… — Сдай Вепуату. За Пожирателей и их добро пока что отвечает он, — рассеянно сказал Айзек, глядя на дозиметр. Гедимин машинально сверил приборы. «Сигма подросла, но больше не… Колебания прекратились⁈»
— Интенсивность выровнялась ещё на рассвете, — подтвердил Айзек, слабо улыбаясь. — И с тех пор так держится. Фонит сильнее, чем должно бы по расчётам, но — кто и что рассчитывал для Равнины⁈
Гедимин облегчённо вздохнул и потянулся к виску. Айзек остановил его руку.
— Пока не надо. Откроешься перед запуском. Кённа говорит, он пока неконтактен.
— Запуск? Скоро? — Гедимин, отдёрнув руку от шлема, впился взглядом в его глаза. Айзек сдержанно хмыкнул.
— Ночью попробуем. Сейчас поспи — на запуске ты нужен бодрым.
…Волокно, дотронувшееся до виска, было чуть теплее, чем Гедимин привык. Оно тут же соскользнуло и растаяло. Сармат озадаченно покачал головой.
— Вроде в порядке. Но общаться не хочет.
Он смотрел на отражённый в мониторе подвес радиометра и тускловатые светящиеся «колонны» топливных сборок. «Вроде бы всё в норме. Но Айзек прав. На Земле оно так не „горело“ бы…»
— Запускаем, — бросил Айзек, оглядываясь на Гварзу. Тот кивнул. Свечение монитора стало ярче — управляющие стержни пошли вверх.
— Подвес! — вскрикнул один из операторов. Гедимин шагнул к монитору, чувствуя, как холодеет в груди. Камешек радиометра рывками поднимался по шкале — и едва заметно вибрировал, будто что-то тянуло его вниз.
— Пульсация неритмична, — выдохнул Айзек, глядя на свой дозиметр. — Гедимин!
Сармат развернулся туда, где за экранированными стенами «разогревался» реактор, и уставился на стрелку-указатель. Сквозь экраны просачивалась малая часть «сигмы» — но достаточно, чтобы дозиметр её «учуял». Стрелка замерла, «глядя» в стену. Пару секунд Гедимин пристально следил за её кончиком, потом мотнул головой.
— Источник не скачет. Это не «кипение». Что-то друго…
— Пульсация ритмична! — перебил его Айзек, уронив руку с дозиметром. Монитор уже сиял в полную силу — управляющие стержни покинули активную зону.
— Мощность нестабильна, — доложил помрачневший оператор. — Пульсация в пределах десяти милликьюгенов.
— Не усиливается, — прошептал Гедимин, пристально глядя на отражённый радиометр. — «Элидген», приём! Скажи, что происходит?
Запястье и ладонь обдало теплом — что-то невидимое скатилось по руке и растаяло. За спиной еле слышно хмыкнул Гварза.
— Пульсация слабеет, — пробормотал Айзек, глядя на свой дозиметр. — Медленно, но всё же… Я думаю, можно так и оставить. Гедимин, что говорит реактор?
— Ничего, — сармат покачал головой. — Вообще.
Гварза хмыкнул громче.
— Рация сломалась?
Он потянулся к шлему. Айзек, резко выдохнув, вцепился в его руку — и успел плечом оттолкнуть Гедимина. Тот остановился в полушаге, недобро щурясь.
— Тебе пластины приварить, чтоб не елозили?
— Спокойно! — Айзек упёрся ладонью ему в грудь. — Что делаем с «Элидгеном»?
Гедимин оглянулся на монитор. Дрожь подвеса была еле заметна. «Милликьюген, не более. Может, реактор ещё не освоился с новыми сборками?»
— Не трогаем, — буркнул он, вполглаза следя за Гварзой. «Ладно, что ему мозги выжжет. Но станцию ведь потом успокаивать…»
— Хорошо, — Айзек поспешно кивнул. — Продолжаем наблюдение. О росте амплитуды или смене ритма немедленно доложить!
…График интенсивности «сигмы» полз по экрану. Мелкие зубцы на нём были еле заметны. «Странно,» — думал Гедимин, выключая прибор и переворачиваясь на другой бок; Вепуат давно спал, в закрытом отсеке было темно и тихо. «Я думал, „Элидген“ обрадуется. Не тот ирренций? Не тогда засунули? Нельзя было всё сразу?.. И что им было не взять у Куэннов нормальные инструкции⁈»
25 день Кислоты, месяц Земли. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»
Свет резанул по глазам. Гедимин заворочался, прикрываясь ладонью. Пальцы обдало горячим сквозняком. Следом он услышал гул вентиляции — тяга была мощной, но воздух не остывал.
— Прикрыть через один, — донёсся из коридора громкий голос филка. Филков там было много, и все говорили наперебой. «Чем-то недовольны,» — сармат встряхнулся и сел, жмурясь на непривычно яркий свет. «Это из коридора. А показалось — прямо перед щитком…»
— А вентиляция? — громко и раздражённо спросил кто-то. — Так и будет, пока мы все не сваримся?
— Вентиляция? А что с ней? — раздался голос Вепуата. Сармат покинул спальный отсек, когда Гедимин ещё дремал — но вникнуть в происходящее, похоже, не успел. На него зашипели со всех сторон.
— Механики! Вот так они следят за…
— Эй! Ничего, что я медик⁈ — теперь рассердился и Вепуат.
«Вентиляция? Горячий воздух… Похоже, какая-то авария,» — Гедимин поднялся с матраса, на ходу отхлёбывая из фляги. «Чего они за ночь наворотили⁈»
— А душ в норме, — высунулся из купальни кто-то из филков. — Хорошо так, быстро нагрелся. Всегда бы так!
— Эй! Хватит греть! — донеслось из-за его спины. Следом выглянул филк с термопластиной в руке. Гедимин посмотрел на неё и мигнул — металл, всегда тусклый, теперь светился тёмно-багровым.
— Где у этой штуки регулятор? — филк криво ухмыльнулся, показывая, что шутит. Гедимин прошёл сквозь расступившуюся толпу, отобрал у него пластину, заглянул в душевую — и вовремя. Цистерна взревела. Вода и должна была вливаться в неё порциями и с клёкотом, но тут в бочку будто загнали двойной объём.
— Закрой! — гаркнул Гедимин. Под шипение сердитых купающихся он метнулся к вентилям. «Слишком большой напор. Водохранилище… Что, был ливень⁈»
— Хранилище в порядке, — в душевую заглянул Вепуат. — Я его вижу. Воды — сколько и было, даже чуть меньше. Слушай, эти твои насосы, — как убавить их мощность?
— И вентиляция, — подал голос комендант Дасьен. — Фонари я прикрыл, это ладно.
За его спиной кто-то фыркнул.
— У вас что, руки отсохли? — Гедимин узнал голос Альгота. — Некому из чашки вынуть камешек? Ну ладно, я схожу. Мне ведь в лаборатории заняться нечем…
Гедимин оглянулся на светильники вдоль коридора. Они, и правда, через один были закрыты — но сармат не сказал бы, что света стало мало. Он посмотрел на настенный термометр, сверился с анализатором и задумчиво сощурился. «Какой-то общий… перегрев. Будто мощность в сети… Но они же не от сети… А, hasu! От сети! Только не электрической! Три новые сборки в реакторе…»
— «Элидген», приём! — он сдёрнул пластину с виска. — Это ты раскочегарился?
Тёплое щупальце тронуло висок, «щёлкнуло» по лбу и ускользнуло. Сармат растерянно покачал головой.
— По крайней мере, оно довольно, — вполголоса заметил Вепуат. По коридору прочь уже шла группа ворчащих филков — судя по обрывкам ворчания, вынимать лишние камешки из термочаш. Гедимин оглянулся на душевую. «Если на то пошло, надо бы перенастроить катушки. Интересно, мощность навсегда такая или…»
— День Кислоты, — донеслось из коридора. — Не Лучей и не Огня. Наоборот, должно всё остывать.
— Тебе виднее, — отозвался хмурый Альгот. — Твой друг вчера химичил с реакторами… Ага, вот и он. Ничего, если я займу твои металлосборники под кислоту?
…Пластина легко скользнула в пазы. Снаружи посвистывал ветер, и Гедимин с опаской косился на анализатор. Ему ничего не угрожало, но вот за филков, хоть и в усиленных респираторах, было неспокойно.
— Ориентируйтесь по звуку, — сказал он Альготу и лаборантам, вставшим у рычагов. — Дождь притихает — закрыли, слили. Снова шум — открыли…
— Понятно, спасибо, — перебил его главный химик. — Я бы лучше собирал боковые стоки. Но если говоришь, что не успеем…
Гедимин покачал головой.
— Пока они стекают, начнётся новый дождь. Если бы они между собой не реагировали…
— Ну, не успеем так не успеем, — Альгот резким жестом разогнал лаборантов к рычагам и подался в сторону, понижая голос. — У нас тут, как я понял, реактору прибавили мощности. И от этого много побочных эффектов. Осязательные галлюцинации в их список входят?
«Осяза…» — Гедимин ошалело мигнул. «Что, кого-то потрогал хранитель? Не из операторов⁈»
— Скажи, что мерещилось, — отрывисто приказал он. Альгот, хмыкнув, поманил к себе одного из лаборантов.
— Рассказывай, Эрфольт. Ты, похоже, был прав — это не по медицинской части.
…Филк замолчал, снова попытался потереть висок сквозь шлем — и, раздражённо щурясь, отдёрнул руку.
— Ты его не бойся, — пробормотал Гедимин; слова, как назло, расползались из-под пальцев, и ничего внятного на ум не шло. — Он тут живёт. Это хорошо, что ты его слышишь. Он лучше понимает картинками, но и слова тоже. Немного.
— Стало быть, местный зверёк, — Альгот криво ухмыльнулся. — Значит, Эрфольт ему чем-то глянулся?
Гедимин кивнул.
— Вот и я думаю — его кроет, а других нет. Если это не эа-мутация… — Альгот выразительно пожал плечами. — А всё-таки, Эрфольт, проверься.
— Позавчера проверялся, — буркнул филк, отходя к рычагам. Снаружи уже шипело. Пластина запоздало отъехала в сторону, пропуская кислотный ручеёк. Гедимин оглянулся на шлюз.
— Эрфольта надо к реакторам, — сказал он. — В операторскую смену. Там нужны те, кто… зверьку глянулся.
— Да щаз, — отозвался Альгот, недобро щурясь. — Так я и разбросался лаборантами. Пока не найдёшь толковую замену — никаких реакторов! Толковую, ясно? Рутенийцев не предлагать.
Гедимин молча развернулся к шлюзу. «Скажу Айзеку. Дальше — без меня.»
27 день Льда, месяц Земли. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»
Гедимин сел на матрасе, коснулся ладонью пола. «Чуть остыло,» — отметил он про себя, машинально сверяясь с анализатором. «Так и есть. На три градуса прохладнее, чем вчера. Интересно, к чему это…»
В коридоре по-прежнему горела только половина фонарей — и свет был таким же ярким, как и вечером. «На светильники не подействовало,» — отметил Гедимин, замеряя температуру воздуха. Коридоры остыли на три градуса; то же показывал и жидкостный термометр на стене у комендантской.