ты никакой. Местные «мартышки» — тихие. Жульё то ещё, но мирные. Это по большим городам вечно пострелушки…
— А мы с утра читали, что у вас в Маракайбо было, — вмешался другой ликвидатор. — Ты что, правда на баррикады полез⁈ И по тебе не жахнули⁈ «Чёрные» — они обычно не разбираются…
Командир смерил его долгим взглядом, и сармат смутился и подался назад.
— Давно ты сам рвался в «чёрные»? Хорошо, хватило ума не лезть! Нечего с «макаками» связываться. Мы на них сколько на Марсе работали — и что получили? И эти пострелушники то же получат. Верно говорю? — он перевёл взгляд на Гедимина. — Ты откуда будешь? Юпитер? Сатурн? Хорошо за работу наградили? Воевать за них пойдёшь — так же кинут через… отросток!
Разговор оборвался — командир ликвидаторов, поняв, что слишком разошёлся, решил чуть помолчать. Он поднялся со скамьи и обошёл ЛИЭГ по кругу.
— Кристобалю, значит, везёшь… Что ж, они там молодцы. Хорошую нору вырыли, на все двести метров. Но с их битумной пропиткой по всей площади иначе никак. Зато субстрат прямо с потолка будет капать, только собирай.
— Ты был в их убежище? — встрепенулся Гедимин. — Что там с верхним экраном?
Сарматы переглянулись.
— Нет его, — неохотно ответил командир. — И чем ставить, не знают. Но всё-таки двести метров — может, прикроет…
Гедимин резко качнул головой.
— Не от «омикрона». Тем более — не от «сигмы». А она тоже может… — он прижал ладонь к заэкранированному виску. Тянуло убрать пластины и поздороваться с местным хранителем — но вокруг были посторонние сарматы, явно о хранителях никогда не слышавшие.
Ликвидатор пожал плечами.
— Ну а от нас ты чего хочешь? Нам на свою нору еле-еле хватает. Один разговор, что атомная станция, — а всего в обрез, что ирренция, что ипрона. А ты про нефтедобытчиков…
«Ясно. Ещё один „Илгвен“,» — Гедимин покосился на карманы. Между перелётами и этапами строек синтезом сивертсенита заниматься было некогда. Ирренций ещё оставался, но тоже немного. «Пересечёмся в декабре с Вепуатом — надо взять руды. Не реактор же разбирать на „проекты“ Маккензи…»
…Пилот грузовика из «Эль Сокорро» проспался к одиннадцати, когда солнце жгло даже сквозь скафандр. Ликвидаторы, выходя из тени ангара, как по команде прикрывали глаза тёмными щитками. Пилот, кажется, даже спал в световой защите, — а вот руки и лицо у него, филка, были медно-красными, как у венерианца.
— А! Это тебя я ждал? — он протянул Гедимину голую ладонь. — А я думал — чего держат, погрузка закончилась…
— Ещё кое-что, — хмыкнул ликвидатор, указывая на «рюкзак» Гедимина, обёрнутый защитным полем. — Лети потише — такие штуки не любят тряски!
— Да? — сармат покосился на символ радиационной опасности, налепленный на контейнер. — Вы его тут проверили? Я-то без дозиметра…
— И без комбинезона, — ликвидатор неодобрительно покачал головой. — Ультрафиолет — тоже радиация, слышал?
Пилот фыркнул.
— Это у вас экзоскелеты с охлаждением! А я напяль комбинезон, так только зря перегреюсь.
— ЛИ… груз чистый, — вмешался в вялые пререкания Гедимин. — Куда ставить?
Пилот кивнул на открытый люк фургона. Грузовик был незнакомой Гедимину модели — явно не «Кенворт», что-то очень старое и сильно переделанное, но на вид надёжное.
— Раз тряски не любит — зарывай в матрасы. И сам бери любой и ложись. До места ехать и ехать, а смотреть всё равно не на что.
— Блокпосты в дороге будут? — деловито спросил Гедимин, закапывая ЛИЭГ в штабель матрасов. Самый большой внутренний отсек фургона был набит ими; по другим, судя по наклеенным меткам, лежало тряпьё, мыло и пищевые добавки. Гедимин достал матрас «сарматского» размера, принайтовал в проходе и растянулся, примеряясь к длине. Люк закрылся.
— Не, после станции не проверяют, — донеслось из динамика. — Да ты не бойся, поедем кружной дорогой. Даже в Тукупидо заезжать не буду. Мне они самому не сдались.
…Летел глайдер, и правда, плавно; Гедимин сквозь дрёму чувствовал разворот к югу, а затем — снова к северу. Что-то обогнув, пилот прибавил высоты и скорости, и полёт, уже не привязанный к неровностям рельефа, совсем выровнялся. Гедимин хотел было «посветить» наружу сигма-сканером, но решил не нарываться — местности он не знал, мог случайно попасть в какого-нибудь «бабуина» с дозиметром. «Ладно, спим,» — он снова растянулся на матрасе. «На месте разберёмся. „Эль Сокорро“… интересно, у них и убежище так же называется?»
…Сквозь сон Гедимин почувствовал слабый толчок. Потом загудел, открываясь, люк.
— Спишь? Выйди, разомни ноги, — пробубнил пилот с набитым ртом. В кулаке он держал какие-то пятнистые стручки длиной с пол-локтя. Гедимин высунулся из фургона, — солнце уже садилось, дождя не было, но стало заметно прохладнее.
— Видишь, садится в облака? Завтра, небось, польёт, — пробубнил пилот, дожёвывая стручок, и протянул горсть Гедимину. — Будешь?
Сармат мигнул.
— Что это?
— Так, индейские бобы, — пилот вдруг смутился и широким жестом обвёл округу; Гедимин увидел серо-зелёные холмы, поросшие колючими кустарниками и чем-то вроде равнинных «деревьев-обелисков», только мельче и с отростками. — Тут их много. Вкус забавный. «Мартышки», говорят, травятся — а нам нормально.
«Значит, это не „мартышечья“ еда…» — решил Гедимин и осторожно куснул. Вкусовые рецепторы будто огнём обдало. Сармат встряхнул головой и принялся жевать. Вкус, и правда, присутствовал, а с непривычки казался очень резким.
— Не налегай, — посоветовал пилот, набивая карманы стручками. — Мне-то не жалко. Но с непривычки выделительная сработает.
Гедимин, мигнув, убрал надкушенный стручок под броню. «Ещё выделительной системы мне тут не хватало! Где я в гетто найду туалет⁈»
— При начальстве не жуй, — предупредил пилот, дожидаясь, пока сармат залезет в люк. — Кристобаль всё отнимет. Говорит, с них дуреют. Не знаю, не замечал. Сам он «мартышечье» пойло хлебает — и то не одурел, а к бобам придирается…
…Когда грузовик остановился окончательно, и Гедимин спустился на скудно освещённую площадку, на горизонте уже догорала красно-лиловая полоса. Небо на востоке почернело, в рыжеватом промежутке между чёрным и красным темнели пятна туч. Транспортный ангар стоял на холме, у ограды из колючей проволоки; впереди горели ряды огней — подсветка бараков, внизу огни лежали плотными скоплениями — Гедимин насчитал три десятка, прежде чем надоело. Одни скопления распластались на земле, другие «проросли» светящимися мачтами. «Битумокачки, заводы и энергоприёмники,» — определил сармат, прежде чем из сумерек к нему приблизился кто-то в «мартышечьей» одежде. За его спиной болтался шлем с пристёгнутым респиратором.
— Куда⁈ — прикрикнул рослый сармат на пилота, шмыгнувшего было на улицу. — Привёз что-нибудь?
— Да, зови учётчиков — пусть считают, — филк сунул ему сложенный ввосьмеро листок. — Там в матрасах — ещё что-то со станции, от «чёрных». Вот, один приехал…
Сармат со шлемом резко развернулся к Гедимину, скользнул взглядом по «нашивкам» и зажёг фонарь на рукаве.
— Что в матрасах?
— ЛИЭГ, — отозвался Гедимин, глядя в чёрное с серыми пятнами лицо. — И его надо монтировать. Где тут генераторная?
— Доставай, — велел сармат, направляясь к грузовику. Оттуда уже выгружали контейнеры с мылом и «пищевыми добавками» — присадками для субстрата. Гедимин услышал тихий гул транспортёра — электрокран стаскивал всё к открытому люку, наискось вмонтированному в торец посадочной платформы. Груз исчезал под землёй.
ЛИЭГ Гедимин вынес сам, отмахнувшись от крановщика и его агрегата; поставил контейнер посреди ангара и вскрыл, не обратив внимания на недовольные возгласы со всех сторон.
— Не фонит. Только отмыть от меи, а так он исправный, — Гедимин содрал плёнку с табло и аккуратно ткнул кулаком в нижнюю часть ЛИЭГа. Замелькали цифры.
— Стоп машина! — опомнился сармат в шлеме; его он под шумок успел надеть, и даже респиратор пристегнул правильно — только голые пятнистые руки так и торчали из-под нелепых коротеньких рукавов. — Так оно всё-таки существует? И не только в россказнях вашего Маккензи? Вот же тянул он с поставкой! Кристобаль, смотри, — реактор!
Сармат в потёртом изжелта-зелёном комбинезоне подошёл к контейнеру. Под лицевым щитком Гедимин увидел полоску светло-голубой, почти белой кожи.
— Ургуланий, не позорься, — недовольно сощурился он на сармата в шлеме. — Во-первых — РИТЭГ. Во-вторых — здороваться надо…
Он протянул Гедимину руку в жёсткой перчатке.
— Кристобаль Марци. А это Ургуланий Тарс. Пласты видит на полкилометра без сканера. А для чего нужна спецодежда, так и не запомнил. Без комбинезона вниз не пущу!
— Наносился я на Ио твоей спецодежды, — проворчал Ургуланий, отходя к грузовику. Кристобаль развёл руками.
— По крайней мере, вам, атомщикам, про спецодежду объяснять не надо. РИТЭГ сейчас же спускаем вниз и по возможности… Ты что, его на спине понесёшь?
— Они не тяжёлые, — отозвался Гедимин, глядя на круто уходящую вниз шахту. Лестница там всё-таки была — и протянутый над ней трос для быстрого спуска. Транспортёр проложили отдельно. «С такими ступенями…» — сармат вслед за Кристобалем поставил кончики пальцев на глубоко прорезанные уступы. «Тут, правда, трос безопаснее. Ещё бы к нему привод, чтобы наверх возил, а то транспортёр занят…»
Известняк тут был плотнее, чем у озера; шахту укрепили, но полную обшивку собирать не стали. Началась она за вторыми воротами, сейчас, для провоза грузов, открытыми настежь. Здесь была горизонтальная площадка, и на ней поставили шлюзовую камеру — уже «по-серьёзному», со слоем забутовки, со стенами из рыжеватого рилкара. Гедимин покосился на них, на пол с глубокими канавками и одобрительно хмыкнул — материал был явно из «Эстагола», той марки, которую легко дезактивировать. За камерой был последний из череды противовзрывных изгибов — и ещё десяток метров лестницы, уже с широкими рилкаровыми ступенями. «Двести метров,» — Гедимин взглянул на сигма-сканер, проверяя состав воздуха. Вентиляция работала хорошо — даже очень хорошо, учитывая, что запитали её «на остатки» от энергопотребления посёлка.