— Ирренций⁈ Откуда⁈
— Из телепорта, — усмехнулся Исгельт; он ирренций руками не трогал, за работами следил от дальней стены. — Не всё же бумажки перекидывать туда-сюда. Похоже, Маккензи подмухлевал с планом по выработке, — тут ирренция-то немало…
— Хватит на реактор, — согласился Гедимин. — Ещё бы флии…
Айзек весело хмыкнул.
— Многого ты хочешь от Маккензи! Мы думали, и этого полгода ждать придётся. Ну вот, последний ящичек… Тебе тут помощь не нужна?
— Айзек, мать твоя колба! У тебя своей работы нет⁈ — внезапно вспылил Исгельт. Айзек и ухом не повёл, но Гедимин недовольно сощурился.
— Обойдусь. Пока ипрона нет, спешить некуда.
…«Маккензи, наверное, весь Ксалан до дна вычерпал с такими темпами добычи!» — хмыкал Гедимин, взвешивая ирренциевую окись. Её ещё предстояло смешать с карбидом бора для стабилизации, и сармат на ходу досчитывал пропорции. «Придётся Вепуату искать новые участки Сфена Лучей. Надеюсь, Равнина не пострадает от нехватки ирренция…»
14 февраля 06 года. Земля, Северный Союз, Шпицберген, ИЭС «Эданна»
Ветер дул с фьорда, принося с собой не только шорох и скрежет трущихся друг о друга льдин и плеск волн, но и мелодичное подвывание — человеческую музыку знакомой Гедимину тональности. Сармат сверился с календарём и хмыкнул. «День спаривания? Ага, понятно…»
Ветер усилился, музыка стала громче — будто самец подзывал самок, но с каждой секундой сильнее понимал, что они не придут. Отдельных слов Гедимин, хоть и знал северянский, всё равно не разбирал, да ему было и не интересно. Он нырнул в гермоворота главного хранилища и захлопнул их за собой.
Внизу который день было пустынно — сармат работал с ирренцием, спекал смесь топлива и поглотителя в «керамические» цилиндры, наполнял ими готовые оболочки твэлов. Иджеса и Эркенгера он видел только поздним вечером — механик, кажется, присоединился к ликвидаторам, медик ушёл к коллегам…
— Уран и торий! — Айзек, развернувшись к Гедимину, вскинул руку в приветственном жесте; он стоял над штабелями топливных таблеток и уже готовых стержней и внимательно изучал их. — Вижу, работа движется.
— Почти закончил, — отозвался Гедимин. — Топливо готово, твэлы — нет.
Айзек развёл руками.
— Мог бы — помог бы. У тебя на завтра есть ещё работа?
— У меня и на сегодня её негусто, — буркнул сармат. Айзек только ухмыльнулся.
— Тогда завтра к шести — к шахтёрскому шлюзу. Берег мы почистили, но мало ли — да и ксенофауна, опять же… В общем, каждой бригаде нужен ликвидатор. Поможешь шахтёрам? Пойдёте по северному побережью искать подо льдом полиметаллы.
— Хасены ещё не прилетели? — Гедимин насторожился.
— Рано им, — отмахнулся Айзек. — Тралят океан на юге, кто не свалил в Старую Европу. Ты больше на море смотри! Вот из него хорошего не вылезет.
Гедимин пожал плечами.
— Пойду… А что, совсем всё расчистили?
— Всё, что валялось и ярко светилось, прибрали, — кивнул Айзек. — Станция бодрая, от моря тянет «сигмой» — но так, на доли милликьюгена. Зверёк уплыл общаться с кем-то другим… Слышал, кстати, — австралийцы Гренландию чистить не стали? Невыгодно, мол. Посбивали антигравами всё обратно в море.
Гедимин брезгливо поморщился.
— На то они и австралийцы.
Айзек хмыкнул.
— Сарматов-то у них теперь нет! А сами как не хотели работать, тем более — в Гренландии, так и не хотят.
— Совсем нет сарматов⁈ — вскинулся Гедимин, вспомнив давние попытки «зачистить» гетто.
— Кого отдали Атлантису, кого Сину, кого Миана забрала… — Айзек выразительно пожал плечами. — Короче, Австралия чиста от слизистых уродов. И тем, надеюсь, довольна. Ладно, мешать больше не буду. Завтра к шести, шахтёрские ворота, запомнил?
16 февраля 06 года. Земля, Северный Союз, Шпицберген, ИЭС «Эданна»
Дрон-разведчик в багровых бортовых огнях висел над побережьем, подсвечивая лёд.
— Чисто! — крикнул Гедимин, проплавляя дорогу в ледяных завалах. Само скользкое вещество не смущало ни его, ни шахтёров в когтистых сапогах, — но валялось оно тут как попало, острыми гребнями во все стороны.
— Серебряно-урановый конгломерат, — один из сарматов рассматривал сигма-сканер. — Рассеянный, двадцать метров вниз…
— В материк или с ледником? — перебил его другой, постучав ступнёй по бугристому льду. Здесь спрессованные завалы доросли до семи метров — это был широкий «язык», сползший по пологому склону к океану.
Сарматы хмыкнули, но уже по привычке — шутка про замеры глубин с учётом ледника надоела им, кажется, ещё до приезда Гедимина. Бригадир сделал пометку в журнале.
— Уран — это хорошо…
Дрон полетел дальше, отслеживая «грязные» пятна; полезными ископаемыми он не занимался — тут и без него сканеров хватало. Гедимин вообще следил за проходимостью дороги и шевелением льдин в пятнадцати метрах от берега — из-под них вполне могло что-то выползти.
— На пятидесяти метрах — включения золота! — сообщил разведчик. — Но гнездо небольшое, килограмм пять-шесть с распылёнными хвостами…
— Командир решит, — буркнул другой сармат, делая пометку в журнале. — Стоит оно отдельной скважины, или так полежит…
Что-то странное мерещилось Гедимину в отсветах на льду — будто по мере продвижения на север менялась освещённость. Он взглянул на небо и резко выдохнул — и за ним наверх уставились все. На горизонте прорезалась рыжеватая полоска зари, узкая, с двух сторон придавленная чернотой. Гедимин быстро посмотрел на часы — было уже больше двенадцати. Освещение не убывало; сармат снова прикинул ширину полоски — она медленно, но уверенно расширялась.
— Первый свет! — бригадир шахтёров вскинул руку в жесте приветствия, и за ним под удивлённое мигание Гедимина то же движение повторили другие. — Ну всё. Это на полтора часа — а дальше пойдёт прибывать. Ночь на исходе!
С запада налетел ветер, прижёг пальцы Гедимина холодом. Сармат посмотрел на зарю и сдержанно ухмыльнулся. «Положим, стало чуть светлее. Айзек, наверное, вылез на крышу любоваться. Он точно не пропустил бы…»
— Sata! — вскрикнул шахтёр. Гедимин вздрогнул, развернул сфалт к океану, — из-под шевелящихся вместе с волнами льдин никто не лез. Бригада столпилась у кромки материка, в четыре фонаря подсвечивая странный предмет. Он торчал синей кромкой изо льда; Гедимин даже на секунду не принял его за обломок обшивки чего-то искусственного — это определённо была чешуйка, с неровными, несимметричными краями и выростами на внешней части. Её нижний, более острый край врос в лёд; верх уже успели высвободить, — лучевые резаки и столбы пара ничуть ему не повредили. Ещё минута — и объект вытащили изо льда и прикрыли защитным полем.
— Оно фонит! — бригадир оглянулся на Гедимина.
«Чешуйка» была сармату по плечо; размеры твари, от которой это могло безболезненно отвалиться, не хотелось даже представлять. А оно отвалилось гладко, без ошмётков мяса и шкуры, — внутренняя поверхность была с мелкими выступами, но по сравнению с внешней — почти что отполированная. Предмет был окрашен во множество оттенков синего — от тёмного, почти чёрного по центру до синего с прозеленью по полупрозрачному краю.
— Полмилликьюгена «сигмы», двадцать микрокьюгенов «омикрона», — сверился Гедимин с дозиметром. — Тут раньше такое видели? Крупный, должно быть, зверёк…
Всех передёрнуло.
— Не, такое тут не проплывало. Грузим! Это надо показать командирам…
…Когда бригада вернулась на базу, свет на горизонте давно погас. Гедимин, поднявшись на гору — теперь не нужно было следить за морем — тут же уставился на чешуйку. Это явно был природный композит — слой нарастал за слоем, чуть отличаясь по составу — и таких слоёв, судя по толщине, была пара десятков. Сармат, пока все отвлеклись, просунул руку под защитное поле — и тут же её отдёрнул. Пальцы обдало знакомым холодом поднимающейся ледяной воды. «А ведь это как-то связано с тем змеем в море…»
…Гедимина, естественно, позвали — вместе с Айзеком, ксенобиологами, дозиметристами и ликвидаторами.
— Очень, очень крупное животное, — пробормотал спец по ксенофауне. — И очень хорошо защищённое. А линяет, видимо, по птичьему образцу — по одной чешуйке, всю шкуру не сбрасывает.
— Ну, в нашем море я без шкуры бы тоже не плавал, — заметил ликвидатор. — И в ней тоже! Оно ещё и фонит… очередной радиофаг?
— Фонит чешуя, верхний слой — и ничего, кроме ирренция, там нет. Может, оно именно ирренций выводит наружу. Сигналит излучением сородичам… — Айзек пожал плечами. — Гедимин! Кажется, тебе есть что сказать.
Сармат нахмурился, но кивнул.
— Это от того… змея из моря. И… мне кажется — это хорошо. Он… успокоился.
В кресле зашевелился Исгельт.
— То есть — это какой-то знак от… квантового зверя?
— Ничего себе квантовый — в такой-то броне! — еле слышно прошептал ликвидатор, вставший рядом с Гедимином. — Материальнее ещё поискать…
— Угу, — отозвался Гедимин. — Кажется, мы… всё-таки договорились. Ты пока придержи эту штуку на станции, не выбрасывай… Других таких не находили? Тут, где-то ещё?
Сарматы переглянулись.
— Даже на самых дурацких сайтах «Тёплого Севера» я такого не видел, — сказал Айзек. — Кажется, мы первые, кто смог… договориться.
«Тшшетти-и,» — прошелестело в мозгу Гедимина. Тёплое щупальце легло на плечо.
— Стой! — спохватился сармат. «Если кого и спрашивать, то его — он штуку из моря явно знает…»
— Скажи, как его зовут? — он, как мог, представил змея из моря и кольца фантомной, но тяжёлой холодной воды. — Знаешь имя?
«Хе-еттеш,» — протянула «Эданна», и её щупальца беспокойно зашевелились. «Вот-та. Мно-оххо вот-ты.»
— Хеттеш, — вслух повторил Гедимин — и график сигма-излучения выписал зубец, а стрелка-указатель развернулась к чешуйке.
— Heta! — крикнул Айзек, недобро щурясь на сармата. — Вот сколько учили — не хлопать чужими именами!
— Спасибо, что выяснил, — ровным голосом сказал Исгельт. — Интересный объект. Никогда не находил частицы богов. На море давно тихо… ну, не считая Австралии. Интересно было бы пройтись там с дозиметром.