— Arre, arre! Ходу! — рявкнуло в наушниках. Дальше Гедимин чувствовал только резкие повороты. Гонятся за ними или нет, распознал ли кто обманку, удастся ли вывезти прицеп, — сармат не знал, лишь надеялся, что у Маккензи всё прошло гладко. «А ведь повелись,» — думал он с кривой ухмылкой, свернувшись клубком в тесном отсеке. «Даром что в городе университет. Повелись, надо же…»
— Tza atesieq! — крикнул навстречу Гедимину Кенен Маккензи. Он, невредимый, с широкой ухмылкой стоял у шахты. Рядом, уже с пустым багажником, застыла машина Альфонсо.
— Сеньорес, — жалобно донеслось из кабины. — У меня ж нет дозиметра! Я «чистый»?
Гедимин взялся за приборы. Маккензи хотел было его остановить, но махнул рукой.
— Все пять в генераторной, — сказал он по-северянски. — С ними Ис и Кео. Ни одного выстрела за всю дорогу!
— Сеньор Джедмин сражался, как лев! — широко ухмыльнулся Хавьер. — Чего жаль, так это прицепа. Но ничего, нам за него заплатят с процентами!
— У тебя тут всё чисто, — успокоил Гедимин Альфонсо, с тревогой наблюдающего за его действиями. — Маккензи, я вниз, к ЛИЭГам.
…Личная охрана в генераторную не полезла — видимо, решила, что так глубоко налётчики не проберутся. Гедимин видел тени в экзоскелетах в ближнем коридоре, но его сейчас волновали только ЛИЭГи.
— В местном университете не учат на ядерщиков, — покачал он головой, вспоминая драку за нелепый «реактор»; все пять ЛИЭГов исправно работали, ни один даже не поцарапался, можно было чуть расслабиться. — И дозиметры Конара им не завезли. В Саскатуне точно не сработало бы!
Маккензи хрюкнул в респиратор.
— В Саскатуне, как ты помнишь, и не понадобилось. А так — для каждой работы свой инструмент, тебе ли не знать?
— Пять ЛИЭГов? — Гедимин сощурился на «командира» и перешёл на северянский. — У тебя опять какие-то… планы?
— Кое-кому из наших нужна помощь, — отозвался Маккензи; ухмылку на лице он удержал, но глаза слегка потемнели. — Но это пока не твоя забота. В генераторах тут не шарят. Изобразить «ну никак не запускается» сможешь?..
27 сентября 08 года. Земля, Южный Атлантис, город Маракайбо
Наверху лило уже четвёртый час, и всё, не прикрытое защитным куполом и не спрятанное под крышу, превращалось сперва в болото, а потом — в мутный поток. В убежище было сухо, но Гедимин думал, что рано или поздно даже стометровый слой известняка поддастся, вода пойдёт по трещинам — а там и обшивка не выдержит непрерывного нарастающего давления со всех сторон… Но раздражал его не дождь, а неотступные охранники. Сегодня, казалось, все они перебрались в убежище.
— Наверху хоть кто-то остался? — мрачно спросил сармат, наткнувшись на Хавьера. Командир убежища, кажется, только тем был и занят, что катался по жёлобу и на транспортёрах и сновал по всем ярусам. Там и было на что посмотреть — где ещё только ставили перекрытия и стены будущих отсеков, где уже монтировали модули душевых, тянули трубы и кабели, укладывали термопластины… Где-то дошли и до «украшательств» — на створке гермоворот Гедимин увидел накладки с местным орнаментом и крупные золотые буквы «Хавьер Альварадо».
— Наверху? — приостановился «команданте». — Не беспокойтесь, сеньор, там три бронехода и треть моего отряда! Бояться нечего — такой ливень смоет любой глайд, молчу уже о дронах — взорвутся там, где взлетели!
— Нечего бояться? — переспросил Гедимин. Думал он не о ливне и даже не о «соседях». «Вепуат сегодня прилетит. А потом… потом месяц Мысли — и он пропадёт дней на шестьдесят. Или семьдесят, если с погодой не повезёт. Если выбираться к нему, то сегодня…»
— Тогда отзови свою охрану. Это мельтешение за спиной очень раздражает.
Хавьер развёл руками. Из соседнего отсека, будто там и ждал, высунулся настороженный Маккензи.
— Охрану, сеньор? Это невозможно. Когда у нас тут не было ваших реакторов — ещё ладно. Но сейчас рисковать вашей жизнью и здоровьем⁈ Кто вас заменит, сеньор, если вам оторвёт хотя бы пару пальцев⁈ Вы будете под присмотром, пока сукины дети не уймутся!
— Сколько веков они тут не унимаются? — Гедимин угрюмо сощурился.
— Джед! — Маккензи крепко взял его за локоть. — Подчиняйся команданте Хавьеру. Здесь не наш город — мы видели, что тут творится. И… куда тебя опять несёт⁈
Последнее он быстро спросил по-северянски — но Гедимину померещилось, что Хавьер прислушивается с интересом и явным пониманием.
— Вепуат, — коротко сказал он; понимание сменилось озадаченностью. «Всё-таки знает северянский. Надо будет учесть.»
Маккензи сморщился, как от резкой боли.
— Исключено, — буркнул он. — Огромный риск. В следующий раз.
— Через два месяца, — отозвался Гедимин.
— Хоть через год! — Маккензи недобро сощурился. — Повторяю — подчиняйся Хавьеру. Ты нужен здесь — и целым.
12 октября 08 года. Земля, Южный Атлантис, город Маракайбо
«Вчера что, дождя не было?» — Гедимин с недоумением смотрел на подозрительно сухую улицу. Основной поток за ночь обычно убегал в озеро, но выемок и выбоин в тротуаре «плохого» района хватало — и воду из них допивало что-то пернатое, иногда мелкое, иногда — с метровым размахом крыльев. Сегодня крылья хлопали только в парке — кто-то из Треугольника приезжал подкормить местную фауну. Издалека — с разных сторон — доносился непонятный звон.
— Buenos dias, сеньорес! — Хавьер, судя по блеску в глазах, уже успел хлебнуть алкоголя, но на ногах держался твёрдо. — Непременно вернусь к вам к полудню! И бронеходы тоже верну. Но — мне не простят, если на параде их не будет! Фончо, mi alegria, — до дождя никому ни глотка! И сам держись, — стойкость важна для мужчины!
— Так точно, команданте Альварадо, — без малейшей радости в голосе отозвался Альфонсо. Его машина стояла тут же — и Гедимин видел на экране сигма-сканера канистры и бутыли. Их было меньше, чем обычно. «Если начнут пить вечером, с дождём, — может, им и хватит. А может, Хавьер вернётся с добавкой со своего парада… Какого парада⁈»
Хавьер уже прощался с охраной в воротах; бронеходы покинули посты и выехали на чистую, отмытую от граффити мостовую.
— Давай-ка вниз, Джед, — сказал Маккензи, помахав «правителю убежища» на прощание. — У них парад, а у нас работа.
— Опять какой-то праздник? — Гедимин так и не нашёл ничего в календаре. «Может, день благодарения перенесли на двенадцатое? Вон, в Шайенне он вообще в ноябре…»
— А! День Колумба, — Маккензи махнул рукой. — Даже местные на него пьют только с вечера. Пьяными в церковь не пускают!
Гедимин мигнул.
— Церковь?..
— Храм, — Маккензи раздражённо вздохнул. — Ты что, на Равнине их не насмотрелся⁈ Звон слышал? Это храмовые колокола… в записи, скорее всего, — но, может, пара настоящих уцелела. Местные молятся богу. Он у них один, если что. А потом устраивают парад. А под дождём парадом ходить уже неудобно — так что соберутся у нас. И снова нажрутся в сопли. Одно радует — с ними нажрётся весь город. И будет тихо.
— Не видел я тут богов, — пробормотал Гедимин. Его беспокоило другое. «До вечера город будет трезвым. А значит — в лучшем случае нам испачкают тротуар…»
— Идёмте, сеньор Джедмин, — видимо, о том же подумал и грустный трезвый охранник. — Работа и всё такое…
Уже в убежище Гедимин, когда вокруг становилось чуть тише (во время монтажных работ такое бывало редко), слышал, как охранники, собравшись вместе, что-то бормочут, сложив манипуляторы экзоскелетов и приподняв их к потолку. «Молятся?» — ремонтник покосился на дозиметр, потом — на сигма-сканер. То ли местные плохо умели говорить с богами, то ли мешал ипроновый экран, то ли на Земле, и правда, не было никаких богов, — кривая интенсивности излучения даже не шелохнулась, так и лежала, будто прилипнув к оси времени.
…Грохота сверху он не услышал — его оторвал от работы вой сирены и крики охранников. Все похватались за передатчики.
— Оставайтесь на месте! — крикнул Гедимину его экзоскелетчик. — Наверху разберутся! Это петарды, четыре залпа!
— С двух сторон, — дополнил охранник Иджеса. — Что за бараны остались наверху⁈ Совсем стрелять разучились⁈
— Защитное поле выдержало, — спокойно сказал Маккензи, проходя мимо. — Опасно местным на праздники быть трезвыми…
— И хоть бы одного подбили! — возмущался охранник Иджеса.
…Тем же возмутился, вернувшись с парада, и Хавьер Альварадо — его рявканье и звуки удара металла о металл были слышны даже за третьим изгибом шахты. Потом всё стихло, и охранник Гедимина беспокойно зашевелился.
— Сеньор Джедмин… — он кивнул наверх и изобразил жалобную гримасу. Гедимин махнул рукой.
— Да иди уже, пей. Сейчас с петардами летать уже некому…
31 октября 08 года. Земля, Южный Атлантис, город Маракайбо
На запястье Гедимина запищал таймер. Сармат, стряхнув дремоту, приподнялся на локте и потянулся за флягой. Внизу шипели пневмозатворы — открывались ворота нижнего яруса. Следом загудел транспортёр, потом кто-то повернул вентили в душевых — слабый гул был еле слышен; раздался плеск — кто-то из сарматов вошёл в душевую, когда там уже включили воду, но дверь за собой быстро закрыл.
Туннели, соединяющие шахту в парке с верхними ярусами убежища, ещё были открыты; поперёк них по ночам натягивали защитное поле. К середине декабря их собирались замуровать намертво — эта шахта должна была вести только на «муниципальный ярус». Там на входе уже стояли гермоворота со шлюзовой камерой; ещё одни через пару дней должны были прикрыть выход, но в лунном космопорту умудрились потерять груз. «Спросить Маккензи, какие новости с воротами,» — отметил про себя Гедимин, выходя из душевой на верхнем ярусе. Рабочие уже расходились по местам, и транспортёр поднимал из нижних «пещер» детали полусобранных модулей.
«Тридцать первое октября,» — Гедимин сверился с календарём; день был подсвечен оранжевым — «праздник, но не выходной». «А,» — сармат вспомнил прошлогоднюю маску-череп и перчатки с нарисованными костями и едва заметно ухмыльнулся. «Интересно, что Маккензи нацепит на себя в этом году. Местные, наверное, опять напьются в хлам…»