я. А если оно ещё и само закопается… без бурения на глазах у северян полости под сорок реакторов и всю их обвязку… — Айзек мечтательно ухмыльнулся. — Текк’ты плавают в скалах. Пирофоры плавают. Даже одиночный пульсатор отлично плавает. Станция, как источник пульсирующего излучения, тоже поплыла. Но, как видишь, помялась.
Гедимин перевёл взгляд на остатки модели и встряхнул головой, отгоняя видения действующей ИЭС с такими же повреждениями. «М-да, тогда уж лучше сразу ракетой…»
— По прямой не выходит? — спросил он. — На Равнине ещё были Иджи, они…
— В движении постоянно вибрируют, — закончил за него Исгельт. — Не знаю, как это выдерживают они сами, да ещё сохраняя какие-то мозги. Пульсатор на их режиме продержался полторы минуты.
Гедимин представил вибрирующую станцию, и его самого передёрнуло.
— А Корген? Он вроде плавал… достаточно прямо, — сармат уже не был уверен в давних наблюдениях. «Будто я тогда к нему приглядывался! Я даже вибрацию Иджей не заметил. Тогда думал об „Элидгене“ и спятившей планете вокруг. Приборы себе что-то писали, я и не сверялся.»
— Сложение векторов, — отозвался Исгельт. — Множества векторов. У Коргена свой режим на каждой конечности — и отдельный на позвоночнике. При сложении на каких-то отрезках получается прямая траектория. Но изобразить всё это даже на пульсаторе…
Он тяжело вздохнул. Гедимин уставился на помятый макет. Ещё один вопрос всплывал из мельтешащих мыслей — и, кажется, при этом извивался.
— А чем вы на станции будете пульсировать? — спросил сармат. — Таскать столько тонн — нужен мощный источник…
Не договорив, он ошалело мигнул.
— Heta! — Исгельт щёлкнул пальцем по столешнице, она глухо зазвенела. — Никто не собирается пульсировать реакторами. За войну напульсировался, хватит.
— Я тоже, — буркнул помрачневший Айзек. — Есть накопители, есть управляющие пульсации для них. Если собрать достаточно энергии… Только выносить их придётся вовне, за экраны, — под фундамент, что ли… На крыше и стенах трудновато будет их замаскировать.
Гедимин, успокоившийся было при упоминании накопителей, представил, как гигантскую станцию, поддев под фундамент, выдавливают сквозь ледник на поверхность. «А пульсатор, приделанный снаружи, зачтётся как источник собственного излучения?..»
— Распределять надо, — буркнул он, кое-как отогнав видения лопающихся куполов и расплющенных активных зон. — По всей поверхности. Делать такой… лучевой кокон. Броню.
Исгельт коротко усмехнулся и кивнул на литейную станцию и ряды высоких закрытых ящиков вдоль стены.
— Собирай макет. Можешь из этих обломков, можешь — с нуля. Посмотрим на твою броню. А если она ещё будет ползать…
Айзек покосился на часы.
— Мы вас тут оставим до шести, — он внезапно смутился. — Хотелось бы вместе поработать, но северяне нас не поймут. Командовать стройкой — дело такое…
— Могу я чем-нибудь покомандовать, — отозвался от дальней стены Иджес, изучающий показания дозиметра. — Только подальше от Гедимина — и того, чем он тут займётся.
…Шлюз закрылся. В наступившей тишине Гедимин поднёс к повреждённому макету дозиметр. Иджес и Эркенгер переглянулись.
— Эм… Гедимин, тебе помощь нужна? — неуверенно спросил механик.
— Эту штуку надо в мею засунуть, — отозвался Гедимин, убирая в карман слегка «фонящий» сердечник; он тоже был повреждён в ходе опытов, экранирующую оболочку восстановили — но металлические элементы макета успели облучиться. — А потом уже решать, что с ней. Есть тут большой контейнер?
…Когда «фонящий» макет исчез под слоем меи, крышкой водостойкой ёмкости и защитным куполом поверх неё, Иджес облегчённо вздохнул и пошёл сканировать ящики. Эркенгер осматривался, что-то про себя прикидывая. Гедимин вернулся за стол и развернул голографический экран. Через десяток секунд на него были выведены все три «плавательные» пульсации. Сармат задумчиво смотрел на них, пытаясь выделить общие фрагменты.
— Это код? — из-за плеча выглянул Эркенгер.
— Да, что-то вроде. Переменная интенсивность излучения… — Гедимин, вынырнув из мыслей — всё равно ничего дельного на ум не шло — решил дать более развёрнутое объяснение. — Оно помогает плавать в толще твёрдой породы. Тут излучение трёх животных разных видов…
— Виды родственные? — перебил его Эркенгер, и сармат растерянно мигнул.
— Н-нет, — он напряг память, вспоминая биологическую принадлежность Иджей. — Там рептилия, чер… многоножка и… моллюск, что ли? Или червяк? И… они, похоже, все с разных планет.
— Вот даже как, — пробормотал Эркенгер, ничем не показывая удивление. — Рептилия, членистоногое и моллюск, все с разных планет. И у всех есть механизм для движения в твёрдой породе. В таких условиях — скорее всего, каждый вид развил его самостоятельно. Не мог ни унаследовать, ни позаимствовать… планеты ведь не связаны между собой, инвазия невозможна?
Гедимин снова мигнул.
— Да, наверное, каждый сам по себе, — признал он. «Или они уже на Равнине… да ну! Когда они успели бы⁈ Такой механизм быстро не вырастишь, а там счёт на дни — или успел закопаться, или ты труп…»
— Если ты ищешь в этих… пульсациях что-то общее — вряд ли оно найдётся, — сказал медик, отходя от стола. У литейной станции что-то бормотал Иджес — кажется, наткнулся на контейнер с ирренцием. Гедимин насторожился было, но посмотрел на идущего туда же Эркенгера — и вернулся к пульсациям. «Похоже, биолог прав. Общего тут — какие-то ошмётки. Я их попробую собрать вместе, но — вряд ли это будет базовым кодом для движения в скале. Может, базовым для „прикрепления“ к живому существу, но мне-то надо не это…»
Он выделил похожие фрагменты и вынес их на отдельную строку. Получилось немного. «И больше они ничем не схожи. Я опробую вот это вот… но, скорее всего, Эркенгер прав.»
…Гедимин сдвинул крышку с большого экранированного ящика и увидел ровный слой сырого песка. Под песком лежали толстые прослойки распространённых минералов — где-то вырезанные нацело из породы, где-то собранные по кускам или уложенные россыпью. Внизу сармат нашёл гранитную плиту.
«Миниполигон,» — криво ухмыльнулся Гедимин, втыкая в песок пульсатор и опуская над ним крышку; в ней оставался просвет для управления и наблюдения за пульсацией «сигмы». «А я, дурак, сразу в дюну запустил. Где-то оно теперь ползает?..»
На графике интенсивности «сигмы» проступили все положенные зубцы и провалы. Пульсатор так и торчал из песка, не сдвинувшись ни на миллиметр. Гедимин выждал минуту, тихо вздохнул и выключил устройство. «Биолог прав. Но проверить я был должен. Ладно, нет четвёртой пульсации — работаем с тремя. Точнее, с двумя, — вибрация реакторам точно вредна. А вот как заставить их извиваться без вреда для себя…»
…Айзек, выйдя из-за выступа стены, вопросительно хмыкнул. Гедимин молча качнул головой.
— А макет… а, на дезактивации, — Айзек едва заметно ухмыльнулся. — Пойдём тогда в хранилище. А потом — спать. Ничего толкового перенапряжённый мозг не выдаст.
Гедимин молча пожал плечами, оглянулся на Иджеса и Эркенгера — они уже подошли — и двинулся вслед за Айзеком.
…Исгельт уже был у бассейна — выжидающе смотрел на поднятый над ячейкой твэл. Гедимин подошёл, тронул горячие стержни. Бассейн дышал в лицо жаром — ровным, бесструктурным, совсем не похожим на попытку контакта.
— Ничего? — отрывисто спросил Исгельт. — И в работе тоже?
— Чего ты хочешь в первый же день? — вмешался Айзек. — Мы с тобой сколько над этим сидели⁈
— Я задал вопрос, и не более, — бесстрастно ответил Исгельт, отходя от ячейки. — Завтра утром продолжим.
…Айзек, на ходу оглядываясь на полыхающий горизонт, проводил сарматов до барака.
— Исгельт тебя не подгоняет, — тихо сказал он Гедимину, смущённо щурясь. — И — тем более — не обвиняет. И ждать мы умеем. Ты скажи мне, если нужна будет помощь — что-то достать из материалов, сделать расчёты…
— Пока не надо, — Гедимин покачал головой. — Пробовал вывести базовую пульсацию. Не сработало. А с хранителем… может, ему правда нужен запуск?
…«Потолок!» — спохватился Гедимин, когда в жилом отсеке уже погас свет. «Починить же надо. Где там была вмятина?» Он посветил на потолок фонарём, долго шарил лучом, потом провёл рукой и нашёл свежее напыление. Вмятину во фриле уже заделали. Сармат, одобрительно хмыкнув, потушил свет и лёг. «Быстро это они…»
Он спустил руку с лежака вниз, «наметил» перекат, но вставать на пол не стал. «Сначала свесить ноги, потом выпрямляться,» — напомнил он себе, засыпая. «Второй раз подряд — это будет уже глупо. Надеюсь, Иджес тоже потренировался…»
12 октября 07 года. Земля, Северный Союз, Шпицберген, ИЭС «Эданна»
Свет ударил в глаза. Гедимин скатился с лежака, на лету выпрямляясь. Треска не услышал, осторожно провёл по шлему ладонью, — между потолком и макушкой ещё оставалось пять сантиметров. В другом отсеке довольно хмыкнул Иджес — его «приземление» тоже прошло гладко.
— Все целы? — громко спросил Эркенгер. — Ну что, пойдём любоваться рассветом?
…В этот раз Исгельт кивнул на другую ячейку. Думал ли он, что от этого что-то изменится, Гедимин не знал, — но эта топливная сборка была такой же горячей и столь же «безжизненной». Командир никак не показал разочарования — лишь коротко кивнул на лестницу и двинулся к противоположной галерее.
— Вечером повторим, — Айзек тоже не выдал огорчения. — Гедимин, ты куда? Идём на площадку!
— Можно было бы сарматов отсюда позвать, — буркнул ремонтник, выбираясь на крышу. Иджес уже был на ногах — видимо, в этот раз Эркенгер сразу утащил его наружу, и подъёма сборки он не видел. Над восточными горами медленно, по миллиметру, расширялась полоса красно-рыжего свечения. Гедимин покосился на верхнюю, белесую, кромку зари. «Вчера оно занимало больше места…»
— Смотрите, — Айзек завороженно наблюдал за сиянием. — Ещё две недели — и солнце уйдёт на всю зиму.
«И больше незачем будет сюда ходить?» — хотел было спросить Гедимин, но осёкся. «Да, тут полярные ночи. В Порт-Радии были, кажется. А он сначала жил в Порт-Радии, может, с тех пор и зацепилось. Не знаю, на кой ему дневной свет, — энергии на освещение тут хватает…»