— «Иджес» и «Седна»! — объявил невидимый комментатор. — И только они!
— Куда⁈ — возмутились на трибунах. — Ещё три минуты!
Сармат-рефери посмотрел на сканер и, повернувшись к зрителям, развёл руками. Лабиринт уже не трясся, только дымился и тихо гудел. Гедимин видел, как что-то внутри, подпрыгивая, ползёт к выходу.
— Хоть три, хоть тридцать, — а летать там уже нечему! — крикнул рефери. Из лабиринта выкатилось нечто, отдалённо напоминающее дрон, ещё пару раз подпрыгнуло и развалилось пополам. У стартовой скамьи кто-то выругался.
— Всё! — комментатор для верности грохнул чем-то железным. — «Иджес» и «Седна» получают… Что?
Второй рефери, нахмурившись, разглядывал сканер. Потом подозвал первого.
— Что с фиксацией? — спросил комментатор. — Есть проблемы?
— Звено «Иджес», — сармат остановился над почти не повреждённым дроном. — Этот аппарат не проходил контрольные полосы. Ни одну из них. Он исчез на входе — и вот он появляется.
— В самом деле… — донеслось с комментаторского поста. — И «Седна»…
— Вот «Седна», — рефери чуть повысил голос. — Вот на первой полосе, вот на второй. Это не сбой фиксации. Тут что-то…
— Вот эта рябь на экране, — к комментатору подошёл кто-то ещё. — На обоих экранах. Увеличь… Да, и там, где он исчез, и там, где появился. Это ЭСТ-излучение, так?
Притихшие было трибуны громко загудели. Из-за стартовой скамьи уже выбрались пилоты и теперь копались в остатках лабиринта; один из них, прижимая к груди дымящийся свёрток, шагнул к рефери.
— Излучение? Ну-ка покажи! Та-ак… У кого тут есть дозиметр?
Иджес, уже пробравшийся к финишу, сердито фыркнул.
— Какое излучение⁈ У вас сверху три реактора!
— Стой, — патрульный, незаметно вышедший на поле, придержал его за плечо. — Положи эту штуку. Тут надо разобраться…
— А сейчас она не фонит, — заметил кто-то с наручным дозиметром; он уже проверил оба дрона и теперь обходил лабиринт. — И тут ничего не фонит. То есть — вот именно так не фонит. Тут такие… мелкие зубцы. Вроде как пульсация…
— Что⁈ — пилот с догорающим дроном метнулся к дозиметристу. — Зубцы⁈ Норд, мать твоя колба!
— Тихо! — патрульные ухватили и его, и Иджеса за плечи, растащили в стороны.
— Я знаю, что это за дрянь, — рефери, помрачнев, повысил голос. — Телепорт. В этой штуке — телепорт.
Трибуны взвыли.
— … ирренций… радиоактивно… — успел разобрать Гедимин в общем шуме. Потом над стадионом взревела сирена.
— Тихо! — скомандовал сармат, выходящий на поле. — Телепорт? Ирренциевый телепорт? На гонках⁈
— Руки убрал! — взвыл Иджес, вырываясь из «клешней» патрульных. На нём повисли втроём. Из вскрытого дрона уже достали трубку-телепорт, накрыли тёмной ветошью; в тени мелкие зелёные блики на защитном поле были видны особенно ярко.
— Обман на зимних полётах! — заорал сармат, отбрасывая и ветошь, и остатки дрона. — Иджес Норд, пошёл вон с поля! Дисквалификация на год!
Пилот с обгоревшими обломками злорадно усмехнулся. Иджес молча показал ему кулак. Двое патрульных уже вытаскивали механика со стадиона. Следом полетели завёрнутые в плотный мешок остатки дрона.
— Тут и стой, — патрульные вытолкнули Иджеса за самые дальние скамьи.
— Вот дебил, — прошептал кто-то из сарматов, сидящих там. — Ещё бы ядерную бомбу приволок.
— Ага, — поддакнул другой. — Таких, и правда, нельзя никуда пускать. Телепорт, надо же… Откуда только взял⁈
Иджес сердито фыркнул.
— Это ядерная физика, теск. У тебя на такое мозгов не хватит!
— Ах ты ж крыса… — выдохнул сармат на скамье и развернулся к механику. Двое рядом с ним уже поднялись. Иджес недобро ощерился. Патрульные, спустившиеся на пару ступеней, резко обернулись.
— Тихо! Не сидится тут — выкинем в туннель. Да, вас тоже!
Гедимин осторожно взял Иджеса за плечо — и еле успел перехватить его руку.
— Heta!
— А, это ты, — Иджес шумно выдохнул и потёр лоб. — Пойдём к стене. Грёбаные сканеры!
На поле он больше не смотрел — копался в остатках дрона. Механизм пострадал незначительно, радиоактивную капсулу не раздавили, но Гедимин всё-таки полил Иджесу руки раствором меи, и теперь сармат ждал, когда плёнка застынет.
— Никакого нарушения не было, — бормотал он, угрюмо щурясь. — В правилах про телепорты ни слова. Ничего, до лета успею оспорить. На год, надо же…
…Ни Маккензи, ни Айзек так и не появились. Гедимин, выходя из туннеля, косился на лабиринт ангаров. Он нашёл бы нужный, если бы мог незаметно выбраться из толпы, но мысленные расчёты говорили, что искать там нечего. «Надо было раньше прикинуть! Пять с половиной месяцев по счёту Равнины… сейчас там месяц Хаоса. И захочешь, так никуда не полетишь. Зимовка, чтоб её… Может, к весне откопаются.»
13 января 11 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
Пока Гедимин добрался до барака, скафандр успел покрыться инеем. Ледяные кристаллы хрустели под ногами, белые полосы тянулись по стенам, выявляя недостатки теплоизоляции. Гедимин покосился на термометр у входа, сверился с наручным, — к утру не потеплело ни на градус.
Переступив порог, сармат удивлённо мигнул — у комендантской собралась толпа. Кто-то огибал её и уходил к душевой, кто-то совался внутрь — и там и оставался.
— Не галдеть! — донёсся из-за открытой двери голос коменданта. — Да, только миниглайды. Да, только по списку. Кому не надо — идёт мимо, не задерживает очередь!
— Меня запиши, — перебил его сармат, пролезший в отсек; по голосу Гедимин узнал Фиаха. — И на глайд, и на стоянку… А дешевле там нет?
Кто-то недовольно фыркнул.
— Ты-то куда⁈ Поломаешься — и опять по больницам?
— Тебе, с твоей координацией, нужна машина понадёжнее, — услышал Гедимин голос Борги. — Ну, покопишь подольше, — заодно и потеплеет. Сейчас-то куда летать⁈
— Вот именно, — поддержал его бригадир Унурат. Он тоже был там, но в комендантскую не пошёл — комментировал из вестибюля.
— Ещё пять мест! — повысил голос комендант. — Один Старший, четверо филков! Ну⁈ Думаем быстрее, следующая запись — в июле!
— А чего всегда всё филкам? — заворчал кто-то в хвосте очереди. — Им можно по глайду на двоих…
Филки — а их тут было в десять раз больше — дружно фыркнули.
— Меня запиши, — деловито сказал Борга. — Унурат, может, и тебе…
— Ещё не хватало, — отозвался бригадир.
Филк огляделся по сторонам и радостно хмыкнул.
— Гедимин! А ты чего там мнёшься? Слышал, тут ещё миниглайд остался? Тебе надо?
Сарматы оглянулись на Гедимина. Кто-то у дверей приглушённо хмыкнул.
— Ему? Миниглайд? Ему два надо — и то не поднимут…
— Стоянок сколько будет? — пролез к столу кто-то из филков. — Для Старших — отдельная? А то они нам крышу проломят…
— Не знаю, что у вас там будет летом, — вклинился рослый сармат. — Летом можешь хоть сам жить на крыше. А на зиму стоянка нужна тёплая. Вот тут, в вестибюле…
— Чего⁈ — комендант сердито фыркнул. — Тут и без миниглайдов пройти негде! Если что и будет, то с чёрного хода. Часть переборок снесём, объединим пару отсеков… А филки — наверх, под крышу.
Теперь зафыркали филки.
— Если тёплая стоянка, то для всех, — заявил Борга. — Тут, внизу, много пустых отсеков. Не знаю, для кого их держат…
Гедимин краем глаза увидел лист бумаги на столе коменданта — на нём в ряд стояло два десятка имён с короткими примечаниями. Список тут же загородил очередной пролезший филк. Ещё двое сарматов на отнятом у коменданта листке высчитывали площадь стоянки. К ним протиснулся третий, стал расставлять номера. Толпа забеспокоилась, придвинулась ближе. Гедимин, растерянно пожав плечами, проскользнул в душевую. «Миниглайды, мать моя колба… Верно, я слышал в том году, — разрешили их в собственность. Теперь по бараку ещё и на глайдах будут… А, их проблемы, — моя-то масса по-любому больше…»
14 февраля 11 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
«-25» — показывал термометр на проходной. Налетевший порыв ветра обжёг пальцы фантомным холодом. Гедимин отряхнулся от снежной крупы, покосился на тёмно-серое небо, — над энергостанцией купол выставили, а вот гетто продувалось со всех сторон. По мостовой робот-уборщик тащил выпавший откуда-то красно-белый флаг — полуметровое полотнище на солидном древке.
За поворотом ветер ударил сармата в грудь — в открытые ворота гетто вместе с грузовиком впустили сильный сквозняк. Машину прикрыли защитным полем, и Гедимин на пару секунд остановился — посмотреть, как длинные свёртки осторожно растаскивают по гусеничным тележкам, а их волокут к баракам. Несколько рабочих, возвращающихся с ночной смены, с радостным хмыканьем обогнали сармата и окружили груз.
— «Бета-два»? А для «Эпсилон-два» привезли уже?
…До барака Гедимина груз добрался, когда сармат выходил из душевой. Тележку под сердитое фырканье коменданта втащили в вестибюль, и Гедимин еле пробрался к двери мимо сарматов, растаскивающих свёртки.
— Фиах, это твоё! — крикнул Борга — шустрый филк пролез к посылкам быстрее всех. — А вот и мой глайд…
Мимо Гедимина, досадливо щурясь, прошёл бригадир Гезуш.
— Ты? Что, и тебе оно понадобилось? — он поморщился. — Эй! Чтоб дальше проходной эти штуки не таскали! Если нет запрета — вот пойду и сам впишу!
— Верно что, — согласился угрюмый бригадир Унурат.
Заверещал тревожный сигнал. Кто-то из филков, уже распаковавший миниглайд и запрыгнувший на него, всплеснул руками и слез.
— По коридорам ходят пешком, — буркнул комендант, выключая звуковой сигнал. — С этим добром — на улицу.
— Ты видел, какая там метель? — филк нехотя сунул миниглайд под мышку. Унурат и Гезуш переглянулись и обменялись кривыми ухмылками.
— Вот кто-то включает мозги…
«Сегодня, и правда, ветер,» — думал Гедимин, обходя довольных сарматов. «И холодно. Бывают миниглайды с „арктусами“ — можно прикрыться полем. Вот только — тут таких меньше половины…»
… — Брр!
Иджес запрыгнул в туннель, на ходу складывая миниглайд и отряхиваясь от инея. Полоска кожи между наглазником и респиратором заметно посинела. Гедимин, только закончивший стрелковые тренировки, остановился посреди коридора и еле слышно хмыкнул.