Два живых «дирижабля» висели над «причалом» — последней скалой перед заворачивающимся книзу небом. До внятного освещения, по прикидкам Гедимина, оставалось часа полтора. Филки растаскивали по трюмам ворох пустых мешков, порозовевших от пропитки меей. Мешки не «фонили» — прополоскали их качественно. «И местное тряпьё не выдержало,» — подвёл итог Гедимин, глядя на экран сигма-сканера. Прибор подтвердил то, что было видно и невооружённым глазом — рыхлая ткань разваливалась на мелкие волокна.
— Когда нам привезли эти подстилки, они уже были не то чтобы новые, — вздохнул Вепуат, заталкивая рулон — уже из пяти негодных мешков — в «трюм» «дирижабля». — А тут такая нагрузка.
— Местные ткани — рыхлые, непрочные, — сказал Гедимин, кивая на пока что уцелевшие мешки. — Странно, что порвалось не всё.
— И долго оно по-любому не прослужит, — пробормотал Вепуат, задумчиво глядя в темноту. — Нужно производство, вот что. Если руду будут возить хотя бы дважды в месяц — мешки надо шить самим.
— Пробовали, — буркнул Гедимин, вспоминая, как собирал ткацкие станки. Сейчас они простаивали в полностью оборудованном, но закрытом цеху — не было сырья.
— У нас ведь практически всё есть, — думал вслух Вепуат; он сел на гравий и воткнул рядом с собой фонарь, а теперь расстилал на освещённом пятачке три слоя шкур. Сверху легла белая.
— Станки, рабочие, опыт… С сырьём вот только… — Вепуат поморщился. — Гедимин! У нас ведь двое суток в запасе?
Сармат мигнул.
— Для чего?
Вепуат расстегнул перчатку и запустил голую руку в мешок с камешками.
— Надо найти наш «асбестовый» карьер. Шахтёры с нами, пустая тара — тоже. Наломаем руды под полную загрузку… За день, думаю, управимся.
— Где ты его найдёшь? — Гедимин угрюмо следил за перекладыванием камешков. На одном краю шкуры лежала уже знакомая сармату рэссеновая гайка, на другом — обломок застывшей лавы рядом с осколком чьего-то панциря — и Вепуат, перебирая гравий, прокладывал к этой паре мозаичную тропу.
— Нас-то отодвинуло от Корней Огня, — рассеянно пробормотал он. — А вот Сфены разошлись навряд ли. Там не первую тысячу лет Воздух рядом с Огнём. Может, они и сейчас там. Если ямку засыпало, пробьём новую…
Камешек лёг вплотную к обломку пемзы. Вепуат положил рядом ещё один, хмыкнул, убрал и выпрямился, сгребая гравий в мешок.
— Полчаса пути. Эгберт! Зэйдек! Команда к отлёту!
Луч фонаря скользнул по дну долины и остановился, наткнувшись на шевелящееся красное пятно. Вепуат радостно хмыкнул.
— Огнелюбки! О, смотри, и вон там…
Луч нащупал поодаль ещё одно пятно — фиолетовое. Кочки «травы» раскидало по низине — видимо, какие-то споры упали в землю до заморозков.
— Так и знал — где-то они выживают, — Вепуат убрал фонарь и защёлкал когтями, подзывая к себе «трилобитов». Гедимину сбросили трос, и он забрался на борт, глядя в редеющую темноту. «Найдём карьер? Не найдём? Вепуат уверен в своей… технологии. Ещё бы знать, как она работает…»
…Пальцы обдало жаром. Туун-шу раздул бока, набирая высоту. Внизу дымилась складчатая долина. Разломы покрыли её частой сетью, разделив поверхность на оплавленные островки. Гедимин видел, как внизу колышется вязкая лава.
— Держимся границы, — выдохнул Вепуат, постукивая по броне. Туун-шу огибал сеть разломов по широкой дуге — его жгло даже сквозь броню.
— Вроде тут прохладнее, — сармат покосился на термометр. — Немного снизимся…
Внизу загрохотало, зашипело, дым повалил гуще. Островок между разломами не выдержал и раскололся, его обломки посыпались в лаву, разбросав брызги.
— Смотри, течёт!
Узкую расщелину зажало между скалами. Лава дошла до краёв и теперь медленно вытекала. Её след вспыхивал и дымился. Из багровых языков торчал острый обломок красно-жёлтой скалы. «Кольцевое гнездо,» — Гедимин присмотрелся к потёкам лавы. Саму котловину, где когда-то гнездились пирофоры, уже залило темнеющей вязкой массой — только редкие зубцы торчали наружу.
— Вовремя нас отсюда отодвинуло, — пробормотал Вепуат, глядя в клубящийся дым. — Надо бы остыть. Эгберт! За мной!
Секунда — и их выбросило под холодный ветер. Туун-шу зашипел, прогоняя воздух через перегретые полости. Внизу бурлили ручьи. У истоков ещё было прохладно; едва вода приближалась к раскалённой границе, над ней поднимался пар. У самого разлома, разделяющего Сфены, не было даже и пара — ручьи обрывались, не дотекая.
— Где-то совсем рядом, — пробормотал Вепуат, оглядываясь по сторонам. — Сейчас остынем и… Sata!
Он хлопнул туун-шу по броне. Зверь рывком выскочил за разлом. Гедимин только и успел расслышать неестественно громкий свист ветра и почувствовать резкий толчок в спину. Внизу снова дымились расселины — в этот раз в стороне, за буграми застывшей лавы.
— Нашли! Снижа…
Крик Вепуата оборвался на полуслове. Сармат замер, глядя вниз.
«Асбестовый» карьер ещё можно было опознать — ступени, прорезанные когда-то в камне, почти не искрошились, и их даже расчищали. Зато на дне расщелины громоздились вперемешку чёрные и багровые обломки. Из-под них местами проглядывало минеральное волокно. Ещё одна груда обломков лежала над карьером — их кое-как подогнали друг к другу, сложив в кольцо полутораметровой высоты. Над «башенкой», стремительно белея и покрываясь протуберанцами, поднимался столб плазмы.
— Прочь с земель Шакхи!!!
Защитное поле Гедимин выставить успел. Оно вздулось, запузырилось под нитями плазмы, но выдержало. Туун-шу стремительно набирал высоту. Вепуат с отчаянным воплем грохнул по броне, оттолкнулся и свалился с борта. Крылья он расправил уже на полпути к земле.
— Шакха-а! Союзники, мать ваша колба!
Стена, растянутая между ним и «кратером» Сэта, почернела от потоков плазмы — и тут же уплотнилась до матовой белизны.
— Мастер Хетпу⁈
…Снижаться туун-шу отказались, хоть Гедимин и прикрыл их от жара защитным куполом. Сармат отпустил трос, шагнул на потрескивающую корку пемзы и недовольно сощурился. «Ладно, что Сэта заняли карьер. Но можно же было расчистить⁈»
— Воины Шакхи просят о прощении, — «командир» Сэта прикрыл красные пятна, проступившие вдоль горла. — Небо полно зверей, и только два из них — под рукой юного Пламени. Меньше всего мы хотели задеть его…
Вепуат отмахнулся.
— Ничего, вы нам не навредили. И давно вы сюда… перебрались?
Гедимин заглянул в карьер. Работа в нём и раньше не кипела — двое Сэта неторопливо выламывали минеральные пряди и складывали к стене; теперь и они поднялись к сторожевому посту и прислушивались к разговору.
— В дни Камня, как только сотрясения утихли, — «командир», чуть успокоившись, убрал ладонь от шеи. — Когда Кут’тайри сказал, что дом Пламени теперь далеко… Вожди Шакхи ждали, что вы вернётесь. Но жила была вскрыта, а вас не было. Потом в небе заметили Кьюссов…
Вепуат хмыкнул.
— Разве они добывают асаан? Это же опасное дело.
Грива существа покрылась языками пламени.
— Если жила ничья, а путь открыт — Кьюссы могут забыть об опасности. Это тёмный асаан, но он так же хорош, как белый. Если Пламя предъявляет на него права…
Вепуат махнул рукой.
— Хорошо, что руда не пропадает зря. Не опасно так далеко отходить от Шакхи?
Сэта указал на вспыхивающие расселины. Теперь и Гедимин видел языки синего пламени над каким-то перегретым минералом. «Открытый огонь — ворота для Сэта. Удобно…»
— Шакха смотрит на нас. Пусть опасаются наши враги.
Он покосился на шахтёров, поднявшихся из карьера, и недовольно оскалил острые зубы.
— Устали? Идите в Шакху и зовите смену!
Вепуат оглянулся на «дирижабли» и помахал выглядывающему Эгберту.
— И всё-таки немного асаана мы возьмём. Убери пока всех из карьера — надо бы его расчистить.
…Две стены защитного поля протянулись по краям карьера. Гедимин уплотнил их до непрозрачности — и теперь мог не осторожничать. Земля содрогнулась. Пласт, вывернутый со дна расселины, подбросило и выкрутило, разрывая на пряди. Камни отрикошетили от стен и посыпались вниз.
— Сейчас пыль осядет, — Гедимин повернулся к Вепуату. — Крупные обломки — на тросы и вон. И можно будет спускать филков. Что у них с респираторами? Пропитка свежая?
— Залили перед вылетом, — отозвался Вепуат. — Правда, ирренциевая пыль… А, ядро Сатурна! Сейчас фильтры поменяю. Немного «молнии» у меня было…
— Смотри, чтоб не надышались, — буркнул Гедимин.
— Что там про фильтры? — настороженно спросили сверху, из «трюма» туун-шу. — Что, опять копать?
— Ага, — Вепуат широко ухмыльнулся. — Спускай мешки, готовь подъёмник. Я тоже буду копать — так быстрее пойдёт.
…Труднее всего — на взгляд Гедимина — было заталкивать плотные асаановые пряди в мелкие и непрочные мешки. От напора вырвались швы у ещё двух; под сердитое фырканье филков сквозь двойные респираторы сармат кое-как стянул края, обмотал нитью и завязал её узлом. «До базы продержится, а там заплатку поставят.»
На другом краю расчищенного карьера горел красный «костёр» — кто-то из Сэта перешёл в огненную форму. Второй заталкивал в портал асаановые пряди. Вокруг валялось ещё много ошмётков руды — Сэта собрали полцентнера, не больше. Филки к тому краю не подходили — у них под ногами лежали «тросы» под центнер весом.
— Четырнадцать тонн, — Вепуат выпрямился от набитого мешка и криво ухмыльнулся. — Пока тара не кончится. Спешить особо некуда.
— Филкам дай передышку, — Гедимин покосился на шахтёров, возящихся с каменным волокном. — Уже еле шевелятся.
— Да? — Вепуат виновато хмыкнул. — Эй! Все наверх! Часа вам хватит отдышаться?
…Внизу так и не стемнело — Гедимин ещё долго видел сквозь облачную дымку, как горит сеть разломов. Потом туун-шу вынырнул в гравитационную аномалию, и небо поменялось с землёй местами.
— Вот завтра филки обрадуются, — еле слышно хмыкнул Вепуат, растягиваясь на броне. Видимо, он и со стимуляторами устал — даже не полез изучать то, что шевелилось вокруг «причала». Туун-шу «приземлились» на небольшой обломок пустого панциря — несколько пластин с тела гигантского «трилобита»; небесные вьюнки оплели их, нарастили слой почвы и скрепили распадающиеся останки. Внизу постоянно что-то шуршало, шеле