— Короткоживущие изотопы, — Айзек пожал плечами. — Распад ускорился, вместо «холодных» квантов пошли «горячие» частицы. Такой себе аналог генераторного плутония, — он тоже альфа-активен…
Гедимин поморщился.
— Зря мы взяли алюмофрил. Температура плавления…
— Думаешь, до неё дойдёт? — рассеянный взгляд Айзека стал пристальным. — Даже с таким маленьким образцом? Сто восемьдесят градусов — немало, но основания для беспокойства…
Гедимин резко качнул головой.
— Она же не остановится.
06 мая 13 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
Передатчик на запястье Гедимина коротко рявкнул. Сармат, осматривающий тяжеловодный каскад, вздрогнул всем телом. На экране проступила одинокая буква «S» — «Sa taikka!».
Едва Гедимин спрыгнул на дно шахты, его будто холодом обдало. Установку, прикрытую защитным полем, было толком не рассмотреть, но сармат кожей чувствовал — что-то не так. Айзек, направив на неё «щупы» сигма-сканера, пристально следил за показаниями. Гедимин бросил взгляд на табло и резко выдохнул — температура перевалила за семь сотен градусов и на глазах лезла вверх.
— Фрил плавится, — отрывисто проговорил Айзек. Гедимин шагнул было вперёд, но наткнулся на его вытянутую руку.
— Ожидаемо, — буркнул он. — Надо было брать цирконий! Выйди и прикройся.
— Что будешь делать? — Айзек насторожился.
— Прекращу облучение, — отозвался Гедимин. — Бегом наверх!
Пару секунд спустя он стоял над установкой, уже не прикрытой защитным полем, и слушал, как лязгает лестница под быстрыми шагами Айзека. Тяжёлая вода бурлила. Под ней тускло светилась багровым оплывшая, деформированная пластина.
…Ирренций остывал медленно. Гедимин видел, как образец, треснувший по всем направлениям, вспыхивает белым и слабо дымится. Защитное поле над ним покрылось чёрной «пылью» — металл плевался нейтронами.
— Короткоживущие изотопы, — Айзек наблюдал за ирренцием издалека — через сигма-сканер. — Придётся подождать, пока они «выгорят». Пару дней, не меньше.
— Такой нагрев за две недели… — Гедимин покачал головой. — Сколько ипрона оно успело наработать?
Он вспоминал, как за последние дни ускорился рост температуры. «Похоже, цирконий не сильно помог бы. Дал протянуть ещё дней пять, не больше. И всё равно пришлось бы прервать облучение. Похоже, мишень надо охлаждать…»
— Ага-а… — протянул Айзек, глядя на сканер. — Ноль целых восемь сотых грамма. Не так уж плохо для двух недель работы…
Гедимин мигнул.
— Ноль целых восемь сотых⁈ В ириенских рудах такого не было! А там он шесть тысяч лет нарабатывался… — сармат недоверчиво ухмыльнулся. «А всё-таки у нас получилось,» — мелькнуло в мозгу. «И получилось неплохо. И даже ничего не взорвалось.»
— Шесть тысяч лет за две недели? — Айзек сдержанно хмыкнул. — Надо сказать Кенену… Как думаешь, когда эта штука остынет, есть смысл опять её облучить? Я вот смотрю — это лучше делать понемногу. Давать наработанному «быстрому» ирренцию спокойно распасться. Не пихая в него лишние нейтроны.
— Может быть, — пробормотал Гедимин, задумавшийся о способах охлаждения. «Если под давлением — градусов четыреста… дней десять, процент явно будет меньше, но если после распада нагоревшего повторить облучение… В общем, ничего сложного, но…» — он покосился на остывающий образец. «Мне кажется — не только в температуре тут дело.»
07 мая 13 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
— Чего-чего? — Кенен Маккензи с опаской смотрел на экран. К образцу, тускло светящемуся под защитным полем, он даже не подошёл — и, если бы Айзек не подталкивал его в спину, не стал бы спускаться и в шахту.
— Кенен, ты цифры забыл⁈ — Айзек досадливо сощурился. — Восемь сотых грамма со стограммового образца. Восемьсот граммов с тонны. Даже на Равнине такую руду ещё поискать. И это за две недели!
— Хм… — Кенен всё-таки перевёл взгляд на защитный купол. — Восемьсот с тонны… Парни, вы не пробовали пооблучать его подольше?
Гедимин фыркнул.
— Твой алюмофрил не выдержал. Расплавился. И чем тебе не нравится процент выхода? Возьми пару тонн ирренция…
Кенен поморщился.
— Ты же атомщик, Джед. Ты знаешь толк в синтезе. Облучить кусок ирренция, пока не нагреется, — это всё, что вы придумали? Никаких реакторов, никаких нарушений законов физики? «Торий» считал, что вы способны на большее!
— Реакторов? — Гедимин развернулся к нему и внимательно на него посмотрел. Кенен нервно ухмыльнулся — кажется, ему хотелось шагнуть назад.
— Эти штуки, нейтроны. Я знаю — ирренций умеет их выделять. Сам, без облучателей. Как урановый реактор, что был у Айзека. Ты ведь можешь такой построить, да, Джед? Больше ирренция, больше нейтронов, — больше ипрона. Так?
Гедимин мигнул. «Это не его придумка,» — был уверен сармат. «Он говорил с Ассархаддоном. И тот думает… запустить цепную реакцию на нейтронах? Как с ураном? Мать моя пробирка…»
— Рванёт, — буркнул он. — Так и передай «Торию». И из чего мне его строить — из алюмофрила?
Кенен заглянул ему в глаза и торжествующе ухмыльнулся.
— Вот пошли вопросы по делу. Я скажу «Торию» — тебе нужен прочный… что самого прочного у нас есть? Наши реакторы из ипронового рилкара — и пока что не плавятся. Если надо, привезу. Бери ирренций, бери воду. Строй эту штуку, Джед. Ты же такое любишь. Всякие штуки, к которым подойти-то опасно. За чем дело стало⁈
Гедимин нахмурился — но мозг уже вцепился в задачу. «Замедлитель есть. Охлаждение? Одного контура хватит. Для управления… тут надо что-то придумать. Какова критическая масса? Считать по омикрон-реакции? Судя по облучаемому образцу, она меньше. Начнём с килограмма, там посмотрим. Нейтронностойкий фрил… и контролировать температуру. Будет очень сильно греться.»
— Завтра будет рилкар — начну строить, — вслух сказал он. — Но если рванёт — я предупреждал.
Маккензи ухмыльнулся во все зубы.
— Замётано. Ты слишком благороден, чтобы нарочно взорвать его. А значит, есть шанс, что оно уцелеет. Работайте, парни! Ради мощи сарматского атома!
…Айзек задумчиво смотрел то на «фонящий» образец, то на сигма-сканер.
— В переработку? — Гедимин кивнул на кусок ирренция.
— Погоди, — отозвался Айзек. — Погоди… «Быстрые» атомы распадутся, фон спадёт — и я попробую снова облучить его. Не знаю, как там пойдёт с реактором — но лучше медленный процесс, чем никакого.
08 мая 13 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
Грузопровод загрохотал. Гедимин, на дне шахты под защитным куполом возившийся с ирренцием, озадаченно покосился на лестницу. Через пару минут в колодец заглянул Маккензи.
— Джед, принимай груз… А-а! — сармат проворно шагнул назад. — Ты уже по уши в ирренции. Ладно, как отмоешься, зайди наверх — там твой рилкар.
— Рилкар? — Гедимин вскинул сигма-сканер. Луч, пройдя сквозь просвет в куполе и лабиринт переборок, уткнулся в тёмно-серую горку обрезков. Ипроновый рилкар пропускал часть сигма-квантов, но далеко не все — и его изображение на экране выглядело затемнённым. «Это не обломки. Резаком кромсали,» — понял Гедимин.
— Э-эх! — Маккензи тяжело вздохнул. — Кто бы знал, чего стоило его раздобыть. Как же мне дорога твоя дружба…
Гедимин насмешливо хмыкнул.
— Точнее — расположение «Тория». Вот оно тебе очень дорого. И что? Оно того стоит?
Кенена передёрнуло, и он быстро отвёл взгляд.
— Работай, Джед, — сухо сказал он. — И постарайся всё-таки станцию мне не разрушить.
10 мая 13 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
Массивный бесшовный корпус из жёлтого стал оранжевым и теперь медленно багровел; вытяжка гудела, уводя прочь раскалённый воздух. Гедимин наматывал витки труб будущей системы охлаждения. «Теплотехника, чтоб её… Привык я всё-таки к „холодным“ реакторам!»
— Управление, — Айзек щёлкнул по корпусу смарта; над экраном повисла голографическая схема. — Управляющие элементы. Ипрон и флия здесь бесполезны, а карбид бора… Порошковый можно достать, но, сам знаешь…
Гедимин качнул головой.
— Думаю, с нашими масштабами хватит и защитного поля. Нейтроны оно поглотит. Это не «сигма».
— Защитное поле как поглотитель? — Айзек недоверчиво хмыкнул. — Ну, при автоматическом срабатывании оно и впрямь обгонит любой стержень. Но — на что настраивать автоматику? Ты знаешь, что нормально для ирренциевого реактора на нейтронах?
Гедимин пожал плечами.
— Их так и не построили. Видимо, не знает никто. Попробуем. Может, оно ещё и не запустится. Я с нейтронами давно не работал.
Он ещё раз сверился со схемой. «Будет горячо, но, учитывая давление… Надо будет проверить до загрузки ирренция. Нагреть и посмотреть. Должно выдержать.»
Он проверял каждый узел, но спокойнее ему не становилось. Стоило подойти к гранитному колодцу, и невидимый обруч стискивал грудь. «Не так что-то с этой штукой. И не в охлаждении тут дело…»
21 мая 13 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
Провода змеились по гранитному полу, уходя за колонну. Где-то за ней, у другой стены шахты, стояла установка нейтронного облучения. От неё тоже тянулись провода — и всё замыкалось на пультах под руками Айзека.
— Готово? — он выглянул из-за колонны. Гедимин нехотя кивнул и ещё раз осмотрел готовый реактор. Он был невелик, высотой сармату по грудь; сквозь стеклянистые стенки ничего не просвечивало.
— Опускай, — кивнул Гедимин, пытаясь высмотреть неисправности. В этот раз он учёл и «люфт» — один из датчиков, «дублёр», заведомо сбоил. И всё-таки сармату было неспокойно.
— Атомщик… а ты так и собираешься там стоять? — Айзек снова выглянул из-за колонны. — Что ты там надеешься высмотреть, если монитор — у меня?
— Смотри на него, — отозвался Гедимин. — А я тут побуду. Что-то не так. Не могу понять…
Айзек хмыкнул.
— Если «не так» — тем более отойди подальше!
— Опускай уже! — Гедимин сердито сощурился.
Щитки на верхней крышке не давали и