Предостерегающий рёв из-под панциря Джагульского зверя заставил их остановиться. Все трое легли в сотне метров от станции — и Гедимин увидел, как из «люков», в этот раз не увешанных ни лентами, ни тряпьём, ни нанизанной на тросики добычей, медленно, держа руки на виду, спускаются Сагаты. Синяя шерсть на теле, короткие чёрные гривы, белые, с кольчатым чёрным орнаментом, рубахи без поясов и украшений… Семеро спустились на гравий, покрытый прорастающей огнелюбкой; они ждали ещё двоих. Один из них был одет лишь в набедренную повязку с короткими вышитыми «хвостами»; его грива была красно-белой от вплетённых пучков. Шёл он, стиснув зубы и глядя в землю, будто сдерживал то ли рык, то ли вопль.
— Гедимин! — пальцы Вепуата с неожиданной силой вцепились в бронированную ладонь. — Это старшие самки! Все, кроме одного, — старшие самки в трауре!
— Кого ведут? — быстро спросил Гедимин. О Сагатских обычаях он знал очень мало — но у Джагулов самки на переговоры не ходили, вообще во «внешний мир» обычно выгоняли кучку вождей…
— Воин… нет, вождь, — Вепуат смотрел только на голову чужака. — Это красно-белое — знак, что он болен, почти при смерти.
Гедимин мигнул.
— Он не ранен… и — почему тогда его ведут пешком?
Он видел, как из-под брони Джагульского зверя выглядывает кто-то, прикрывший глаза связкой перьев, втягивает руку обратно, — и Джагулы, обступившие сарматов, медленно опускают оружие.
— Сагаты пришли за помощью. Урджен не видит в них угрозы.
Чужаки остановились у подножья тектонового «холма». Одна из самок расстелила на гравии белую шкуру, и Джагулы быстро переглянулись и навострили уши. Гедимин не опознал ничего из камешков, костей и семян, но Вепуат резко выдохнул.
— «Элидген» принимает ваши дары. Что ещё вы принесли сюда?
Вождь с красно-белой шерстью в гриве поднял на него тёмный взгляд и утробно зарычал.
— Сагат это сделал⁈
Самки схватили его за плечи, заставили сесть на землю.
— Нет, — спокойно ответил Вепуат. — Это был повелитель чёрных кристаллов… и, кажется, тебя тоже ранил он.
— Я не заслужил ни ветра, ни воды, — глухо отозвался Сагат, склонив голову к земле и раскачиваясь из стороны в сторону. — Кровь родича на моих клыках. Скажи им, хозяйка Пламени, — пусть дадут мне уйти!
Одна из самок быстро сунула ему в пасть корешок и придержала, не давая выплюнуть; глаза Сагата помутнели, и он замолчал, только слышно было хриплое дыхание.
— Сильное снадобье, но поможет лишь до темноты, — посетовала самка. — Мы, племя Туункатха, пришли к юному Пламени, — таких, раненных горем, у нас три дюжины. Говорят, вы знаете много тайн. Говорят, дыхание Пламени лечит такие раны…
Вепуат склонил голову.
— Расскажи больше, посланница Туункатха. Я вижу, ранен он тяжело…
Самки согласно оскалились.
— Джагулы принесли чёрные иглы. Мы обычно не сходимся с Джагулами в одной долине. Но эти пришли сами. Принесли питьё и хорошую пищу, позвали на пир дружбы. Наши воины вернулись с него с холодными глазами. Ночью было рычание, утром мы увидели кровь. «Казнили предателей,» — сказал он, — самка указала на застывшего Сагата. — Мы в тот день шли по чужой тропе, встретили племя Кугатла. Наши звери легли рядом. Когда все спали, он поднял воинов в набег. У них были дубинки и чёрные острые иглы, ничего больше. И когда они вернулись, я услышала странные слова. «Надо искать других кочевников. Нас ещё много, нужны тела. Чем больше сильных тел, тем лучше.» Мы поднялись, спросили, — услышали скверную речь и угрозы…
Зубные пластины Вепуата с тихим скрежетом сомкнулись.
— Мы переловили их всех, — продолжала самка. — Они не ждали, обошлось без крови. И когда мы связали их и заткнули им пасти, мы услышали холодные голоса и увидели камни под кожей. Они говорили о странном — о мёртвой земле, о холоде, о том, как распороть небо… Они называли нас сильными, обещали многое. Мы выманили их всех в кузнечный горн, в его жар, и отвезли к воротам теней. Из Ук-кута за ними пришли, улыбаясь. А к нашим мужчинам вернулся разум. И память.
Самка прикрыла морду растопыренными пальцами.
— Ук-кут, — прошептал вождь, глядя в землю. — Оттуда и за нами придут с улыбкой. Столько крови и подлых дел…
— Их делал не ты, а тобой, — сказал Вепуат. — Тварь из камня взяла тебя в руку, как ты взял бы копьё. Племя Туункатха! Соберите своих больных. Пусть каждый поклянётся именами Ку-унну, Ак-коу и Эннуру, — никто не полезет в ворота Ук-кута до конца дней Лучей и не отправит туда другого! Скажите и другим племенам — без такой клятвы Пламя вас не подпустит! Мы будем искать лечение, и дыхание Пламени поможет их разуму — но они должны дожить!
…В помещениях вокруг шахты стелили матрасы, расставляли загородки из костей и ткани, отделяли колышущимися «стенами» проход к лестнице.
— Они же не Сэта, — объяснял Вепуат медикам, опираясь на локоть Гедимина. — Их нельзя глубоко. Только здесь, где до выхода два шага, — и люк держите чуть приоткрытым. Погода позволит, спросите Урджена — подтвердит.
Сагаты под бдительным присмотром самок своих племён спускались на станцию, несли с собой бурдюки с водой и конусные миски, с вялым удивлением оглядывались по сторонам и недоумённо топтались вокруг матрасов.
— Может, им спальные места по-другому устроить? — по-атлантисски спросил у Вепуата Экхард. — У них же матрасов отроду не было. Там ямы с кучами шкур и тряпья…
— Никаких ям, — решительно вмешался Куно. — Так даже лучше — пусть отвлекутся хоть на что-то. Сейчас всех устроим — и надо раздать успокоительное.
— Чаще выводите их на воздух, на ветру им легче, — напомнил Вепуат. — С лекарствами проблем не будет? Мне как-то было не до инспекции складов…
Куно громко фыркнул.
— Ты и сейчас зря повсюду бегаешь — но не на цепь же сажать⁈ Запасы все целы. Кристаллоиды видели, буркнули — «как таким дикарям атом доверили⁈» — и захлопнули двери. Так что успокоительного будет в избытке.
— У Сагатов было успокоительное, — пробормотал Гедимин, вспоминая корешок, съеденный вождём Туункатха. — Мало оно им помогло.
Вепуат угрюмо кивнул.
— Мы, знаешь ли, не спецы по головным болячкам…
— Были бы спецами — не с Сагатов бы начали, — еле слышно проворчал Экхард, зачем-то отступая за спину Вепуата.
— Но успокаивающие травы и разлитая тут «сигма», — это всё им на пользу. Если бы ещё сдвинуть их мысли в более толковую сторону, чем «убиться всей толпой»… Хорошо, что от этого клятва их пока удержит. Но я попрошу «Элидген»…
Гедимин невольно поморщился — это уж точно было нецелевым использованием АЭС.
— Реакторов-то нет, излучение почти на нуле, — нехотя напомнил он. — Хватит его для… прочистки мозгов?
Вепуат качнул полысевшей головой.
— Одного — нет. Нужна другая помощь, от тех, кто понимает. Если бы поговорить со старейшиной Кайри…
На плечи Гедимина легли тяжёлые горячие лапы в длинной шевелящейся шерсти.
«У-у Шесека гото-ово,» — прогудело внутри черепа. Сармат ошалело мигнул. Речь станции слышал и Вепуат — и, вздрогнув так, что из руки едва не выпала подпорка, уставился на гедиминов дозиметр. Только что «Элидген» и Пламя обменялись пульсирующими лучами. Следом шли другие.
«Гото-ово,» — повторила станция. «Он вас очень ждё-от. Говорит — ту-ут нельзя медлить. Он понима-ает.»
Вепуат встряхнул головой.
— Всё готово? Стекло, тхелен и ипрон? Все детали?.. Гедимин, нам надо лететь. Тикс и Ларсен как раз довезут, у них там камни силы добавлены — мы ракушку тащили на место, двигатель Кьюссы расстреляли, мы боялись — зверьки надорвутся. Так что выдержат и нас, и груз. Давай собираться. Где Ардан?.. А, я знаю склад, — сейчас найдём все тросы, соберём подъёмник, проверим…
Гедимин ошалело мигнул.
— Стой! Кто куда летит? Я зверьми не управляю. Ардан умеет?
«И что у него с судорогами и с головой вообще…» — мелькнуло в мозгу.
Теперь мигнул Вепуат.
— При чём тут Ардан⁈ У него и так полно работы. Мы с тобой полетим. Короче, вот тебе план склада, тут лежат тросы, тут — опоры, ты их узнаешь. Тащи наверх, а я, как надену крылья, свистну зверьков. Смонтируем всё и отправимся. Заодно поговорю с Кайри. У них там в Сердце Пламени заражённым стражам живо вправили мозги, там умеют, — попрошу, чтобы помог Сагатам. Где там их дары?
— Вот у детей Пламени самки щедрые, — донёсся из коридора Джагульский шёпот. — Из наших бы ни одна не отдала. Нам дары, а не всяким там…
— Целителю не платить — оскорбишь богов, — отозвался другой Джагул. Гедимин встряхнул головой, хотел поймать Вепуата, но тот, несмотря на неуклюжие ноги, уже куда-то унёсся. «Так. Подъёмник. Грузить трубки для твэлов. Предельно осторожно. На висящую в воздухе тварь, которая, хоть ты её убей, будет дрейфовать и дёргаться… Начнём с подъёмника.»
…Вепуат его обогнал. Когда Гедимин с ворохом костей, обмотанный тросами, поднялся на «крышу» станции, сармат уже сидел там вместе с Урдженом и его детёнышем и раскладывал по белой шкуре картографические камешки. Детёныш больше слушал, навострив непропорционально большие уши, и только пару раз поправил метку на «карте». Урджен с Вепуатом задумались на пару секунд и одобрительно хмыкнули.
— У Джааргана хорошее чутьё, — прорычал Урджен, запустив пальцы в мех на голове детёныша. — Мы накопим на обучение — кто-кто, а он станет говорящим-с-богами.
— С дорогой определились, — облегчённо вздохнул Вепуат. — Гедимин!
Он вскочил легко, без подпорок, — только руки с крыловидными насадками широко расставил, будто хотел взлететь. Над «крышей» станции, в десятке метров, висели безо всякой привязи двое туун-шу. Вокруг реяли чёрные «трилобиты».
— Я полечу на Тиксе, Ларсен пойдёт за ним, — деловито объяснял Вепуат, подзывая «трилобитов». — Гедимин, ты, если его поведёт, дёргай трос в нашу сторону и кричи — «влево!» там или «вправо!». Дальше мы со зверьками его направим.
— Лишний груз вам от меня, вот что, — проворчал Гедимин, оглядев себя. — Лучше бы кого из филков…