Айзек посмотрел на Вепуата, тот растерянно хмыкнул.
— Здесь Гедимину виднее. Плохая руда? Будем копать ил. Он, вон, отходов не оставляет…
Айзек, не ответив на его ухмылку, повернулся к Гедимину.
— Двенадцать тонн ила… Сколько глины будет на выходе? Сколько тебе надо — и сколько пустишь на руду? Посчитай ещё, сколько дней уйдёт на переработку. Хорошо бы обернуться до девятого.
…Накопительные сборки развернулись в последний раз, не пройдя и четверти оборота — и замерли. Айзек, встав напротив, внимательно разглядывал голографический экран сканера. Гедимин сканировать не стал. Он и Айзека-то еле видел из углубления под сборками, — сейчас его занимал только движущий механизм.
— Есть замечания? — спросил Айзек, заглянув в яму. Гедимин качнул головой.
— За двадцать дней не развалилось.
— Это радует, — без тени улыбки отозвался Айзек. Гварза — чёрный силуэт у дальней стены — еле слышно что-то пробормотал. Он тоже стоял со сканером, но широкий экран-голограмму не разворачивал, — Гедимин понятия не имел, что он там исследует.
— Командуй запуск, — отрывисто сказал Гварза, выключив сканер. Айзек, кивнув, поднял фонарь. Под полом тихонько загудело, сборки снова провернулись — сперва медленно, но с каждым оборотом быстрее.
— Это зачем? — настороженно спросил Гедимин. — И когда будут накопители?
— Скоро, — отозвался Айзек. — Сборки пока не трогай.
…Туун-шу замер над душевой, вяло покачиваясь с боку на бок. По его панцирю застучали. Следом раздался электрический треск. «Дирижабль» высунул боковые крылья, дёрнул ими, уплывая в сторону от козырька крыши, и снова замер — уже над её скатом, в пятнадцати метрах над землёй. Вепуат, шумно вздохнув, снова захлопал по броне.
— Что тебе от него надо? — услышал Гедимин озадаченный трескучий голос. — Он всё, встал.
— Высоко, — буркнул Вепуат. — Тресни его ещё раз — пусть уже нормально спустится!
— У тебя же хорошие тросы, — сказал электрический ящер, выглядывая из «люка». — Длины хватит. Иччи!
Он махнул Гедимину костлявой ладонью. В другой руке покачивался привязанный к тросу анкер.
— Нет, ты его спусти, — с нажимом повторил Вепуат. — Спусти на мой рост. Пусть привыкает.
Сверху затрещало.
— Брюхом по земле? Дурацкая привычка.
Туун-шу зашипел, стравливая воздух, и нехотя опустился на пять метров. Кто-то выглянул из брюшного «люка» и громко хмыкнул.
— Вепуат! Нам что, отсюда прыгать? А крылья выдадут?
— Скаф и Цап вас спустили бы, — отозвался Вепуат, постукивая по броне. — Кьюссы прыгают на тросах. Но мы сейчас высадимся нормально. Таррки! Тресни его ещё раз. Видишь мой рост? До него и спускай.
— Что они сказали? — настороженно спросил Таррки. — Не знают про тросы?
— Не надо скакать там, где можно не скакать, — Вепуат понемногу мрачнел. Зверь ещё не привык к его командам — и очень не хотел снижаться. Гедимин вбил в опору сброшенные анкера, потянул на себя, надеясь, что туун-шу пойдёт к земле, — но «дирижабль» раздулся, громыхая бронёй, и едва не вырвал штыри из камня.
— Тихо! — Вепуат с треском провёл когтями по панцирю. Наверху засверкали разряды. Медленно, рывками, с шипением и грохотом, туун-шу пошёл к земле. Когда до неё оставалось три метра, из брюшных «люков» вывалились трое филков и откатились в сторону. Следом спрыгнул Вепуат. Туун-шу рванулся в небо, натягивая тросы до звона, и там повис, сердито шипя. На крышу спланировал Хусу-Таррки.
— Учи ты их нормально прыгать, — посоветовал он, глядя на отряхивающихся филков. — Они ж не слабее Кьюссов!
Вепуат покачал головой.
4 день Земли, месяц Земли. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»
Кто-то взял Гедимина за руку и крепко встряхнул её. Сармат, ошалело мигнув, перекатился набок. В отсеке было темно; светлый дверной проём перегораживал массивный чёрный силуэт.
— Полчаса до побудки, — громко прошептал Айзек. — Ешь, мойся, пока свободно — и иди в первый блок.
— Авария? — Гедимин судорожно вспоминал, слышал ли он сирену — хоть одну из множества расставленных по станции. Айзек качнул головой.
— Всё спокойно, — он еле слышно хмыкнул. — Хассек в этот раз вниз не полез — вот и обошлось. Но накопитель надо выжать. Он уже чернеет.
— Хассек? — мозг просыпался медленно; Гедимин покосился на соседний матрас — там никого не было. — Где Вепуат?
— Наверху, само собой, — отозвался Айзек, бесшумно отступая в коридор. — Иди в душ, пока все не сбежались!
…На блочном щите Гедимина ждал, не считая ночной смены, только Айзек; Гварзы не было.
— Сегодня все рано собрались, — вполголоса сказал он, глядя в монитор. — И Сэта, и Скогны. Похоже, начнём с первым светом. Если ещё Хиги подтянутся…
«А. Торг,» — по дороге в операторскую Гедимин всё-таки проснулся. «Гварза с Вепуатом наверху — следят, чтобы все не передрались. А потом ещё Хиги… ну да они вроде тихие.»
…«Мно-ого чу-ужих,» — прогудело внутри черепа. Реактор был слегка удивлён, но не рассержен и не напуган — видимо, «чужие» его не беспокоили. Гедимин вставил «выжатый» накопитель на место, провёл ладонью по корпусу.
— Скоро полетим за ипроном. Почти готовы два стержня. Доделаю — отдам, — вполголоса пообещал он.
…Наверху было светло, как днём, — над сторожевой башней повис сияющий плазменный шар. Гедимин покосился на него с опаской, но никому внизу не было дела до свечения. Из пустующего ангара для нового «дирижабля» доносились писк и верещание — сармат насчитал пару десятков голосов, прежде чем сбился. «Они сами-то друг друга слышат?» — он, недовольно щурясь, отвернулся от ангара — и увидел красный свет портала. У бывшего горячего цеха собрались Сэта. Что-то выносили из огня и складывали у стены. На окраине плато хрустел гравий, то взвизгивали, то замолкали дудки, стучали костяные барабаны. В ангаре для «дирижабля» зажглась и погасла белая вспышка. Верещание стало громче.
— Надо Хассека послать за Хигами, — сам себе сказал Вепуат. Он в сверкающей золотистой броне стоял у башни и оглядывался по сторонам. Оба «трилобита», судя по шорохам и треску, перебрались в душевую. Нора электрического ящера была открыта, но он держался подальше от выхода — только искры в пещере то вспыхивали, то гасли.
— Хватит уже гонять Хассека, — буркнул Гедимин, глядя на затухающий белый свет. Кривая интенсивности излучения выписала характерный зубец — снова кто-то телепортировался через пол-Равнины, да ещё и с грузом.
В «караулке» заверещал чей-то передатчик. Из здания вышел Гварза, быстро огляделся и направился к сарматам. Гедимин настороженно сощурился — но тут же увидел, как из тени ангара выходит незамеченный Айзек. «Ага, Гварза идёт к нему. А я пойду…»
— Не расходиться! — повысил голос Айзек, выходя на видное место. — Кто уже здесь, и кого мы ждём?
Рядом с ним вспыхнул белый свет — Хассинельг вывалился из пространства с горящим посохом наперевес, одной рукой держась за лоб.
— Не люблю я бегать в день Земли…
— Таскать на себе пять городов — ни в какой день не в радость, — покачал головой Вепуат, с тревогой глядя на него. — Ты, пока мы тут разбираемся, спустился бы в медотсек!
Страж отмахнулся.
— Я же не ранен. А…
Красная вспышка и громкое шипение заставили его замолчать. В двух шагах от сарматов остановился Кут’тайри. За ним незаметно столпились другие Сэта — пять чётко разделённых групп. Гедимин покосился на мешки, поставленные на землю. «Там шихта? А сюда зачем? Торговый павильон — вот он…»
— Я не старший жрец, чтобы толковать волю Пламени, — сказал Кут’тайри, поворачиваясь к сородичам. — Пусть говорят те, кому она ясна. Но то, что я вижу, — Пламя благосклонно к народу Огня…
Он отступил в просвет между Айзеком и Вепуатом и там остановился, сложив руки в странном жесте. Гедимин покосился на его скудную, хоть и с яркой вышивкой, одежду, потом — на термометр. «Не замёрзнет?»
— Теккех склоняется перед силой Пламени, — заговорил один из Сэта. Его огненная грива вытянулась, затрепетала и проросла красными языками — он явно волновался, хоть и не был зол или напуган.
— Теккех помнит, что вы сделали. Он будет рад, если наш союз укрепится. В дни Земли в пещерах Теккеха все слова будут произнесены. Ради благосклонности Пламени и союза с его народом — вот наши дары.
Он держал в руке полотняный мешочек и теперь растянул его за края, стараясь не трогать содержимое. Гедимин увидел чёрные каменные желваки, отливающие багровым. Вепуат радостно хмыкнул и шагнул вперёд.
— Народ Пламени рад вашим дарам, — бесстрастно сказал Айзек, пока Вепуат завязывал мешочек с кровяными камнями. Гедимин успел заметить, что их там пять.
— Шакха видит благосклонность Пламени, — другой Сэта выступил вперёд. — Его сила течёт в проложенных руслах. Жар Шакхи по-прежнему силён, хоть Пламя от неё и отошло. И каждая вспышка в небе его усиливает. Мы принесли дары для народа Пламени. Все слова будут повторены, и Земля утвердит их.
На гравий опустились мешки — по меркам Гедимина, скорее мешочки. «И правда, шихта. По двенадцать кило, всего шестьдесят. Вот это они кстати…»
— Спасибо, — пробормотал он, подбирая мешки и скрепляя их в связку — так удобнее было закинуть за плечо.
— И Аса’ан чувствует жар Пламени в своих жилах, — заговорил третий Сэта. Он держал в руках большой, явно тяжёлый свёрток, обвязанный бусами.
— Мы помним, что приняли вас когда-то не так, как подобало бы, — он кивнул соплеменникам, и свёрток начали осторожно, придерживая бусы, разворачивать. — Аса’ан хочет исправить оплошность. Вот гамаки для жрецов Пламени.
Гедимин ошалело мигнул. Свёрток развернулся на все четыре метра. Это было «асбестовое» полотнище, расшитое в три цвета и простёганное шнурами — и, насколько сармат мог прикинуть, выдержать оно могло тонн пять, не меньше.
— Прекрасная работа народа Огня, — всё тем же ровным голосом прокомментировал Айзек. — Но даже и без неё мы рады были бы утвердить наш союз.
«Гамаки! Надо же было додуматься,» — Гедимин повесил свёртки на второе плечо. «Это ж небыстро — такое сделать. У них же всё вручную…»