— Реакторы в норме, были взгляды и прикосновения. Пытались говорить — на контакт не идёт. Но «сигма» усиливается… видимо, ей стало спокойнее, — ответил Айзек. Вид у него был, наверное, пободрее, чем у самого Гедимина, — по крайней мере, его не шатало.
— Сядь! — крикнул вдруг Айзек, и вовремя — сармата покачнуло так, что тот с трудом устоял на ногах. — Респиратор герметичен? Дыхание, голова, — всё в норме?
— Устал он, — заметил мрачный филк-медик, проходящий мимо. — Отравленных у нас нет. А замотанных — сотни. До барака дойдёшь?
…Гедимин отрубился в душевой, пока набирал в скафандр воду. Очнулся, когда кто-то выдёргивал шланг и вскрывал клапаны, спуская жидкость, — она уже подступала к губам.
— Ну, теск! Утонуть в скафандре! — невесело хохотнул незнакомый сармат. Гедимин пожал ему руку и кое-как встал. Автоматика всё-таки отработала, смыла липкий пот. Гедимин, стараясь не заснуть ещё и в сушильне, наскоро обдул броню тёплым воздухом и свалился уже в спальном отсеке. Невесомое щупальце прильнуло к виску, но даже на него сармат не смог отреагировать.
…Станция «охраняла его сон» все семь часов, до новой пересменки, — проснувшись, Гедимин обнаружил себя в тёплом коконе из её щупалец.
— Ты как? — прошептал он. — Это существо… оно разумно. И мы, кажется, договорились — оно тебя не тронет.
Щупальца задрожали, но не от страха — в мозгу всплеснуло чужое… веселье? Фантомное тепло растаяло, а с ним ушла и усталость, и тяжкий холод, сковавший ноги по колени. «Да чтоб его всё! Что ни говори — а у нас, на Земле, завелись боги. По крайней мере, один. И уже очень недовольный. А кто был бы доволен помойкой в своём отсеке⁈ Да ещё пролежавшей триста лет…»
Станция всё так же была залита светом. Грузовики — теперь уже по дорогам — сновали от побережья к открытым воротам сольвентных комбинатов. В ход пошли все — и не хватало, — Гедимин видел, как к ним пристраивают временные утеплённые ангары с усиленной вентиляцией. Свет горел и по другую сторону ущелья, под защитным куполом над лагерем беженцев из Новоустья, и в самой низине, у входа в залив, — там тоже ворочалась техника, растаскивая обломки.
— Жёваный крот! — навстречу Гедимину вылетел Иджес. Он, судя по чуть помутневшим глазам, шёл со смены.
— Живой! Правду говорят — тебя наружу понесло в самый ураган?
— А что было делать — ждать, пока фосген на гору выползет? — отозвался Гедимин. — Вчера его куда угодно задуло бы, хоть станции во все трубы.
— М-да, вот же у «мартышек» дряни повсюду напихано! — Иджес покачал головой. — Я-то думал — у нас в Ураниуме «грязно»…
— Гедимин? — рядом остановился спецминиглайд — только за штурвал держался пилот, а на пассажирском сидении устроился Исгельт. — Иджес Норд, идёшь со смены — иди. Не создавай медчасти работу. Гедимин Кет, ты с нами. Поедем медленно. Есть разговор.
Гедимин настороженно сощурился. Ехал миниглайд действительно медленно, сармат мог бы идти быстрее — но говорить на ходу никто не собирался, а направлялись — к пустому главному хранилищу. Ворота были приоткрыты, но за Гедимином тут же захлопнулись.
Айзек сидел у пустого хранилища, за операторским пультом. Кивнув пришельцам (пилот остался в коридоре с миниглайдом), он протянул каждому руку. Сарматы сели — кресла тут были прочные.
— Место для важных переговоров, — криво ухмыльнулся Айзек; он тоже успел выспаться, и в глазах прояснилось. — Гедимин, ты же понимаешь — людям знать ни к чему, лишним сарматам — тоже, а вот нам, командирам «Эданны», очень интересно. Завалы хлама трёхсотлетней древности — это итог твоих вчерашних переговоров? Судя по тому, что станция приходит в себя, прошло всё успешно — но как объяснить завалы химснарядов?
— Что любопытно, — подал голос Исгельт, — и о чём в новостях говорить не любят… Вчерашний шторм прошёлся по трём окрестным морям. И обломками прошлых войн закидано всё, от Новой Земли до Гренландии. Странный эффект у запуска атомной станции на небольшом островке…
Гедимин мигнул. «Так этой дряни было ещё больше⁈ А ведь тогда и сарматов-то не было…»
— При запуске «Налвэна» или «Темска» таких явлений я не помню, — Исгельт пристально смотрел на Гедимина. — «Я таких знаю, они разумны, мы его не обижали», — примерно так ты сказал, вылетая из отсека управления? Если бы не проблемы в Новоустье и на побережье Севера — долго бы пришлось нам это объяснять. Однако сейчас северянам не до нас. Может, нам скажешь, что живёт у нас по соседству?
— «Кто», — буркнул Гедимин. — Имени не знаю — не представился. Местный бог Воды. Вроде бы змееподобный. Пока он был спокоен, а реакторы стояли, «Эданна» его видела, но не боялась. А вот после запуска… что-то его сильно взбесило.
— И, похоже, не сам запуск, — негромко заметил Айзек. — Реакторы мы не глушили, но после выбросов по берегам наш сосед, кажется, притих. Так что именно ты ему сказал — и при чём тут оружие древней войны?
Гедимин угрюмо сощурился.
— Я сказал ему про Венгутту. Как мы договорились с ней. Подарили цацки. И тогда вот всё это и началось. Он не говорил больше…
Айзек тихо вздохнул.
— Я понимаю, кажется. «Цацек» местная цивилизация и так накидала с избытком. Нам бы теперь надо… показать, что мы так гадить не будем. И… Исгельт, надо предупредить Север и Австралию. С них станется сгрести всё обратно в море.
Бывший адмирал криво ухмыльнулся.
— Гедимин говорил как сармат и от лица сарматов. А из твоих рассказов о Равнине следует, что эти… квантовые существа очень хорошо различают, кто есть кто. Так что Шпицберген, наш остров, мы чистим. А всё остальное — это уже будут не наши проблемы.
Гедимин беспокойно зашевелился.
— Сгребут в море? Это же всё-таки сырьё, — металл, галогены…
— Очень ядовитое сырьё. И потенциально взрывоопасное, — качнул головой Айзек. — Где есть сарматы-ликвидаторы или кто-то очень упёртый из людей — там хлам пристроят к делу. А в целом «макакам» проще выкинуть всё обратно. Так что… хорошо хотя бы нам показать себя договороспособными. Жаль, мы не знаем, как зовут то существо в море…
20 января 06 года. Земля, Северный Союз, Шпицберген, ИЭС «Эданна»
Побережье, ещё недавно жёлтое от окиси урана, побагровело от меи. Здесь был завал переломанных снарядов — их долго подъедало море, пока металл не превратился в хрупкие слои окислов. Остатки бомбардировщика уже увезли, теперь Гедимин обходил берег с дозиметром в поисках того, что окрашено неярко, но «фонит» ещё сильнее. «Ирренций. В море его упало много. Если поднялись придонные слои…»
Распылитель меи зашипел, заливая «грязное» пятно красным раствором.
Наверху загудело.
— Куда на переработку? — этот голос явно принадлежал человеку.
— Документы? — отозвался сармат. — Ага… Химию — в туннель, уран — в ангар рядом.
— Есть свободные отряды ликвидаторов? — заговорил другой человек. — Новоустье надо чистить.
— До сих пор не? — удивился кто-то из филков. — А это вы откуда привезли?
Человек резко вдохнул, но что-то заставило его проглотить ругательства.
— Мусора нет. Но здания фонят. Ирренциевый ил.
— Ага, заявка… — пробормотал сармат, собирающий документы. — Да, сегодня пришлём. Что во фьорде? Чистится?
— Фьорд к вам скоро приедет, — отозвался человек. — Но тут ещё есть восточные острова. Там очень мало — как будто прицельно валило всё на западный — но есть снаряды и обломки кораблей. Видели ртуть.
— Ртуть⁈ — вскинулся кто-то третий. — Надо поисковую бригаду… Что за остров?
— Баренц, с востока видели. Остатки подлодки с грузом, очень сильно повреждённые… Да откуда столько дерьма⁈
Гедимин угрюмо сощурился на очередной урановый снаряд — явно не сарматского производства. «Чего накидали, то и вернулось. А мы опять разгребаем за „макаками“. Но ртуть… ртуть надо прибрать. Эх, жаль, тогда ипрон и флия не были в ходу, — сейчас пригодились бы…»
03 февраля 06 года. Земля, Северный Союз, Шпицберген, ИЭС «Эданна»
Ликвидаторы цепочкой обходили ближайший берег с дозиметрами. Дальше, где остров был разделён на части и изрезан заливами, с поиском недочищенного разбирались «атмосферники». Гедимин видел вдалеке их прожектора. Светили они попусту — на берегах Западного Шпицбергена лежала только мея, багровая корка, вобравшая в себя радионуклиды. Осталось скатать её в рулоны и вывезти — чем и занимались рабочие, идущие впереди ликвидаторской бригады. Что-то крупное иногда привозили «атмосферники» с восточных островов — но с каждым разом реже. Спокойное море у берега покрывалось льдом, ветер дул вполсилы, из-за гор за ликвидаторами следила взбодрившаяся «Эданна». Гедимин, возвращаясь со смены, замечал взгляды из ниоткуда и цепкие тёплые щупальца. Уже ушёл первый передающий луч в восстановленное Новоустье, временный лагерь в горах давно свернули, с космодрома отбыла «Косатка», нагруженная «наработанным рудным концентратом» — металлами и галогенами, сжиженным метаном и аммиаком, всем, что полезного удалось выделить из морского мусора. Ликвидаторская работа Гедимина близилась к концу — и он всё чаще вспоминал о так и недостроенном «Куэннском реакторе». «Сейчас февраль, приехал я в октябре… Тут уже, наверное, ночь скоро кончится!»
… — Гедимин, — Айзек перехватил ликвидатора у душевой. — На третью смену не выходи. И вообще — хватит с тебя беготни по берегам. Тут есть кому бегать. Для тебя в лаборатории кое-что лежит. И с этим без тебя не разберутся. А тут мы дочистим, не бойся.
…В лаборатории было подозрительно шумно.
— По килограмму в ящик, — услышал Гедимин чужой голос; говорил кто-то в тяжёлой, возможно, ликвидаторской броне. — И так по всей яме.
— Или сразу по твэлам? — спросил Айзек. — Тут немало готовых. А у Гедимина и так работы…
— Гедимина с расчисток снимаем, времени ему хватит, — отозвался Исгельт. — Так что — всё в яму. Без него ничего никуда не пихать!
Дозиметр зажёг жёлтый светодиод — рядом был неслабый источник сигма-лучей. Гедимин шагнул вперёд — и увидел «реакторную яму», светящуюся зеленью. По дну углубления, подготовленного под будущий шаровой реактор, были расставлены контейнеры, разделённые защитным полем. Двое ликвидаторов и Айзек разгружали большой ящик (в основном заполненный перегородками) и ставили в наскоро свёрнутые «ячейки хранилища» новые контейнеры. Гедимин машинально прикинул объём и изумлённо мигнул.