— Он их учит рыть укрытия, — пояснял Вепуат, двигая картинки на экране. — Видишь? Они как-то вычисляют, какой камень пригоден, всверливаются внутрь и роют там себе отсеки. Видел, какие ходы изогнутые?
— Термозащита, — прошептал Гедимин, машинально высчитывая, как при прохождении лабиринта будет меняться температура воздуха. — Стой! Это они у тебя снаружи? Не на станции?
— Да скучно же сидеть в одной и той же норе, — пожал плечами Вепуат. — Не знаю, как по жаре, а месяц Льда пережили неплохо. Пара отмороженных хвостов не в счёт. Сразу инженерию не освоишь!
Гедимин только покачал головой и покосился на свою белую обшивку. «Это просто пластинчатый слой фрила. Оно не должно ни оживать, ни есть ирренций, ни учить кого бы то ни было строительству. Вот же рехнувшаяся планета…»
— А я говорил — дай ему спокойно расти, — с укоризной сказал Вепуат. — А ты — в переплавку, в переплавку… Может, вы вдвоём ещё лучше станцию бы построили!
Гедимина передёрнуло.
— Она-то цела? — хмуро спросил он. — А смарт давай сюда, починю. Если он у тебя не мутировавший…
Смарт не только не чинили все четыре года, но даже и не чистили — Гедимин натряс с него пригоршню равнинной пыли, чьего-то пуха и мелких чешуек. Вепуат тщательно собрал всё в полупрозрачный пузырь. Гедимин принял было эту штуку за скирлиновый пакет, но пригляделся и увидел прожилки, — естественно, это была часть какого-то равнинного животного.
— А до Джагулов всё-таки дошло, — Вепуат, сидя на соседнем ящике, не переставал болтать. — А то я уже и не надеялся. Помнишь Джархина с его зверьём? Самца погрыз летучий хищник, сорвал три пластины. Я уверен был, что зверёк пойдёт на корм сааг-туулу. Ан нет — Джархин прибежал, делали с ним повязки с кровяным камнем… Летает пока чуть хуже — у них там сложная аэродинамика, чуть не та форма — и привет. Но Джархин про «пустить на корм» пока ни гу-гу. Хотя — самцу скорость не так важна, как самке…
— Держи, — Гедимин протянул ему смарт с развёрнутым голографическим экраном. — Чисти хоть раз в полгода. Сам не можешь — попроси мой скафандр. Он, наверное, разбирается.
…Глайдер с пустыми мешками уже вползал в портал. Вепуат оглянулся на него и досадливо хмыкнул.
— Э-эй! Скажи там — пусть подождут! Я быстро!
Он развернулся к Гедимину и кивнул на ворота.
— Новый реактор, говоришь? Я ещё не видел. Тебя на запуск позвали? Что хранитель? Реактор к нему прижился?
…До энергоблока они добирались долго — Гедимин смутно помнил повороты, пару раз наткнулся на запертые проходы. Лезть на крышу отговорил Вепуат — он и так шёл по ровной мостовой с явным трудом, то и дело придерживаясь за стены.
— Может, тебя на плечи посадить? — Гедимин, сообразив, что что-то не так, взглянул на его ноги. Верхняя часть ступни сармата вытянулась чуть ли не в птичью цевку. Два крайних пальца удлинились, приподнялись и изогнулись — и всё равно цеплялись за дорожное покрытие, мешая идти. Вепуат, посмотрев на них, дёрнул ступнёй, выгибая их до упора, — они откинулись к «цевке», но тут же опустились обратно.
— Там есть защёлка, сухожилие такое, — смущённо пояснил сармат. — Но под бронёй… Броню оно, в общем, не держит. А босиком в минус тридцать я пока не могу. Чем-то подвязать их, что ли…
— Ты что, теперь Бронн? — Гедимин вспомнил откидные когти аборигенов Равнины. — И зачем оно такое?
— А удобно, — пожал плечами Вепуат. — Только не здесь, не на ровном… Смотри! Этот купол?
К достроенному энергоблоку вплотную было не подойти, а тайного лаза на крышу соседнего здания Гедимин не нашёл, — оставалось смотреть из-за подсвеченной стены на яркий купол и мачту энергопередачи над ним. За стеной патруль перекликался с ремонтниками на очередном обходе, и Гедимин невольно ухмыльнулся.
— И у вас так? — покосился на него Вепуат. — Не, у нас патрули делом заняты. Входы охраняют.
— Кто там? — насторожились за стеной. — Отвечать!
Дрон, неподвижно повисший над маслохозяйством, развернулся к стене. Гедимин, прихватив с собой Вепуата, отступил за угол.
— Не знаю, как ты тут с ними, — прошептал «мутант» десяток поворотов спустя. — И до сих пор никого не прибил. К нам-то не хочешь? Посмотришь на скафандры, колонию Зелёных… Может, им помощь нужна!
«Червяки-строители…» — Гедимин покачал головой. «А там, глядишь, реакторы и звездолёты… Не. В этот раз — без меня.»
05 января 09 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
— Ты новости-то читал? — послышалось из комендантской. Очень недовольный филк оперся о стол коменданта и сердито сузил глаза. Другой сармат сощурился в ответ — он тоже был мрачен и явно не рад пришельцу.
— Главный по Востоку и главный по Западу ездят друг к другу, как из барака в барак. А я не могу письмо отослать в тибетское гетто! Нормально⁈
— А я при чём? — отозвался комендант. — У меня распоряжения. Будут новые — сообщу. Пока нельзя. А кто там куда ездит — не наше дело.
Филк сердито фыркнул, хотел что-то добавить, но предбанник душевой уже освободился, и Гедимин вошёл, закрыв за собой дверь. Ему переписываться было не с кем. «Значит, запрет на общение сарматов до сих пор не сняли. Хоть Запад с Востоком и повернули на мир… стали говорить о повороте на мир,» — поправил он сам себя. «Ну, говорить „мартышки“ могут долго. И это действительно не наше дело.»
… — «Семнадцать человек, в том числе восемь детей, госпитализированы с признаками острой лучевой болезни в Медфорде, штат Орегон», — читал вслух кто-то из ремонтников на верхней галерее. — «Болезнь продвигается на юг, — Медфорд стал восьмым из городов, пострадавших с первого января этого года. Несколько десятков человек до того обратились к врачам с признаками лучевой болезни в Эдмонтоне, Саскатуне, Грейт-Фолс…»
Гедимин, и без того уже насторожившийся, выглянул из загородки.
— Грейт-Фолс? Там что, есть атомная станция? Или другие ядерные производства?
— Да их и в Эдмонтоне негусто, — отозвался бригадир Гезуш. — Наши сейчас проверяют фильтры на выход, но я думаю — Ураниум ни при делах. Даже если это южные шахты потекли — до Медфорда от них далековато.
— И, главное, зимой, — пробормотал кто-то из ремонтников. — Весной много чего может размыть. Но зимой? Оно всё и без нас связано и заэкранировано…
Чтец постучал по переборке, требуя внимания.
— «Врачи уверены — радионуклиды были получены с пищей. Ирренций, наиболее опасный для человека, не поддаётся выявлению без специальных приборов, которыми не оборудована большая часть торговых сетей. Федеральные комиссии уже выявили ирренцийсодержащие продукты в торговых сетях „Алди“, „Костко“ и „Волмарт“. Сформированные общественные группы настаивают на скорейшей проверке торговых сетей Северного Атлантиса…».
Гезуш сдержанно хмыкнул.
— Ирренций в еде? Вот туда его явно не ветром надуло. Опять воду не фильтруют?
— Везде и сразу? — усомнился кто-то на нижней галерее. — Над питьевой они обычно прыгают, как у нас на ИЭС. Разве только додумались лить в пищу техническую…
На галереях захрюкали.
— Под сотню «макак» наелось ирренция… — пробормотал кто-то за соседней переборкой. — Вот жрут всякую дрянь, — чем им Би-плазма не нравилась⁈
09 января 09 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
— Там уже три сотни с облучением, — «поприветствовал» Гедимина ремонтник с верхней галереи. — У нас, в Ураниуме, тоже. А вот говорил я — не тащите в рот «мартышечью» еду!
— Сарматы пострадавшие есть? — слегка встревожился Гедимин, но тут же вспомнил про флоний. «Если кто и был, медики это не пропустили бы. А всё-таки интересно, почему эта „отрава“ расползлась так широко. Ведь в каждом городе — своя еда, со своего комбината… Или им хватило дури её выращивать? Прямо на нерасчищенной земле?»
— «Заражённая ирренцием и продуктами его распада пища выявлена в торговых сетях двадцати трёх городов,» — любитель новостей пришёл в ангар во всеоружии. — «Между тем проверка непищевых товаров не обнаружила следов радионуклидов. Общественные группы настаивают на…»
— Точно, грязной воды накачали, — мрачно сказал Гезуш; он держал в руке флягу и подозрительно смотрел на дозиметр.
— Так не выловишь. Дай я посмотрю, — Гедимин вылез из-за верстака, в очередной раз подумав, что угол мог бы быть и побольше, а то на переборке уже потёртости. — Такие дозиметры ловят среднее. А если внутри несколько альфа-активных частиц…
Пока он сканировал фляжки Гезуша, рядом на верстак поставили ещё восемь — похоже, из-за волны лучевых заражений неспокойно было всем. «А свои я не проверял,» — вспомнил вдруг Гедимин. «Хотя — у меня же свой субстрат, и воду я пополняю редко и с проверкой…»
— «Срочное сообщение с пищевого комбината в Эдмонтоне!» — чтец отвлёкся от верстака с фляжками и повысил голос. — «При проверке вскрытых блоков углеводородного субстрата было обнаружено высокое содержание окислов ирренция. Все блоки, поступившие с начала года, изъяты и отправлены на исследование, на комбинате работают бригады ликвидаторов…»
— Чьих, интересно? — Гезуш оглянулся на Гедимина. — В Эдмонтон ближе всего нам. Спросишь у своих — они ездили?
…Иджеса после полудня на месте не было. И полигон, и штаб стояли пустыми. Гедимин уже задумался, почему тогда никто не запер ворота, как из соседней комнаты вышел мрачный Сарда.
— Ты? Никого не жди — все мечутся по Канаде. Слышал про ирренций в субстрате?
Гедимин кивнул. Ему было не по себе. «Трубы на битумокачках… баритовый рассол, осадок… там ведь были следовые количества. А если не следовые — и от промывки не оседают…»
Он достал карманную флягу, вынул пласт субстрата и вставил в «щупы» анализатора. Сарда еле слышно хмыкнул.
— Если в этом году не менял, должно быть чисто. Похоже, началось с январской партии. Что-то не то плавает в местном битуме…
— Надо его через меевый каскад, — пробормотал Гедимин, глядя на экран сигма-сканера. Проверка на пределе чувствительности выловила два атома ирренция и четыре — урана. «Точно, нужен меевый каскад. Мне от такой ерунды — уже ничего, а кому неподготовленному…»