — отозвался Айзек. — Всех, кто придёт в «Элидген» с миром, мы рады там видеть. Союз будет скреплён.
— И ты выйдешь и произнесёшь договор в восемнадцатый из дней Земли? — гул в голове стал громче. — Как и я, Хранящее Сердце? Как и старейшины Алвена и Аммены? Как и старейшины Тогота, Эллура, Синви, Сэви и Скесалана?
Гедимин мигнул. «Аммена и Скесалан? Они узнали-то о нас три дня назад. А мы уже союзники? Ну ладно…»
— Как и многие другие, я думаю, — ответил Айзек. — Пять городов Сэта, племена Джагулов…
С галереи донёсся приглушённый писк. Шесек недовольно ощерился.
— Хорошо, если так, — сдержанно сказала Кайшу. — Помни только — это восемнадцатый день. Клятва, что не скреплена, той ночью разрушится.
Вепуат беспокойно шевельнулся и поднёс руку к респиратору. Спросить Гедимин ни о чём не успел — снова заговорила Кайшу.
— Ты пришёл сказать о делах жизни — и, что странно, ты, а не мастер Вепу-а. Хранитель Шенси услышит тебя первым. Правда ли речь о кровяном камне?
Кто-то щёлкнул когтем по колену Гедимина. Сармат скосил глаз и увидел Шесека.
— Зачем тратить время на дела Шенси? — прошептал тот. — Пойдём в литейню. Кайшу знает.
…За воротами на затылок перестало давить, и Гедимин встряхнулся и шумно выдохнул. Шесек ухмыльнулся, пряча острые зубы.
— Скесалан! Быстрые, когда не надо. Жди их в день Земли. Притащат свои грибы и камни — будто этого добра у Сэта мало!
Гедимин невольно усмехнулся.
— Да пусть торгуют. Там ещё будут Хиги и Джагулы… — он снова вспомнил о делах в «Элидгене» — экранирующих плитах, ангаре для второго «дирижабля», этом самом «дирижабле» и его бывших владельцах («А хвост-то зажил. Может лететь. Если сообразят, как угнать…»).
— Что у вас там за скрепление договоров? — быстро развернул он разговор в другое русло. — Почему обязательно восемнадцатого? Какой-то ритуал?
Они уже шли по коридорам древнего завода, и Шесек небрежно кивал Скогнам, проходящим мимо. На Броннов он не обращал внимания.
— Жрецы говорят — сильнейший день, — буркнул он. — Надеюсь, хорошо посчитали. Что хочешь сделать прочным — скрепи в день Земли. Что не скреплено — будет разрушено.
Гедимин мигнул.
— Это про договора и обещания? Или у вас и здания…
Шесек дёрнул ухом.
— У нас? Не знаю, как вы у себя живёте. Можешь сказать о доме. Можешь — о вещи. Слова-то знаешь?
Гедимин качнул головой и тут же досадливо сощурился — «И на кой мне их заклинания⁈»
— Вот так, — Скогн опустил ладонь параллельно полу и медленно поднял. — «Вот, Эннуру, твоя твердь. Вот и это утверждено. В твой день, там, где ты, твоей силой.»
По загривку Гедимина пробежал странный холодок. Сармат встряхнулся и открыл передатчик. «Ага, запись есть. Расшифровка… Скажу Айзеку. Пусть утверждает.»
…Над одной из печей застыло красное кольцо. Из приоткрытого «бокового отсека» доносился шелест и перестук. Шесек навострил уши и громко взвизгнул. Стук прекратился. Из отсека вылетела группа подмастерьев и заверещала наперебой. Гедимин, не слушая их, смотрел на печи и пересчитывал белые ленты. «Пока зимовали, ничего не сломалось. Хорошо.»
В стене у загрузочного агрегата зияли проёмы — вместо одного рудного склада литейня открыла три, и, насколько Гедимин мог видеть, руды везде хватало. На выступах стены висели толстые цветные нити, листья, разрезанные на длинные полоски, — какие-то списки с городскими метками.
— Руда из Ксалана? — Шесек, оставив в покое подмастерьев, снова развернулся к Гедимину и продолжил оборванный разговор. — Светящиеся и тёмные камни? Ну-у, если ты смог войти в Ксалан и вернуться… Мы так далеко не ходим. Даже скесаланцы. Хотя то, что они приносят, бывает, и светится. Никакой осторожности!
Гедимин кивнул. Ему помнились показания дозиметра даже на границе Ксалана, далеко от «логова» радиоактивных сгустков мицелия. «А из защиты у местных только жёлтая грязь. А в Ксалане и её нет. Какая уж тут осторожность…»
— Лиловая глина? Эллурская глина? — Шесек шевельнул ухом. — Вынуть лишнее — будет не хуже золотой? Ну, тут тебе виднее. Живой Металл под твоей рукой. Привози руду. Только чтобы не светилась!
В боковом туннеле что-то зашуршало, потом Гедимин услышал стук падающих камней. Подмастерья с визгом бросились на шум. Шесек, прикрикнув на них, пошёл следом. Гедимин прислонился к стене и осторожно приподнял височную пластину. «Доброго дня. Давно не виделись…»
Он ждал жгучей боли и мучительной рези в глазах, но на висок только надавило чем-то горячим, жёстким, с притуплёнными шипами. «Чешуйчатый хвост» скользнул по спине, на долю секунды обвил плечи. Сквозь зелень, залившую глаза, ещё различались белые колонны печей. Потом их заслонил шипастый бело-зелёный шар. От его света сармат зажмурился, но без толку — он и с закрытыми глазами был виден, как раскалённое облако. Один из его шипов из зелёного медленно становился багровым. Что-то выталкивало его из шара. Гедимин разглядел на вылезающем стержне шипики и перемычки — и что-то тянуло взять его в руки. Сармат шевельнулся — и тут же его сбоку хлопнули по шлему.
— Вот так и знал, — над ним, почему-то сидящим на корточках, навис угрюмый Айзек. — Поздоровался? Ну и хватит. Идти можешь?
Гедимин выпрямился. Он ещё чувствовал фантомное жжение в висках и ладонях, но слабость уже отступила. «То ли я привык, то ли хранитель освоился,» — мелькнуло в голове. «И он что-то хотел сказать…»
— Подожди, — он вывернулся из-под руки Айзека. Сармат незаметно вытолкал его из литейни, отвёл от закрывшихся дверей и теперь шарил по карманам — из-за этого рука и размякла. Айзек достал ампулу флония и недовольно сощурился.
— Руку!
Гедимин протянул ему запястье. Жжение было слабым — видно, он и впрямь успел «нахвататься» на радиоактивной Равнине.
— Пламя сказало — надо вынуть твэл… — перед глазами снова встал сияющий шар с выдвижным шипом. — Оно его нам… вроде как отдаёт. Идём, надо вытащить…
— Тихо! — Айзек хотел сказать ещё что-то, но сдержался. — Сегодня мы ничего ниоткуда не вытаскиваем. Нужно донести до базы две пары Пожирателей. Всё, лучше? Идём, нас ждут.
…Посреди коридора, на волокуше, покрытой толстым слоем жёлтой глины, лежали четыре метровых свёртка. Цилиндры, слепленные из той же глины, кто-то плотно обвил толстыми ремешками. Один конец каждой ёмкости был заткнут комом грязи и растительного волокна. Внутри что-то шуршало.
— Не задохнутся? — спросил Гедимин, увидев «контейнеры». Рядом с волокушей никого, кроме сарматов, не было. Над ней стояло защитное поле, покрытое красными разводами. Из отверстий в «контейнерах» пробивались зеленоватые блики, слабые, но различимые.
— Да нет, воздуха им хватит, — ответил Вепуат. — Обернись защитным полем. Каждый возьмёт по кокону — и так понесём.
Он широко ухмыльнулся.
— Вот ты всё пропустил! Видел бы ты, сколько у них личинок!
— Всё-таки вылупились? — Гедимин вспомнил, как смотрел в люк на кладки Пожирателей. «А чего бы не вылупиться? Ирренция тут полно, еды тоже…»
— Нужны лаборанты, — Вепуат, закинув лямки на плечи, на ходу обратился к Гварзе. — Хотя бы двое. В тяжёлой защите — всё-таки это ирренций!
— Будут, — ответил Гварза. — Когда начнёшь опыт? Завтра?
— Животным надо привыкнуть к новому месту, — вмешался Айзек. — Вепуат, на этой неделе можешь их не тревожить. Еда, уход, наблюдение. Уттунри к ним не пускай — облучится.
…Пожиратель шуршал всю дорогу. Когда Гедимин, уже на плато, снял «рюкзак», волокнистая пробка была почти вытолкнута. Гварза, воплем разогнав любопытных, поднял над сарматами защитное поле.
— Хепри, Кет, займитесь червями!
… — А они пошли к Кут’тайри, — прошептал Вепуат, глядя вслед Гварзе и Айзеку, свернувшим в коридор. — И нужен им явно не он. А связь с городами Сэта. Ведут переговоры, а нам даже не говорят!
Гедимин пожал плечами. Потревоженные Пожиратели снова зашуршали.
— Тебе что, своей работы мало?
«Хорошо, что вернулись рано,» — думал он, отгоняя видения шарообразного реактора и так и не извлечённого твэла. «Кажется, в округе есть Текк’ты. Возьму для них глины, пусть лепят щитки. И ангар… нужен камень для ангара. А куда его ставить? Рядом с первым?..»
… — Подожди! — Айзек быстрым шагом вышел к подъёмнику.
— Клеть перегрузим, — Гедимин кивнул на вёдра с глиной. Ими был заставлен весь «лифт», кроме небольшого пятачка на две ступни. Сармат обернул стенки клети защитным полем и думал, не лучше ли отправить вёдра самоходом, а самому пойти по лестнице.
— Что там был за разговор про ангар? — спросил Айзек, жестом показав, что в «лифт» не полезет. Гедимин слегка сощурился. «Если до сих пор не знал — может, и сейчас не надо?»
— Для второго туун-шу. Вепуату надо. Быстро. Пока сверху не полило.
— За «полило» до девятого можешь не беспокоиться, — рассеянно сказал Айзек, и его взгляд снова прояснился. — А с облицовкой что? Для неё есть камень? Нужен же тектоновый каркас…
Гедимин едва заметно сощурился. «Камня полно. А вот утрамбовать… Придётся ему отлёживаться уже с наполнителем внутри. Раньше я так не делал. Тем более — наполнитель другой. Надеюсь, не будет проблем…»
— Есть камень от могильника, — сказал он вслух. — И наломают с соседних плато. На ангар всё равно ломать.
Айзек резко качнул головой.
— Побереги плато… и время. У нас пустует бывший барак. «Столярку» растянули под ангар? Всё в норме? С бараком, возможно, будет даже проще — меньше тянуть.
Гедимин мигнул.
— Гварза знает? — вырвалось у него. — Барак-то общий. Он точно не нужен?
Айзек отмахнулся.
— С Кененом мы обговорили. Авиация — это неплохо. Надеюсь, Вепуат знает, что делает.
…Гедимин поставил на землю вёдра, хотел окликнуть Вепуата, но тут же осёкся. Рядом с рослым пернатым силуэтом перед мордой раненого туун-шу стоял другой, в красном «платье» с общипанной бахромой. Вепуат что-то ему объяснял, помахивая шлангом, протянутым из душевой. Кьюсс недобро скалился и дёргал ушами.