стело и чавкало. Крупных особей сканер не «увидел» — опасаться было нечего.
— Снова цех заработает…
Снизу заскрежетало. Вепуат вскинулся и откатился в сторону. Там, где он только что лежал, открылся «люк».
— Хепри, мать твоя колба… — филк, не договорив, зашёлся в кашле. Что-то клокотало у него в горле. Вепуат, охнув, выдернул его из «люка» и наскоро свернул из защитного поля тазик.
— Плюй!
Филк закашлялся сильнее прежнего. В тазик шмякнулся комок чёрной слизи. Вепуат сунул больному флягу.
— Всё? Не всё? Много там ещё таких?
Теперь Гедимин слышал из-под брони прерывистый «мокрый» кашель. Кажется, все филки отплёвывались от слизи и вполголоса поминали «психа с асбестом». Вепуат, уложив больного на броню, взялся за сигма-сканер. Филк больше не кашлял — и дыхание постепенно выравнивалось.
— Началось, когда легли спать? — деловито спросил сармат. Он уже не хмурился — и чем дольше изучал «сканы», тем больше успокаивался. Кашель в «трюме» утих, ругань стала громче.
— Отторжение слизи. Защитный механизм, — Вепуат опустил сканер и жестом разрешил филку встать. Тот дышал уже ровно, только сердито щурился.
— Что дальше — лёгкие выпадут?
— У тебя внутри уже чисто, — Вепуат развернул «скан»-голограмму. — Видел? Всё завязло в слизи и вылетело вон. Да и было-то немного… Но всё-таки — мало взяли сменных фильтров.
— Всё-таки надышались? — Гедимин заглянул в «скан», но ничего не понял. «Пройду по цехам, проверю вентиляцию и „магниты“. Мутации мутациями, а лучше так не рисковать…»
— И теперь так и пойдёт? Час копаешь — час слизью харкаешь? — угрюмо спросил филк. — По-другому никак?
Вепуат развёл руками.
— А что ты сделаешь с микроскопической взвесью? Или не пускать внутрь, или выкидывать вон, пока лёгкие не порезала. Это специальная мутация, для опасной атмосферы.
— Предупреждать надо, — буркнул филк, забираясь в «люк». Внутри ещё несколько секунд бормотали, потом всё стихло. Вепуат плотно прикрыл «люк» и улёгся поверх.
— Опасная всё-таки руда. Интересно, как с ней обходятся Кьюссы…
5 день Камня, месяц Лучей. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»
— Четырнадцать тонн «асбеста»⁈ — Айзек покачал головой. — Да, тески, вы на мелочи не размениваетесь.
Вепуат фыркнул.
— Ну сколько можно-то⁈ На станции ни одного нормального мешка! Отпусти Гедимина в цех, ему ещё станки налаживать!
— Да кто его держит… — пробормотал Айзек, вяло махнув рукой. — Четырнадцать тонн… Пойду собирать бригады.
…Руду грузили на склад прямо с «борта». Если бы не закрытый шлюз, Гедимин слышал бы, как перекликаются филки-рабочие, и ползёт по рельсу транспортёр. Сармат наматывал последние тросы, наносил смазку, проверял рычаги и герметичность корпусов. Через пару секунд шлюз открылся, пропуская четверых филков. За ними в отсек заглянул Кенен Гварза.
— Дать бригадирам инструктаж, — бросил он и вышел. Филки переглянулись.
— Вы же работали на «асбесте», — вяло удивился Гедимин. «Или нет?»
— Новое оборудование? — филк недоверчиво посмотрел на пластинчатые «стены». «Асбестовому» прессу нужен был размах — его боёк подвесили к потолку; корпус такой высоты пришлось собирать по кускам из дерева и кости. Гедимину самому он не слишком-то нравился — но пластины, уложенные внахлёст, всё-таки обеспечивали герметичность. «Главное, чтобы пыль не разлеталась. Так, увлажнители… вытяжные магниты… Надо будет постоять тут, когда пойдёт работа. Мало ли, чего я не учёл….»
— Старое. Только в корпусах, — буркнул он, кладя ладонь на ракушку, «работающую» пультом управления. — Всё как раньше — тут пресс, там гребёнки. Разовая загрузка — два центнера. Сырьё — в жёлоб. Этот рычаг — первая катушка. Вверх — экран поднят, вниз — опущен. Этот — пресс. Ходит вверх-вниз. Двадцати ударов достаточно. Потом — поднять, зафиксировать. Открыть вторую катушку…
…За первым мешком он сходил сам — и теперь слушал, как меняется звук агрегата: сперва грохотали камни, потом затрещали, разделяясь, волокна, и их треск становился всё тише — камень превращался в пух. Два станка работали синхронно; филк-бригадир разгибал пальцы, отсчитывая удары.
— Стоп! — скомандовал Гедимин.
— Восемнадцать, — бригадир показал два загнутых пальца. Сармат качнул головой.
— Я считал. Но этой руде — хватит.
Филк сердито фыркнул.
— Хватит — не хватит, а инструкция есть инструкция. Майна!
…Волокно в мешок трамбовалось плотно — катушка прижимала его к днищу со всей возможной силой, куда крепче, чем прижал бы филк. Гедимин косился на криво сшитые шкуры и надеялся, что нитки их не прорежут — за асаановую нить он был спокоен, а вот за то, что она скрепляла… На дальнем конце «конвейера» уже растягивали по жёлобу тяжёлые «асбестовые» пряди.
— Всего два станка? На четырнадцать тонн? — филк-бригадир повернулся к Гедимину. — Точно нельзя добавить ещё пару линий?
Гедимин едва заметно сощурился.
— Можно и десять. Всё упирается в катушки. Нужен ипрон. Его мало.
Он смотрел на сигма-сканер. «Немного пылит, но высоко не взлетает. Может, не придётся харкать слизью. Но Вепуату скажу — пусть всех вечером проверит.»
…Не успел сармат выйти из шлюза, как услышал шелест и позвякивание. Посреди коридора стоял Кут’тайри. С его наручей свисали кованые пластинки. При каждом движении они звенели — и отчего-то этот шум не раздражал.
— Ашха’ан благосклонен к вам в свой день, — жрец склонил голову. — Вожди Шакхи рады приветствовать народ Пламени. Много священной руды было добыто у Корней Огня. Столько, сколько все города Сэта не возьмут и за год…
— Там её ещё много, — отозвался Гедимин, едва заметно щурясь. Жрец говорил, будто вёл ритуал — но этого ритуала сармат не знал. Кажется, не ошибся — Кут’тайри сложил руки в почтительном жесте и взглянул на открытый шлюз. В цех везли руду — работа пошла.
— Что за огромная вещь так грохочет в доме асаана? Была ли она благословлена именем повелителя руд?
«Ага, пошёл шпионить,» — Гедимин криво ухмыльнулся. «Хоть кто-то не пугается новшеств…»
— Благослови, если хочешь, — сармат кивнул на открытый шлюз. — Обычный подвесной молот. Ты же видел такие по осени.
Филки покосились на чужака и тут же о нём забыли — вдоль стены громоздились мешки с рудой, прессы грохотали уже непрерывно, раздробленное сырьё тут же уползало под гребёнки, отвлекаться было некогда. Кут’тайри, покачивая звенящими наручами, прошёл между двух обрабатывающих линий. Гедимин видел, что он подносит когти к перегородкам, но ни к чему не прикасается. Он задержался ненадолго у выгрузки — будто пытался заглянуть в мешок. Потом всё-таки тронул его костяшкой пальца, надавил — и, встряхнув разгоревшейся гривой, шагнул в сторону.
— Народ Пламени искусен в ремёслах, — заметил он. — Он воистину достоин священного асаана. Шакха благодарит за открытую рудную жилу — даже скалы отступают перед мощью Пламени.
Гедимин пожал плечами.
— У вас есть подрывные агрегаты. Вполне рабочие. Никакой особой мощи тут не требуется.
— У нас нет ока Пламени, видящего сквозь скалы, — отозвался Кут’тайри. — И если руда себя не покажет…
Грохот стих. Гедимин развернулся к прессам, но тут же облегчённо вздохнул — всё было исправно, просто рабочие сбились с ритма. Набитый доверху мешок сняли с загрузки и отнесли к дальней стене. Там уже лежала стопка пустых. За приоткрытым шлюзом булькала вода — там Альгот возился с испарителями. Сырьё для пропаривания было уже готово, растворы — нет.
— Для чего народу Пламени такая гора асаана? — услышал сармат тихий голос Кут’тайри. Жрец смотрел на мешки с рудой — вдоль стены выстроился уже второй ряд. «Зачем вообще везли на склад? Можно было сразу сюда,» — Гедимин направил на мешки «щупы» сигма-сканера и недовольно сощурился.
— Лей! — крикнул он зазевавшемуся дежурному. Воздух побелел от мелкой мороси. Мутноватая вода зажурчала по желобкам пола.
— Эй! Ещё один драный! — филк-грузчик остановился у мешка и ткнул пальцем в расползающийся шов.
— Первым на переработку, — распорядился бригадир.
— Асаановая нить… — прошелестел жрец, глядя на мешок. — Народ Пламени живёт в роскоши…
Гедимин поморщился.
— Это мешки для руды. Они должны быть прочными. Переработаем асаан — сошьём новые, нормальные.
— Эшшссс… — Кут’тайри развернулся к Гедимину, и его грива покрылась языками багрового пламени. — Из священного асаана… сошьют мешки⁈
— Он прочный и плотный, — буркнул Гедимин, недовольно щурясь — он чувствовал, что залез «на чужую территорию», и ему было не по себе. — В самый раз, чтобы возить ирренций. Не расползётся под облучением.
— Хсс? Облучение? — Кут’тайри шевельнул ухом. — Ты говоришь о живом металле? Для него — мешки из асаана?
Гедимин кивнул. «Да уж. Он живой. Знали бы мы это лет тридцать назад…»
— Это достойное дело, — пламя на гриве жреца пожелтело и угасло. — Асаану не зазорно вместить живой металл. Самый священный из всех, силу и дыхание богов. Будут ли эти мешки отмечены знаком Пламени?
Гедимин открыл было рот, но осёкся. «А ведь… это имеет смысл. Чтобы ирренциевый мешок не заняли под грибы. И чтобы отслеживать заражение. Выкрасить нитку зеленью с примесью церы, вышить знак. Под лучами будет светиться…»
— Скажу, чтоб отметили, — пообещал он.
…Зэйдека он нашёл в прядильном цеху — и с порога услышал, что станки работают хоть вхолостую, но в правильном режиме.
— Вышивка? — переспросил Зэйдек и потёр респиратор. — Не совсем ко мне — это уже Уктанну, его развлечения. Ниток дать могу. А с покраской — это к Альготу.
…«Чем я вообще занимаюсь?» — мелькнуло в голове Гедимина, когда он заходил на склад. Оттуда доносились голоса — и на входе на сармата едва не налетел Вепуат. Альгот успел посторониться и приподнял руку в приветственном жесте.
— Ты за мной или за реактивами?
— Ты тоже нужен, — отозвался Гедимин, высматривая трубки с «плохой» церой. Вепуат, отступив от ворот, смущённо хмыкнул.