— Buenos dias, сеньор Джедмин! — на ярус заглянул криво ухмыляющийся охранник. Гедимин сдержал раздражённый вздох. «Личная охрана» так и таскалась за ним уже полтора месяца; пользы от неё сармат за это время не обнаружил, а вот сорванную встречу с Вепуатом хорошо запомнил.
— Иди наверх, — буркнул он, про себя отметив, что на охраннике — ни намалёванных костей и чёрных зверюшек, ни глазастых тыкв. — Я сам сейчас поднимусь. Маккензи не видел?
…Маккензи и Хавьер стояли невдалеке от шахты, и каждый уткнулся в свой смарт — один отправил сообщение и ждал ответа, другой отдавал короткие приказы то одному, то другому адресату. Гедимин сквозь сильно поредевшие заросли видел, как часть охраны, только заступившая на пост, уходит куда-то вглубь района, и её заменяет другой отряд.
— Мы вас не оставим, сеньор Маккензи, — пообещал Хавьер; кажется, он выпил с утра, но радости это ему не добавило — скорее, расстроило. — Но и не отпускать ребят я не могу. Будем сменяться. Сегодня такой день… не знаешь, какой бес в кого вселится!
— Это да, — сквозь зубы согласился Маккензи; сообщение всё не приходило, он полез в сеть — и нашёл там что-то раздражающее. — Вот, полюбуйтесь.
— «И кровь наших братьев, убитых их прихлебателями, вопиёт к отмщению,» — вслух прочитал кусочек текста Хавьер и выругался на непонятном языке. — Понимаете, сеньор… Я не тот, кто может их выловить. А палить из орудий по университету… Треугольнику не по карману такое, сеньор.
— Понимаю, — вздохнул Маккензи. — Ребята ваши, надеюсь, не нарвутся по дороге на кладбище. Мало ли кто ещё туда придёт — и с чем.
Хавьер невесело усмехнулся.
— Эти дураки, в университете, — мозгов им не дали, а здравый смысл выбили. Может, кто и готов плюнуть на своих предков ради… отмщения, — он выразительно скривился. — Мои ребята отправят к предкам любого, кто к ним сунется. А там уж пусть умершие устраивают ему трёпку. Портить им такой день!
— Маккензи, что там с воротами? — вклинился в разговор Гедимин. Кенен раздражённо вздохнул.
— Сегодня — ничего нового. Придётся делать ещё одни — полечу за ними сам. Сколько же лишних трат из-за какого-то дурака на Луне…
И Маккензи, и Хавьер были одеты, как обычно, — никто не налепил на броню никаких наклеек и не повесил на шею гирлянду черепов. «А ведь что-то люди отмечают,» — Гедимин покосился на охранников, слегка нетрезвых, но мрачноватых и сосредоточенных. «Ладно. Пусть Маккензи ищет ворота, а мне своей работы хватит.»
…Сейчас, когда все сарматы работали под землёй, в прохладе, никто не устраивал перерыв в середине дня, а сон снова перенесли на ночь. С режимом охраны Гедимин не сверялся — наверху ничего не взрывалось, в шахту чужаки с бомбами не лезли, а это было главное. На гудение транспортёра сармат не обратил внимания — механизм работал почти непрерывно; однако вскоре за спиной раздался оклик Хавьера.
— Сеньор Джедмин! Ваш пищеблок умеет готовить кокуй?
Гедимин мигнул.
— Если кто-то знает состав, а там есть нужные добавки… Спирт сделать точно можно, — ответил он. — А у вас что, кончился?
Он посмотрел на Хавьера и прикусил язык — для выпившего все запасы кокуя, какие обычно привозил Альфонсо, «правитель» был слишком трезвым.
— Даже не начинался, — вздохнул Хавьер. — Фончо гуляет с роднёй — чего ещё ждать в такой день?
— Идём, — Гедимину отчего-то стало его жаль. — Сейчас договоримся с пищеблоком.
…Состав нашёлся в памяти встроенного телекомпа — и теперь «правитель», кучка охранников и операторы пищеблока ждали, пока пройдут полтора часа, и всё прореагирует и отфильтруется. Гедимин нашёл пустые канистры из-под дезинфектантов; их отмыли так, что остался только слабый запах спирта. Хавьер понюхал и одобрительно ухмыльнулся.
— Ничего страшного, сеньорес! В этих канистрах кокуй не задержится. Эх, Фончо-Фончо… говорил же — пей сок, кури косяк, но не смешивай с настоящим питьём! Сейчас день предков, но это не повод к ним отчалить!
— День предков? — переспросил Гедимин. — Я не слышал о таком. В Ураниуме есть какие-то гуляния на тридцать первое…
Хавьер презрительно скривился.
— Слава богу, у нас эту дьявольщину давно прикрыли! Хорошо, сеньорес, что вы ничего такого не делаете — не наряжаетесь, как черти, и не пляшете, как на шабаше! Нет, мы бы не сказали ни слова, и никто в Треугольнике не узнал бы, — у вас там, на севере, такие уж порядки… Нет, мы честно и благопристойно вспоминаем предков. Приносим угощение к их могилам, зажигаем огни…
Маккензи — он незаметно подошёл к пищеблоку — странно выдохнул, взял Гедимина под локоть и потянул в коридор. Сармат озадаченно мигнул, но вышел вместе с ним.
— Уф! — шумно выдохнул Кенен, когда за ними закрылась одна из внутренних дверей. — Нет, ты слышал этого… человека? Значит, карнавальные наряды — это «дьявольщина». А кормить мертвецов — это богоугодно?
Гедимин мигнул.
— Я ничего не понял, — честно признался он. — Кроме того, что тут не любят черепушки. А вот мертвецов я видел. В Ук-куте и…
Он прикусил язык.
— Не знаю. Может, им нравится, когда их вспоминают.
Маккензи с треском приложил ладонь к лицевому щитку.
— Джед! Тебя местные чем успели напоить⁈ А говорили — нет ничего… Здесь не Равнина! Здесь все умирают насовсем! А мы и вовсе превращаемся в пепел и…
— Потише, сеньор Маккензи, — на плечо сармата легла «клешня» начищенного «Хоппера». Взгляд Хавьера был совершенно трезвым и очень грустным.
— У вас, сарматов, всё не по-нашему. Но вы не можете запретить сеньору Джедмину угостить его пред… мёртвых. Сеньор Джедмин! Я знаю, у сарматов нет кладбищ. Но наверху нет дождя. Можно сложить алтарь там, в парке. Мои бойцы, пока трезвые, проследят, чтоб всё было тихо. Возьмите, что нужно…
Он шарил по сдвижным пластинам брони, будто что-то выискивал — и наконец достал длинную коробку с толстыми трубками, чем-то набитыми.
— Вот, сеньор Джедмин. У меня не осталось больше. Возьмите. Я не знал ваших мёртвых, но сегодня такой день…
Маккензи аккуратно перехватил его руку и бережно припрятал пару толстых трубок.
— Гедимин! Если хочешь сложить наверху какой-то алтарь — иди быстрее. Скоро отфильтруется кокуй, и у бойцов будет другое занятие…
— Постойте, — Хавьер протянул Гедимину почти пустую бутыль с коричневатой жидкостью, только что отобранную у кого-то из охраны. — Оставьте там стакан — когда кокуй будет готов, мы с вами поделимся.
…Через полчаса Гедимин, ошалело мигая, стоял посреди тёмного парка. Охранник с фонарём нашарил по кустам кучку камней; сложил их сармат уже сам — у человека обломки всё время разваливались. «Ступени, и на каждой — какая-то вещь. Как на маяке для богов на Равнине,» — Гедимин поставил полный до краёв стакан на последний уступ и опустился на сырую землю. Охранник пригасил фонарь и подался назад. Гедимин сдвинул височные пластины и прикрыл глаза. Сейчас, и правда, что-то происходило — кожу то кололо, то обдавало холодом, постепенно сменяющимся слабым теплом. Оно явно исходило не от горящей промасленной палочки, воткнутой в камни — ей-то теплоты еле-еле хватало на горение…
«Это человеческий обычай… или равнинный, кто разберёт,» — думал сармат, глядя на её свет. «Но если люди хоть на молекулу правы… Там, в Пустошах Васка, — я никого из вас не забыл. Я видел вас. И „Полярную Звезду“, и АЭС из Нью-Кетцаля. Удачи вам там, в пустошах. Я идиот с пустой головой, и реактор мне не даётся, — но я помню, что обещал. Дострою и вернусь.»
18 ноября 08 года. Земля, Южный Атлантис, город Маракайбо
На площадке, где ночевал Гедимин, появилось три новых матраса. Ремонтник слегка сощурился, но жаловаться было не на что — площадки ниже, все ровные участки шахты, были застелены сплошняком. Сарматы, ещё работающие на верхних ярусах, перебрались сюда. Шахт в убежище было четыре, но вот для жилья рабочих осталась только одна.
— Конечно, сеньорес! Любая душевая, любой пищеблок, в любое время! — заверял Хавьер, одним глазом глядя на экран передатчика. — И никто не посмеет не пустить вас!
— Гедимин, сходи-ка проверь генераторную! — скомандовал, пробившись к нему, Маккензи. За собой он тащил хмурого Кеолу.
— Сейчас наверху будет немного шумно — а потом приедут новые операторы, — продолжал Маккензи, убедившись, что Гедимин идёт за ним. — Покажешь им, что да как — и вы с Иджесом свободны, дальше генераторная будет работать без вас.
— А что за шум? — Гедимин уже слышал с двух ярусов сразу оживлённые человеческие голоса, гул транспортёров и гусеничных тележек. Маккензи быстро миновал шумные места и нырнул в туннель с голыми каменными стенами. Тут не было смысла класть облицовку — этот рабочий проём должны были через пару недель замуровать.
— Заселение! — отозвался Кенен уже на полпути к генераторной. Кеолу он вытолкнул в туннель где-то по дороге.
— Треугольник нам очень доверяет — разом заедут и больница, и колледж! А как заедут, так и начнут работать. Приёмное отделение, учебные отсеки, больные и студенты, — с тишиной можешь распрощаться!
Гедимин мигнул.
— А комиссия? А проверить, не упадёт ли ярус на голову?
Маккензи хмыкнул.
— Кеола с поваром колледжа уже проверяют воду и пищеблок. А официальная сдача… ну, работы закончим — и сдадим. Тут команданте без нас обойдётся.
Он покосился на люк, ведущий в генераторную. На нём, как и на десятках внутренних люков и гермоворот, была декоративная накладка с какой-то огненной зверюгой, а над ней — почти нечитаемым шрифтом из завитушек золотая надпись «Хавьер Альварадо».
— Это-то когда успели налепить⁈ — не выдержал Гедимин. Маккензи хлопнул его по плечу.
— Ис, к тебе комиссия!.. Джед, проверь тут всё, отпусти Иса — и жди учеников! А ты, Ис, радуйся — в этот раз их учить не тебе!
…Маккензи исчез ещё до того, как Гедимин бросил первый взгляд на трансформатор и батареи аккумуляторов. Энергосистема убежища работала без сбоев с тех пор, как её смонтировали — и если что и могло отпаяться или перегореть, то никак не на этом ярусе. Гедимин покосился на ЛИЭГи, просканировал их сквозь защитное поле и пожал плечами. «Пять рабочих генер