аторов. Работают не первый день — и проработают ещё не одну тысячу лет. Вот только почему пять, а не четыре… Местные притащат ещё какие-то промышленные модули, когда мы уедем?»
— Что наверху? — спросил Иджес, встряхивая головой — после двенадцатичасовой смены без единого события даже сармата клонило в сон.
— Больница и колледж. Будут у нас работать, — коротко ответил Гедимин. — Иди спать ко мне на лестницу. Там тихо.
За его спиной зашевелился уже никем не замечаемый охранник.
— Отлично, сеньорес. Тогда я передам по-ост… — он протяжно зевнул и поднялся на ноги.
— Ворота не нашли? — спросил Иджес. Гедимин качнул головой.
— Да уж неделю как новые делают. Привезут… рано или поздно. Или вообще решат замуровать весь западный проход.
Иджес хмыкнул.
— «Мартышки» из Треугольника своей лестницей с муниципалами не поделятся! Это по-любому. Ладно, работай, мешать не буду.
«Вот любопытно, с какого яруса у них операторы,» — думал Гедимин, глядя на пульт; до генераторной звуки снаружи не доходили — о чём-то можно было догадаться лишь по скачкам напряжения. Вот в больнице подключили медкапсулы; вот в учебном модуле развернули проектор…
… — Buenos dias!
Первым в генераторную вошёл Хавьер. Гедимин не удивился — конечно, у «правителя» были все ключи и пароли. Следом, нестройно здороваясь, просочилась толпа из восемнадцати человек. Одеты все были в белые комбинезоны с символом атома на груди — а вот на спинах Гедимин увидел всё те же золотые завитушки — имя команданте, название убежища.
— Спецодежду заказали вот, — «правитель» довольно ухмыльнулся. — У нас тут плохо с атомщиками. Но полно умных мужчин и женщин! Покажите им, что да как, сеньор Джедмин. А я схожу наверх. Не нравится мне эта возня на западе…
Он вышел. Гедимин открыл было рот, но увидел, что почти все «атомщики» отстегнули респираторы.
— А здесь воздух тоже свежий! — удивилась смуглая женщина с наполовину седыми волосами. — Даже тут, внизу! Лучше, чем дома, ты посмотри!
— А я говорил, — надулся от важности другой «атомщик» — тоже без респиратора. — Пора уже переезжать. Если есть рядом место, где ни дождей, ни жары, — что мы наверху забыли⁈ Жильё уже выкуплено, колледж работает. А площадку наверху видела? А класс для мелюзги? Это тебе не в телекомп глазеть! Короче, вечером сразу им всем скажем — послезавтра же с утра вниз, с детьми и всем барахлом!
«Колледж, классы… Внизу этого точно нет,» — подумал Гедимин.
— Из какого ты района? — спросил он ближайшего «атомщика», жестом показывая, что респиратор пора бы и надеть.
— Ла Лаго, сеньор! — ответил тот. — Мне за пульт садиться? А сами реакторы — они там? За стенкой? Она ведь прочная, да? Я взял дозиметр, так он молчит!
— Мой тоже, — отозвался Гедимин. — И это генераторы, а не реакторы. Садись. И вы, пятеро, тоже. Всем надеть респираторы!
…С кнопками они освоились быстро. Только это и успокаивало, — попытки объяснить, что как устроено, Гедимин бросил с третьего раза. Выходя из генераторной, «атомщики» снова назвали ирренциевые РИТЭГи реакторами, — но сармат почему-то был уверен, что уже завтра все кнопки на всех прогонах будут нажаты верно.
— Как дела, сеньор Джедмин? — Хавьер лично спустился за бригадой. Гедимин сдержанно кивнул.
— Память хорошая, очень стараются. За неделю освоятся. А электрики толковые у вас есть?
— Есть, как не быть, — обрадовался «правитель». — Только вот… внутрь реактора они не полезут. И я им не прикажу.
— Правильно. Нечего там лазать, — буркнул Гедимин, устраиваясь за пультом. Ему оставалось ещё два часа дежурства, пока Иджес его не сменит. «Ничего. ЛИЭГи не взрываются. А неисправный… зря мы тут, что ли, под каждым рыли туннель? Открыть люк, сбросить, закрыть. Люк залить меей. Справятся…»
19 ноября 08 года. Земля, Южный Атлантис, город Маракайбо
— Мой номер, — Гедимин протянул шестёрке «атомщиков» руку с передатчиком. Их смарты синхронно пискнули.
— Если что — сигнальте. Буду через пять секунд.
Он видел, как начальник смены косится на аварийную часть щита — защитное поле над генераторной, отдельный купол над операторской, экраны над каждым из ЛИЭГов и — на блокировке — рычажки, открывающие сбросовые люки. «Главное, чтоб не дёрнули на нервах,» — думалось Гедимину, когда он закрывал за собой операторскую. Канал связи остался открытым — и двойное защитное поле не помешало бы сигма-сигналу выйти наружу и добраться до сармата. «Здесь всё спокойно. Пусть поработают, им надо привыкнуть. Может, так и легче — когда знаешь только кнопки и не думаешь, что там, за стеной…»
Внизу монтировали миниатюрную медчасть; за работой следил Эркенгер. Увидев Гедимина, он слабо махнул ладонью. Сармат кивнул в ответ, присмотрелся к оборудованию, — кое-что из инструмента к концу дня надо было бы подрихтовать…
— Полиция? — сверху донёсся голос Маккензи; сармат был чем-то очень недоволен, но сдерживался. — Говорите — они там под контролем городской полиции?
— Si, сеньор Маккензи, — отозвался Хавьер; судя по интонации, его тоже что-то сильно раздражало. — «Всё мирно — украшения ко Дню студента, не волнуйтесь, команданте Альварадо!»
Последняя фраза прозвучала так, будто он кого-то передразнивает.
— А ваши люди видели эти… украшения? — спросил Маккензи. — Или только полиция? Не хочу сказать плохого о полиции Маракайбо…
— А я хочу, — буркнул Хавьер. — Но вы правы, сеньор, — моих людей туда не пустили. И мне возня напротив парка очень не нравится. Но полиция — значит, разрешение… от мэра, совета, — главное, что нам туда не сунуться. Как бы ни хотелось подогнать бронеход.
Гедимин не думал, что за разговором его заметят — по лестнице он шёл на цыпочках — но у Маккензи всегда был острый слух.
— Дже… Гедимин! В генераторной всё нормально?
— Работает, — сармат пожал плечами. — Что у нас там напротив парка? Опять… соседи?
Хавьер криво ухмыльнулся.
— Оставайтесь внизу, сеньор Джедмин. Здесь вы в безопасности. Там подозрительная возня, и я в принципе не доверяю этим умникам… да вы сами читали, что они пишут! Они не в своих районах, вот что ещё подозрительно. Их туда пустили. Интересно, с чего бы…
— Если вы не собираетесь стрелять в ту сторону, — медленно проговорил Маккензи со странной надеждой в голосе, — мы с утра укрепим купол над парком. Если бы у шахты были ворота, всем было бы спокойнее, — их не возьмёшь связкой петард…
— Привозить сюда что-то, пока не пройдут гуляния… — Хавьер поморщился. — Плохая идея, сеньор Маккензи. Двадцать второго, не раньше. Если только двадцатого не придётся звать чёрный отряд. Они уже на низком старте — я сразу сказал им про ядерные установки…
Кенена передёрнуло.
— Н-надеюсь, вы предупредили людей, — пробормотал он, глядя в сторону. — И местную полицию, и… тех, кто делает украшения. Что будет с районами после работы чёрного отряда. Вообще — часто ему приходилось тут… работать?
— У нас в Треугольнике всегда было тихо, — нахмурился Хавьер. — И мы умеем не лезть под ноги. Но молодёжь, знаете ли, всегда считает себя бессмертной. А в этих районах мало кто доживает до старости…
Передатчик робко пискнул — пришло сообщение с центрального яруса, там подключали цепь термопластин — и Гедимин направился туда. Ему было не по себе. «Разговоры такие, будто готовятся минимум к осаде. Не знаю, что такое „День студента“. Надеюсь, какой-то повод для большой местной пьянки. Если кто спьяну и схватится за бомбу — сам и подорвётся.»
Часть 821.11.08−05.05.07. Земля, Южный Атлантис, город Маракайбо — ИЭС «Эстагол» — гетто «Эль Сокорро» — убежище «Ксолат» — Северный Атлантис, Ураниум-Сити
21 ноября 08 года. Земля, Южный Атлантис, город Маракайбо
— Buenos dias, сеньорес!
Гедимин приподнял руку в приветственном жесте — в операторскую цепочкой заходила утренняя смена.
— Buenos dias!
Командир ночных операторов обнялся со сменщиком и шагнул в сторону от щита управления.
— Как прошла ночь, сеньорес?
— Тихо-тихо, хвала святой деве! Сеньор Джедмин подтвердит — ничего даже не мигнуло!
Утренние операторы занимали места, ночные, пряча зевки под респираторами, выбирались наружу. Гедимин одобрительно кивнул новым «атомщикам», проверяющим показания, и вышел. Смен всего было три, утренняя пришла в девять, — сармат давно был на ногах, но особой работы для него не находилось. Он в задумчивости подождал операторов у санпропускника и за ними поднялся по лестнице. Эта смена была с верхнего яруса и «домой» поехала на транспортёре, — сарматы немного доработали его для «пассажирских перевозок», так что в пути кто-то даже задремал. Гедимин проследил, чтобы его разбудили на нужном этаже.
— До встречи, сеньор Джедмин! — попрощался с сарматом самый бодрый «атомщик». Гедимин знал, что их жилые отсеки устроены по-особому — у тех, кто работает в ночную смену, отдельные комнаты со звукоизоляцией, и вход в них с другой стороны, чтоб остальные жители отсека их не тревожили. Сармат уже видел кучу фотографий чужих жён и мужей, детей, родителей и даже внуков, — «атомщики» в убежище заехали с семьями. Наверх они выбирались каждый день — в свои районы, через гермоворота; иногда Гедимин заходил проверить, закрывают ли их на «сиесту» и на дождливые ночи. Пару раз пришлось обругать ответственных; руки распускать сармат опасался — люди казались ему неестественно хрупкими. На третий раз про ворота он объяснил «правителю» — и больше открытыми нараспашку их не видел, а ответственные сменились. «Надеюсь, их не расстреляли,» — подумал Гедимин — и тут же забыл о дальних шахтах: из ближнего туннеля донёсся рёв сирены, а за ним — крики на непонятном языке.
— Сеньор Джедмин! — его схватил за плечо охранник. Внутри шлема экзоскелета что-то часто мигало.
— Что наверху? Обстрел? — сармат отступил за взрывозащитный изгиб. Было тихо — извивы шахты поглощали внешние звуки, только сигма-сигнал проходил свободно.